— Конечно, я понимаю, — попыталась улыбнуться в ответ Анюта.
— Ну, дорогая, — легонько чмокнув жену в нос, проговорил Николай Васильевич, — мне пора. Водитель ждет.
— Но ведь на премьере ты будешь?
— Разумеется. Хорошего тебе дня.
Николай Васильевич уехал, а Анна Петровна осталась рассматривать чудесную шкатулку.
— Анна Петровна, уже десять, на репетицию опоздаете. — Заглянула в комнату Глаша, домработница Щербатовых.
— Ой, Глаша, как ты меня испугала! — Сердито обернулась к ней Анна Петровна. — Еще и волосы зацепились. Завтрак готов?
— Накрыто давно. Кофий уже стынет, шли бы.
— Сейчас, сейчас иду. — Анна Петровна пыталась распутать зацепившуюся за завиток серебряного листочка тонкую прядку, когда раздался тихий щелчок, и круглый эмалевый медальон на крышке шкатулки открылся.
Сердце Анны Петровны затрепетало от любопытства. Внутри на эмалевом медальоне были изображены кавалер и дама в напудренных париках с искусственными улыбками на лицах. У дамы был чуть длинноват нос, у кавалера был маленький кукольный ротик. Полюбовавшись этой пасторалью, Анна Петровна, забыв о завтраке, принялась внимательно изучать шкатулку, пытаясь открыть и другие медальоны, но ничего не получалось.
— Анна Петровна, опоздаете. — Снова заглянула в комнату Глаша.
— Сейчас, сейчас, — отставляя в сторону шкатулку, проговорила Анна Петровна, поднимаясь, и напоследок нажала пальчиком на медальон с дамой и кавалером. Изображение с едва слышным щелчком открылось.
— Невероятно! — обрадовалась Анна Петровна, заглядывая в небольшой тайник.
Перстень грубоватой работы с большим мутным голубовато-синим камнем был невероятно красив, а голубовато-синий камень словно завораживал, притягивал взгляд, открывая бездонные искрящиеся глубины.
Вот это подарок! Николай и сам, наверное, не представляет, что ей подарил. А, может, и продавец не знал о секрете шкатулки? Ведь она обнаружила тайник случайно.
Надев на палец кольцо, оно скользнуло на него легко, словно было сделано по заказу, счастливая Анна Петровна отправилась завтракать.
— Ну, теперь точно опоздаете, — ворчала Глаша, демонстративно протиравшая листья фикуса возле окошка. — Давно уже одеваться надо, о чем только думают. И это перед самой премьерой!
— Глаша, помолчи, я сейчас быстро, — прервала ее охи Анна Петровна, у нее было прекрасное настроение, и испортить его не могла даже Глаша.
И все же в театр Анна Петровна, несомненно, опоздала бы. Но, когда она, постукивая каблучками, спешила к автобусной остановке, то и дело поглядывая встревоженно на наручные часики, ее окликнул сзади знакомый голос. Не обернуться было невозможно. На тротуаре стояла Капа Одинцова в роскошном брючном костюме, ее муж только что вернулся из-за границы.
— Здравствуй, Капочка! — крикнула на бегу Анна Петровна, помахав ручкой.
— Куда ты так торопишься? Постой же! — Капа определенно спешила за ней, пришлось остановиться.
— Извини, я страшно в театр опаздываю. — Нервно высматривая, не покажется ли в конце улицы автобус, проговорила Анна Петровна.
— Ну, так какие проблемы? Пойдем я тебя подвезу. Костик сегодня дал мне машину, так что, подруга, тебе повезло. — Беря Анну Петровну под руку, весело сообщила Капочка. Они с мужем проживали этажом ниже, и Капа была близкой приятельницей Анны Петровны.
— Поехали, Володя, — устраиваясь на мягком сиденье, распорядилась Капочка. — Ну, что у тебя в театре? Как репетиции?
— Ой, пока вроде все в порядке, — вздохнула Анна Петровна.
— А что может быть не в порядке? — проявила дотошность Капочка.
— Ну, замдиректора наш, Бельский, ну, помнишь, я тебе рассказывала, пытается на мою партию пропихнуть эту выскочку Леночку Леденеву, — пожаловалась Анна Петровна.
— Кто такая?
— Его пассия. Моя дублерша, во втором составе поет. Без году неделя в театре, а уже метит премьеру петь! Интриганка!
— Ну, что тебе волноваться? Ты же у нас звезда, тебя весь город знает.
— Знает. Только этот Бельский — такая хитрая бестия, к тому же у Леденевой голос.
— У тебя тоже голос.
— Не знаю. Он бегает по театру и на всех углах кричит, что пора смелее молодежь выдвигать и что у меня и без того слишком большая нагрузка, — вздохнула Анна Петровна, натягивая перчатку. — Ну, спасибо, что подвезла.
— До встречи на премьере, и не вешай нос. В конце концов, твой Николай может этого Бельского вызвать на дуэль, и дело с концом, — легкомысленно усмехнулась Капочка. У нее не было проблем по службе, она никогда нигде не работала.
— Добрый день, Анна Петровна.
— Добрый день, Игорь Константинович.
— Добрый день.
— Желаю здравствовать.
— Приветствую, Анна Петровна.
— Добрый день, Юрий Леонидович.
— Анька, пляши! — заглядывая к Анне Петровне в гримерку, заговорщицким шепотом проговорила ее подруга Зина Барышева и, прикрыв за собой плотно дверь, сообщила: — Анька, Бельского сегодня ночью с приступом гнойного аппендицита «Неотложка» в больницу увезла! Уже прооперировали, сейчас в реанимации лежит!
— Да ты что? — ужаснулась Анна Петровна. — Не умрет хоть?
— Нет, конечно. — отмахнулась Зина. — Я вообще не про то! Леденева, как узнала, тут же к нему в больницу понеслась! Да ее не пустили, к тому же там жена дежурит! В общем, до субботы он с койки точно не встанет! Леденева с кислой миной в театр вернулась, сейчас у себя в гримерке сидит, слезы льет, а тебе плясать надо! Премьера твоя! — И Зина, чмокнув подругу в щеку, упорхнула.
«Какой сегодня удивительно везучий день, — пряча улыбку, размышляла Анна Петровна, спеша на сцену. — И Коля приезжал, и подарок. И в театр не опоздала, и Бельский в больницу слег. Все одно к одному!»
— Анна Петровна, вы сегодня необычайно хороши, просто глаз не оторвать, — шепнул ей на ушко Герман — Вадим Яузов, ловелас и пижон, лучший драматический тенор театра. Девицы после спектаклей за ним толпой маршируют, только что на руках не носят.
— Спасибо, Вадим Григорьевич, — прохладно улыбнулась ему Анна Петровна.
— Итак, товарищи! Все готовы? — окликнул их из зала режиссер. — Соберитесь, мои дорогие, до премьеры считаные дни, завтра прогон. Георгий Иванович, будьте любезны, вторая картина, Лиза и Герман.
— Ань, что это у тебя за колечко на пальце? Боже, какая роскошь! — воскликнула восторженно Зина, разглядывая перстень, найденный Анной Петровной в шкатулке. — Откуда? Неужели Николай? Слушай, он же, наверное, сумасшедших денег стоит? — вертя руку подруги и любуясь перстнем, расспрашивала после репетиции Зиночка.
— Ну, конечно, Коля. — Отбирая руку, улыбнулась Анна Петровна. — Кто же еще?
— Везет тебе. И партии у тебя в театре, и муж обожает. Счастливая ты, Анька.
— А тебе не везет? Муж тебя не обожает, и партий тебе не дают? — укоризненно заметила Анна Петровна, удаляясь за ширму.
Репетиция уже закончилась, и Зина зашла в грим-уборную поболтать с подругой.
— Обожает. Только не сравнивай моего Льва Владиславовича с твоим Николаем, — кисло возразила Зина.
— Зина!
— А что, Зина, Зина? Знаешь, сколько ему в этом году стукнет? Пятьдесят семь. Я же, когда за него замуж выходила, совсем зеленой девчонкой была. Приехала из своей деревни в большой город, глаза по пятаку. А когда он нас с ребятами из группы первый раз к себе домой пригласил, я чуть от восторга не умерла. Все глазела по сторонам и понять не могла, куда попала, толи в музей, то ли во дворец. Лев тогда еще ничего был, осанка, шевелюра, народный артист. В ресторан меня приглашал, в театры, за кулисы водил, все его знали, всюду его встречали. Букетами заваливал. Конечно, я не устояла. Мне новая жизнь чудесным сном казалась. Влюбилась дуреха по уши, а когда он меня замуж позвал, в свое счастье поверить не могла.
— Ну, и что же случилось? Букетов не хватает? — с легкой насмешкой спросила Анна Петровна.
— Букетов как раз хватает, — вздохнула Зина. — Мужика не хватает настоящего. У нас же как утро начинается? С нытья, охов да вздохов. «Ох давление, ох печень, ох эти недоброжелатели, ох у меня язва откроется. Зина, скажи Дарье Степановне, пусть так посудой не гремит, у меня нервы. Скажи Толику, пусть не шумит, у меня сердце. Вы меня до инфаркта доведете». Я сижу и иногда думаю, и когда он у тебя уже случится, инфаркт этот.
— Зина! — с укоризной воскликнула Анна Петровна.
— Что, Зина? Мне тридцать шесть, я, молодая баба, в сиделку превратилась. То ему таблетки, то ему капли. Надоело. За мной один человек ухаживает, — добавила она после короткой паузы. — Молодой, интересный. Вот думаю, не закрутить ли мне с ним? А?
— Зина, как тебе не стыдно? Лев Владиславович — замечательный человек, в тебе души не чает, у вас же Толик растет!
— Ах, боже мой! — театрально всплеснула руками Зина, закатив глаза. — Точно закручу. Вот только наши наверняка Леве донесут. Сама знаешь, какой у них глаз зоркий, наверняка пронюхают и доложат. Он скандалить начнет, истерику закатит со слезами… — с отвращением проговорила Зина. — Слушай, а может, мне твоего Николая отбить?
Анна Петровна только рассмеялась. Во-первых, Зина ни за что так не поступит, а во-вторых, Коля ее так любит, что никакой Зине отбить его не удастся.
— Ладно, подруга, поехали ко мне в гости, посидим, коньячку выпьем, о жизни поболтаем, — предложила Зина, надевая перед зеркалом шляпку. — Мой сегодня целый день в консерватории, а Толик во Дворце пионеров. Авиамоделированием увлекся.
— Слушай, я всегда хотела спросить, а почему вы его в музыкальную школу не отдали?