— Ну вот и хорошо. А теперь за работу. А вы, Тарасов, молодец. Повезло вам товарищи со стажером, — одобрительно высказался полковник напоследок.
— Ну, товарищ стажер, — входя в кабинет и усаживаясь на рабочее место, проговорил Саня Шубин, — какие ваши мысли — идеи по поводу дальнейших разыскных действий?
— А при чем тут я, — не растерялся Жора, — мое дело солдатское, как начальство прикажет, так и будем действовать. — Похвала полковника и обещание капитана Бирюкова забрать его к себе в отдел после распределения придали Жорке уверенности в себе, и теперь шуточки Шубина так его не раздражали, он и сам пошутить умеет. Тоже мне, Геннадий Хазанов нашелся.
— Серега, ты смотри, какой у нашего стажера звонкий голос прорезался! — скрывая обиду, воскликнул Саня, не ожидавший такого отпора.
— Да ладно вам обоим, — отмахнулся капитан, — а ты, Сань, сам напросился. Так что нечего пузыриться. Все! — повысил он голос, видя горячее Санино желание поквитаться со стажером. — Закончили. Давайте по делу. Сань, ты, как было запланировано, занимаешься картежниками, а мы с Жорой проверим личности ухажеров Светланы Полушевич и поклонника ее мамаши. А сейчас по домам. Жора, завтра без опозданий.
Глава 18
— Вот что, Жор, мы с тобой первым делом сделаем, выясним, где находится перстень. Не знаю, почему, но все в этой истории вертится вокруг него.
— Сергей Владимирович, вы же не верите во всю эту ерунду о проклятии и прочей чепухе? — с сомнением уточнил Жора.
— Нет, конечно. Но Геннадий Полушевич в эту легенду поверил, и, возможно, не без участия тещи. Ох, чувствую, что почтенная Мария Ивановна приложила руку к гибели зятя. Вот только удастся ли нам это доказать?
— А картежники?
— На мой взгляд, слишком уж это очевидно. Словно нам их специально подсунули. Карточные игры, тысячные проигрыши, азарт… Но проверить, безусловно, стоит, часто самая очевидная версия и есть единственно верная. Жизнь не так уж и замысловата, и штампы в ней зачастую срабатывают.
— Перстень? Не понимаю, что вы прицепились к этой безделице? — раздраженно дернула худенькими плечиками Мария Ивановна.
Сегодня на ней было светлое бежевое платье модного фасона с игривым пестрым платочком на шее, смотрелась Мария Ивановна в нем очень элегантно и даже аристократично. Например, Жорина мама по дому в таких нарядах никогда не ходила.
— Какое отношение перстень имеет к моему зятю? И вообще, мне кажется, товарищ следователь, что беспокоить семью, когда у нас только вчера были похороны, бестактно.
— Я не следователь, а оперуполномоченный. Но в остальном я совершенно с вами согласен. И если бы не крайняя надобность, ни за что бы не стал вас тревожить, — разливался соловьем Сергей Владимирович.
Мария Ивановна поджала губы и, сделав приглашающий жест, прошествовала в гостиную.
— Присядьте, я сейчас.
— А платье у старухи не очень и траурное. В таком скорее уж в театр или на танцы, — шепнул капитану на ухо Жора, которому Мария Ивановна страшно не понравилась. Вздорная, избалованная каракатица, еще и графиню из себя строит.
— Вот, извольте, — ставя перед капитаном на стол шкатулку, похоже, ту самую, которую описывал вчера Пифагор, проговорила Мария Ивановна.
Она незаметно нажала куда-то, и верхний овальный медальон с Венерой и Амуром открылся.
— Хм, — заглянув внутрь, нахмурилась Мария Ивановна. — Перстня нет.
— Позвольте? — оттеснил ее капитан. — А когда вы в последний раз его видели?
— Не помню. Может, месяц, может, два назад. Я не проверяю его ежедневно. И вообще эта старинная вещь, громоздкая, на палец его не наденешь, так что привычки его регулярно доставать у меня не было.
— Разумеется, конечно, — закивал капитан. — Но, помнится при нашей первой встрече я уже задавал вам вопрос о перстне, объяснял, что ваш зять, услышав, как вы рассказывали внучке семейное предание о перстне, позаимствовал его для карточной игры. Тогда вы заверили меня, что перстень на месте.
— Я не помню ничего подобного, — захлопывая шкатулку, категорично заявила Мария Ивановна.
— Странно. Мы беседовали с вами, сидя вот на этом самом диване, и вы ответили на мой вопрос вполне конкретно.
— Возможно, тогда я была в шоке от происшедшего и плохо понимала, о чем идет речь, — берясь за шкатулку, ответила Мария Ивановна.
— У меня такого впечатления не сложилось, — не сдавался капитан. И Жора его настойчивостью даже немного восхищался. — Вы выглядели абсолютно спокойной, искренне признались мне, что зятя не любили и даже радовались, что теперь ваша дочь сможет составить хорошую партию.
Мария Ивановна смотрела на капитана в упор, ее большие выразительные глаза метали в него громы и молнии, а на лице было написано страстное желание треснуть гостя шкатулкой по голове. Это как минимум. Но Мария Ивановна сумела справиться с эмоциями, и голос ее, когда она заговорила, прозвучал весьма сдержанно:
— Вы говорите ерунду. Возможно, я и не была в восторге от выбора дочери, но всегда с уважением относилась к Геннадию Олеговичу. И я искренне сожалею о его безвременной кончине.
— Мария Ивановна, наша с вами беседа нигде не запротоколирована, никуда не представлена и не подшита, но мы оба знаем, о чем именно шла тогда речь. Мы оба в ней участвовали, вы и я, — мягко, но четко проговорил капитан. — Не унижайте себя и меня этими бессмысленными увертками. Не стоит.
Жорка капитану за его выдержку был готов аплодировать, лично он в душе своей уже рвался в бой с криками: «Как вам врать не стыдно, старая женщина, какой пример внучке подаете!» — и прочее в том же роде. По сути, бессмысленное сотрясание воздуха. А от вкрадчивых, тихих слов капитана Решетникова залилась ярким стыдливым румянцем. Есть, значит, совесть!
— Возможно, я тогда просто не придала вашим словам значения.
— Ясно. Что ж, благодарю вас за помощь и еще раз извините за беспокойство, — вежливо попрощался капитан.
Жорка только буркнул что-то невразумительное.
— Итак, Георгий, перстня у Решетниковой нет, — выходя из наполненного аммиачными парами подъезда на свежий весенний воздух, проговорил капитан. — Уже кое-что. Надо бы нам получить точное описание этого перстня. Давай поступим так, поезжай к Пифагору, точнее, к гражданину «Селезневу», как он теперь себя величает, и попроси его составить подробное описание этого перстня, пусть нарисует его. Думаю, что от него в этом вопросе будет больше толку, чем от гражданки Решетниковой. А я займусь поклонниками Светланы Полушевич. Идет?
— Да. То есть так точно.
Весь день Саня Шубин носился по городу, собирая сведения о членах карточного клуба. И даже встретился с генерал-майором в отставке Скворцовым, как наиболее надежным из всей компании. Правда, ради этого пришлось Сане ехать за город, генерал на майские праздники уехал с семьей на дачу.
— Значит, утонул? — потирая крупный квадратный подбородок, проговорил генерал. — Ну, надо же. Я вашего молодого человека видел дважды, он произвел на меня хорошее впечатление. Воспитанный, выдержанный. Везло ему фантастически. Я-то сразу смекнул, что надо карты сбрасывать, такое везение — вещь не случайная. А вот Вадим Свистунов и Карен — те сцепились с ним, да, как я слышал, он их почти догола раздел.
— Да, первые три раза Полушевичу везло, а в четвертый раз он проиграл все, что выиграл раньше. А в пятый — все, что имел.
— Ничего себе. Значит, не выдержали нервишки, — покивал лысой шишковатой головой генерал.
— Полной уверенности у нас в этом нет, — нехотя сообщил Саня. — Накануне гибели он активно искал деньги взаймы, к тому же пытался заложить старинный перстень, которому, по слухам, цены нет. Когда тело вытащили из Невы, перстня на Полушевиче не было.
— Вот оно что, — понимающе кивнул генерал.
— Миша, — выглянула на террасу очень приятная полненькая женщина в толстой вязаной жилетке, — что вы на улице мерзнете? Я самовар поставила, и Варя булочек напекла. Идите чайку попейте, мы вам с молодым человеком мешать не будем.
— Ну, что, не побрезгуете с подозреваемым? — подмигивая Сане, спросил генерал.
— Да что вы, я вовсе…
— Шучу. Идемте чайку попьем и разговор закончим. Знаете, хоть компания наша сложилась давно, но близко мы друг с другом незнакомы, вне карточной игры не общаемся, может, разве что Вадим с Митей. Они приятели, один — художник, второй — скульптор. Еще со студенческих лет знакомы. На мой взгляд, очень приличные ребята. Вадим недавно в каком-то всесоюзном конкурсе победил, получил большой заказ, его-то он вашему Полушевичу и проиграл.
— А у приятеля его откуда деньги?
— Гм, он, видите ли, на кладбище подрабатывает. Памятники делает, надгробия. Нет, вы не подумайте, все официально. У меня недавно товарищ от инсульта умер, так я его семье посоветовал к Мите обратиться. Отличный памятник сделал, и все по квитанции. А так он, конечно, и другими вещами занимается. Серьезными. Но деньги в основном на кладбище зарабатывает, — смущенно пояснил генерал.
— Ясно, спасибо, Михаил Павлович. А вот Карен, он кто такой?
— Карен, вообще-то он человек солидный, в возрасте уже, но как-то так уж повелось… Отчество у него больно заковыристое, и, когда мы познакомились, все путались, получалось неудобно, вот он и предложил просто по имени обращаться.
— Понятно, а кто он по профессии? Чем занимается?
— Вот тут я, пожалуй, затруднюсь. Мы же при приеме в клуб справку с работы не требуем, — улыбнулся генерал. — Но, мне кажется, он то ли настройщик музыкальных инструментов. То ли их реставрацией занимается. С определенностью могу сказать, что-то в этом роде.