мен и названий, начинавшихся с его любимых буквенных сочетаний «шв» и «шл»… Вот так на Плутоне появились первые «швындры», коими наш, не лишенный чувства юмора и находчивости, герой автоматом назвал всех местных животных. Затем «шлесень» – именно так самый первый зоолог-натуралист на Плутоне обозвал все местные растения, которые на самом деле представляют собой нечто среднее – между лишайником и грибами и преимущественно растут лишь по краям местных проталин, прорубей и азотнокислых кратеров-выходов подземных рек и озер на поверхность. Чуть позже выяснилось, что отдельных биологических видов «швындр», в отличие от однотипной «шлесени», на Плутоне достаточно много. В результате чего фронт «лингвистических» работ-изысканий у нашего зоолога-натуралиста в одночасье стал поистине неисчерпаемым и непочатым. Так появились на свет его новые перлы-названия: «швалдры» – это все летающие швындры, «шлёндры» – это все ползающие твари – типа наших змей и пресмыкающихся, швюдры и «шлюндры» – все водоплавающие, «шволотопендры, швалепендры, швомандровошдры, швондокатицы, шлядрокатицы и шлядропендры» – ну это типа наших земных насекомых, «швондры» – больше похожи на растения «перекати-поле» и выглядят как полые внутри шары с большим количеством внешних ложноножек и усиков… К всеобщему, в первую очередь текущих разведчиков и будущих колонистов Плутона, счастью, наш зоолог не особо интересовался местными водорослями, простейшими, вирусами и бактериями. Поэтому конкретно для них, он никаких экзотических «шв»-имен и «шд»-названий так до конца первой экспедиции и не придумал! Хотя, говорят, очень и нестерпимо даже хотел…
– Стоп, Муха! – недоверчиво-возмущенно перебил напарника Герман. – А как насчет Стерлингов и ленточных перевертышей, о которых ты мне уже говорил?! Как быть с ними? Ведь их названия уж никак не начинаются ни на слог «шв», ни на «шл»…
– Подожди, Летун, не гони лошадей! – обижено фыркнул ему в ответ тот, демонстративно сверкая глазами. – Я же не сказал, что это есть конец всей истории про незадачливого натуралиста-зоолога… Если позволишь, я всё же продолжу!..
– Валяй! – благосклонно махнул ему рукой Герман.
– Так вот, Летун, – ободренный отказом напарника от пререканий, с воодушевлением продолжил свою душещипательную эпос-историю Муха. – В общем, под самый занавес космической экспедиции на Плутон, когда все, начиная с командира, уже собирались улетать обратно на Землю, было принято решение провести последнюю геологоразведку и рекогносцировку на местности. Речь шла о самой удаленной от места посадки Разведзвездолета – дальневосточной высокогорной Гряде, которая сейчас носит название Тартарус Дорса – что означает Хребет самого Тартара. История умалчивает, каким образом и с помощью каких именно дипломатических ухищрений нашему шепелявому горе-зоологу удалось-таки напроситься в эту последнюю экспедицию… Равно как и о том, в каком именно качестве он в неё отправился, но… Но он всё же полетел-таки на хребет Тартарус Дорса вместе с остальными геологами и картографами на штатном разведывательном флаттере-«Крысовозке»!.. Вначале всё шло, как по маслу: без особого труда и практически без приключений космолёту удалось добраться до самой восточной окраины «Сердца Плутона» и даже успешно пересечь границу области Томбо. И вот когда уже практически ничего не предвещало трагического финала, где-то в самых предгорьях мрачно-неприступной скалистой гряды Тартарус Дорса земляне вживую и практически лоб в лоб столкнулись с самым ужасным летающим монстром Плутона!.. Причем и фактически это был самодержавны Царь-Владыка всех местных Зверей, которого наш незадачливый старейшина-натуралист до этого как раз-то на Плутоне и не приметил!.. Между тем, эта огромная и передвигавшаяся с немыслимой для её размеров скоростью летучая тварь напала на земной космолёт совершенно внезапно и, вдобавок, под прикрытием азотно-снежной пурги и метанового бурана. Уже через минуту-другую беззащитный корабль землян был зверски покорежен чудовищной тварью и, весь объятый пламенем и плавиковой кислотой, обреченно рухнул на землю. В авиакатастрофе мгновенно погибла вся геологическая партия, включая и нашего зоолога-натуралиста. Ну а когда останки экспедиции через сутки обнаружили Спасатели с Разведзвездолета, которые тоже чуть было не угодили на ужин этому же самому монстру, то они не придумали ничего лучшего, как назвать самую огромную и костежадную летучую тварь ледяного мира Плутона – в честь погибшего и первого в истории Плутона зоолога – Стерлингом! Именно такую фамилию носил при жизни наш швындролюбивый еврей-натуралист… Ну а всех тех мелких и юрких тварей, что продолжали прямо на глазах Спасателей жадно доедать трупы геологов-разведчиков и самого натуралиста, тут же, на месте разыгравшейся трагедии, было решено назвать ленточными перевертышами. Ну просто и исходя из их внешнего вида и гнусной повадки вгрызаться в мертвую плоть, подобно шурупам или буравчикам… Вот так, дружище Летун, в названиях коренных представителей фауны Плутона, наряду забавно-несуразными швындрами всех трансбиологических видов, появились и куда более приличные по звучанию для англосаксонского уха обозначения особо опасных местных чудовищ и монстров – «Стерлинги» с «перевертышами»… Вот оно как иногда в реальной жизни бывает, Летун!
– М-да-да-а-а, исчерпывающе мрачно, но поучительно! – заметно побледнев и будучи всё ещё под впечатлением столь печальной развязки истории Мухи, с чувством и откровенной злостью прорычал сквозь плотно стиснутые зубы Герман. – Как оно в народе в подобных случаях обычно говорится, не зная броду – не суйся в воду!.. Особенно, если ты первый раз оказался на чужой и заведомо враждебно к тебе настроенной планете, а под рукой у тебя нет твоего безотказного и полностью снаряженного к бою бластера или штурмового многоствольного гранатомёта… А ещё лучше и надежнее – всегда иметь под крылом про запас пару-тройку термофотонных ракет или даже маленькую артиллерийскую батарею, как это когда-то было на моем «Суперфайтере»… Ну, там, во время Марсианской компании и последующей полномасштабной войны уже на Земле!
– Ну, если ты так, по-боевому, настроен, Летун, то скажу тогда пару слов о самом, для нас обоих, важном и главном! – не слишком убедительно скорчив на своем лице назидательно-строгую мину, напоследок добавил масла в огонь Муха. – Это я о весьма призрачных перспективах твоей и моей личной безопасности на этой треклятой недопланете… В общем, дружище, всегда и везде помни о том, что практически все швындры, за очень редким исключением, это полуживотные-полурастения. Большинство из них внешне чем-то похожи на сухопутных медуз или моллюсков. То есть все, без исключения, твари этого промозгло-потустороннего мира амебоподобны – то бишь имеют полупрозрачно-желеобразные тела и ресничкоподобные по виду ложноножки-конечности. Само собой, что среди швындр, как и на Земле, бывают условно травоядные и коварно-ненасытные хищники. При этом последние, то есть швындры-хищники, добивают себе пропитание охотой на травоядных, а то и вообще – друг на друга. В свою очередь, условно травоядные швындры в основном питаются «шлесенью» и мелкими шволотопендрами, швалепендрами, швомандровошдрами, швондокатицами, шлядрокатицами и шлядропендрами. Ну а в период размножения и те, и другие, и третьи – переходят на потребление исключительно фосфора, кальция и углерода. А так как на Плутоне всегда был и есть острый дефицит именно этих химических элементов, то швындры весьма охотно и даже с нескрываемым азартом и остервенением нападают на всех, им ненароком попавшихся на глаза, земных людей или животных. При этом, умертвив свою жертву путем удушения, они достаточно ловко и быстро отделяют её мясо от костей и выбрасывают его для дальнейшей утилизации уже перевертышами – ну, местными могильщиками-падальщиками, типа земных трупных червей, опарышей и нематод… Сами же кости швындры самозабвенно и с нескрываемой жадностью поглощают – вплоть до их самой мельчайшей крупицы! Потому как кальций им жизненнонеобходим для размножения – откладки полноценных яиц. Ну, а если поблизости нет ни источников фосфора и кальция, ни «шлесени», ни других, их более мелких сородичей, ни иноземных пришельцев-людей, то швындры уже начинают питаться с помощью фотосинтеза. Прям как наши обычные земные растения или местная плутониаская «шлесень»… Но, и что самое главное, нам, людям, убить любую из швындр очень и очень сложно, так как пули или тепловые лучи бластера им особого вреда не наносят. Они, пули и тепловые лучи, лишь тупо пробивают вполне безобидные дырки в полуплотном и желеобразном теле швындр, не причиняя этим мерзким тварям ни существенного вреда, ни ими ощущаемой боли… Так что единственное надежное средство для обороны от швындр – это военный огнемет. Или чистый кислород, который они на дух не переносят и полностью самообугливаются прямо на глазах… Сами же швындры, как уже говорил, плюются в свои жертвы и противников азотной, а Стерлинги даже и плавиковой, кислотой и острооточенными азотно-ледяными осколками, как шрапнелью… Вот как-то так мы здесь и живем, Летун! Всяк коренной плутонианец норовит нас как можно быстрее съесть, точнее – обглодать изнутри наши кости!..
– М-м-м-да-а-а, – боязливо и одновременно с этим брезгливо поеживаясь, мрачно проронил Леваневский. – После твоего рассказа, мне вот как-то совсем стало не по себе, Муха! Может, ну его на фиг нам вообще подниматься из шахт и нашей Бытовки на эту треклятую поверхность Плутона, а? Чё-то мне кажется, напарник, что здесь, под землей, нам, людям Земли, быть куда безопасней?!
– А вот и нет, Дружище! – ехидно, но при этом беззлобно, осклабился в ответ Герману Муха. – Во-первых, хотим мы того или нет, но изредка и по приказу Суперкома нам всё равно придется выходить на поверхность. Например, при перебазировании роботов-рудокопов и, вслед за ними, ещё и самой нашей Бытовки… Ну, это когда полностью истощится основная жила или даже весь наш нынешний Рудник в целом… Ну и в экстренных случаях – там при прямой угрозе пожара, обвала, наводнения, неполадках с автономным термоядерным реактором и так далее… Во-вторых, и в этом состоит весь местный прикол, подавляющее большинство швындр как раз и живет под землей – в естественных туннелях, пещерах, пузырях, червоточинах, кистах и пустотах ледяной мантии Плутона. Да и охотиться им, в отличие от нас, куда уж удобнее в темноте, чем при солнечном свете…