– Ты чокнутая, Мод, – сказал Дэвид, целуя ее в макушку.
– Моя бабушка называет меня сумасбродкой, – усмехнулась Мод. – Кажется, я сломала себе жизнь, еще не успев толком пожить.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – Дэвид отпустил Мод и сунул руки в карманы джинсов. – Все можно исправить.
– Как?
– Разведись.
– Можно подумать, это так просто, – фыркнула Мод.
– Ты видишь сложности там, где их на самом деле нет.
– Ты не понимаешь, – Мод скрестила руки на груди. – Если я разведусь, то, получается, и моя бабушка, и моя мать будут правы: я никчемная избалованная папина дочка, которая перебирает дорогие игрушки и тут же их выбрасывает за ненадобностью.
Дэвид остановился и серьезно взглянул на Мод.
– Ведь важно не то, что подумают твои родные, Мод. Важно то, кем ты сама себя ощущаешь, кто ты есть на самом деле.
– А как же Артур?
– А что Артур?
– Ведь это будет нечестно по отношению к нему. Я не хочу причинять ему боль.
Губы Дэвида скривились презрением.
– Ничего с твоим Артуром не случится. Поверь, граф Карлайл далеко не так прост и раним, как ты думаешь.
Дэвид двинулся дальше. Мод охватило странное чувство. Этот мужчина был ей почти незнаком. Но тогда почему в его присутствии она ощущала себя так, будто она дома? И почему сейчас ей кажется, что если он уйдет с этой презрительной усмешкой на губах, то она, Мод, больше никогда не сможет попасть домой? Ей очень хотелось, чтобы все действительно было так просто, как об этом рассуждал Дэвид. Но снедало Мод и другое желание: она боялась оставить Карлайл-Холл, так и не разгадав его тайн. В этом она не могла признаться никому, даже Дэвиду, но и терять его, еще не приобретя, не хотела.
– Дэвид! – Мод догнала его, взяв за руку. – Я… Я разберусь со всем, только дай мне время, хорошо? И помоги мне, пожалуйста.
Мод увидела, как холод в его карих глаза превращается в горячий шоколад, как они снова наполняются нежностью и пониманием.
– Обещаю, – сказал он и поцеловал Мод в лоб.
На следующий день Мод решила исправить ошибку, которую совершил незнакомый ей человек много лет назад, заперев картины Эмбер в восточном крыле дома. Для начала она спустилась в библиотеку и осмотрела ее критичным взглядом. Помещение было большим, устремляясь ввысь на два этажа. Здесь было всего лишь одно эркерное окно в глубине комнаты, и оно, задернутое наполовину тяжелыми портьерами темно-синего цвета на золотом шнурке, перехватывавшим бархатное полотно чуть ниже середины, почти не давало света. Стены до самого потолка были уставлены старинными томами. Вдоль шкафов тянулась широкая галерея, на которую сразу справа от входа вела лестница. Эта галерея, расширяясь к центру, являлась, с одной стороны, потолком, нависавшим над половиной комнаты, а с другой, зрительно разбивала библиотеку на два уровня, хотя впечатление это было ложным: книжные шкафы беспрерывно убегали во тьму, в которой скрывался потолок второго этажа.
Мод нравилась эта комната. Она пропахла старой книжной пылью и напоминала ей библиотеки Рима и Ватикана, скрывавшие в своих беспредельных недрах множество тайн. Конечно, библиотека Карлайл-Холла была в разы меньше и не столь прекрасна, но и она хранила дух древних знаний. Наверное, Эмбер Фрайерс, жившей в начале XIX века, это помещение казалось сказочным царством. Не зря она писала в дневнике, что проводила здесь много времени.
Поднявшись на галерею, Мод осмотрелась и решила, что здесь идеальное место для картин Эмбер. Она расставит их вдоль дальней стены, чтобы можно было сидеть на диванчике с прямой ажурной спинкой из вычурных почти черных завитушек и любоваться морскими пейзажами. Потом она поговорит с Артуром о восточном крыле. Мод решила, что его во что бы то ни стало стоит отремонтировать, но не делать в нем дополнительные спальни – их и так в доме было более чем достаточно, – а устроить там салон и маленькую картинную галерею. Мод уже представила, как выкрасит пустующую комнату восточного крыла в светлые тона. Там нужно будет сделать освещение, как в музеях, чтобы оно было ярким, но не испортило краску на картинах. Сами же картины нужно будет обязательно вставить в рамы. Только одну из работ Эмбер Мод спрячет: тот ужасный черный холст, на котором ей привиделись кровавые буквы с проклятием.
Когда Мод спускалась по лестнице с одним из морских пейзажей в руках, с улицы в дом вошел Дэвид. Она знала, что все утро он провел в парке, делал какие-то чертежи и составлял подробный план по восстановлению.
– Мод, – вскинул он удивленный взгляд на нее, – чем это вы занимаетесь?
– Решила расставить в библиотеке картины, которые нашла в восточном крыле, – объяснила Мод. – Нечего им там пылиться.
– Я вам помогу, – предложил Дэвид.
– Не стоит, Дэвид. У вас и без меня полно хлопот.
– Бросьте, Мод. Картин штук двадцать, вы замучаетесь бегать туда-сюда по лестнице.
Дэвид не стал слушать дальнейших возражений, а взлетел по одной лестнице на второй этаж, в то время как Мод стояла на противоположной.
Она спустилась и прошла в библиотеку. После того, что произошло между ними на пляже, Мод чувствовала смущение. О поцелуе она не жалела, но ей было жаль, что за ним последовал разговор, который был неприятен им обоим. Как бы было хорошо, если бы Мод встретила в Портофино не Артура, а Дэвида. Все бы было гораздо проще, понятнее. Но разве тогда она попала бы в Карлайл-Холл? Разве узнала бы об Эмбер и ее замечательных картинах?
С помощью Дэвида работа по перемещению картин пошла быстро. Сначала они по очереди поднимались и снова спускались в библиотеку, но потом Дэвид сказал, что Мод лучше остаться внизу, а он принесет все картины сам.
– Только не Малевича, – улыбнулась Мод, имея в виду замазанный черной краской холст. – Он на меня жуть наводит.
Дэвид хмыкнул и кивнул:
– Оставим его пока в мастерской.
– И снимите его с мольберта.
– Еще и к стенке отверну, пусть стоит наказанным.
Мод слышала смех в голосе Дэвида, но самой ей было не очень весело, потому что картина пугала ее. Дэвид вручил ей очередное полотно и снова ушел наверх. На этом холсте был изображен красивый молодой человек. Его светлые кудри были залихватски закручены, по моде начала XIX века. Черты лица тонкие, а в серых глазах искрилось тепло. Мод показалось, что она уловила сходство с Артуром. Наверняка это кто-то из Карлайлов. Мод вспомнила прочитанные ею записи в дневники Эмбер. А что, если это и есть Фредерик Фрайерс, будущий лорд Карлайл?
Вскоре вернулся Дэвид. Мод сидела на диване, поставив напротив портрет мужчины, который только что разглядывала. Дэвид, ни слова не говоря, поставил рядом портрет белокурой девушки, который Мод увидела одним из первых, когда открыла мастерскую. И снова Мод почувствовала узнавание, будто уже видела эту девушку раньше. Дэвид сел на диван рядом с Мод.
– Интересно, кто это?
– Я не уверена, но что-то мне подсказывает, что мужчина с портрета – это Фредерик Фрайерс, наследник лорда Карлайла. А девушка, скорее всего, сама Эмбер.
– Ты думаешь?
– Не знаю, – вздохнула Мод. – Но в дневнике Эмбер пишет, что она жила в Карлайл-Холле уединенно: ни тебе друзей, ни выездов в свет. Кого еще она могла написать, если не мужа и не себя? Больше среди картин нет портретов, только несколько картин, где изображен берег моря и играющие на нем дети.
– Что же, выходит, этот Карлайл держал жену взаперти в Карлайл-Холле?
– Взаперти – это слишком грубо сказано, – поправила его Мод. – Просто не вывозил ее в Лондон и на балы. По крайней мере, в первый год после свадьбы. Но здесь нет ничего удивительного. Эмбер была актрисой, а Фредерик – наследником старинного рода и графского титула.
– Да уж, наверняка его папаша был не в восторге от невесты сына.
– Как я поняла из записей Эмбер, старый лорд Карлайл ничего не знал о ее существовании по крайней мере до ноября 1806 года. Тогда у них родился сын.
– А что было дальше? – Мод слышала по голосу, что Дэвида заинтересовала эта история не меньше, чем ее.
– А дальше я пока не успела прочитать. Меня все время что-то отвлекает.
– Или кто-то, – губы Дэвида дрогнули в еле сдерживаемой ухмылке.
– Все канадцы столь невыносимо самоуверенны?
– Все англичанки столь чопорно застенчивы? – его ухмылка стала еще шире.
– Я не чопорна, – возразила Мод. – И уж точно не застенчива.
– Точно, ты просто примерила на себя роль, которая тебе дается с трудом.
– Прекрати, – нахмурилась Мод.
– Прекращу, – пообещал Дэвид и тут же обхватил Мод руками, разворачивая ее к себе. – Как только ты скажешь, что я ошибся, а Артур Карлайл – именно тот мужчина, о котором ты мечтала всю жизнь.
– Может, я и не мечтала об Артуре всю жизнь, – Мод злилась и пыталась стряхнуть с себя руки Дэвида, однако, чем больше она сопротивлялась, тем крепче становились его объятия, – но кто сказал, что я мечтала о тебе?
– Они, – и Дэвид тут же прижался губами к губам Мод.
Она уже готова была уступить и запустить пальцы в его волосы, когда услышала стук в дверь и голос миссис Гудвайз:
– Миледи, вы здесь?
Дэвид выпустил Мод, и она, отскочив от него к противоположной стене комнаты, начала судорожно приглаживать разметавшиеся по плечам волосы.
– Да, я наверху, – крикнула Мод и, подойдя к перилам, огораживающим галерею, взглянула на стоявшую в дверях миссис Гудвайз. – Что-то случилось?
– Нет, мэм. Просто я подумала, что вы и мистер Трайтон наверняка устали, и хотела предложить вам чаю.
– Отличная идея, миссис Гудвайз, – улыбнулась Мод.
– Тогда я пойду, позову мистера Трайтона и прикажу Мэри подать чай.
– О, не стоит ходить за мистером Трайтоном, он вот-вот спустится с последней картиной, и я ему скажу, что мы собираемся пить чай.
Мод поймала взгляд Дэвида, который поднял большой палец вверх в знак одобрения.
– Где вы будете пить чай, миледи? – спросила миссис Гудвайз.