Это было бы нехорошо.
Как я уже успел убедиться, сильные ощущения – не всегда благо. К примеру, Нардис теперь отлично видит в темноте, однако слепнет и страдает при свете солнца. После ритуала он начал ощущать множество запахов, но что с ним случится, если сунет свой нос в ведро тухлых яиц?
– Х-холодно, – простучал зубами парень, когда я снова окинул его внимательным взглядом. – Можно я что-нибудь накину?
Я так же молча поднялся, принес со второго этажа одеяло и, стряхнув с него пыль, укутал парня до подбородка. В детстве, насколько я помнил, мама часто так делала, если мне было плохо. А еще она держала меня за руку и иногда пела, чтобы я скорее заснул.
Держать я, естественно, никого и ни за что не собирался, да и петь меня никто не учил, однако Нардис действительно успокоился, и вскоре его зубы перестали отстукивать барабанную дробь. Тошнота тоже вроде бы улеглась. Рвота больше не повторялась. Еще через какое-то время его глаза стали сонными, движения – совсем вялыми, а речь – невнятной. А спустя полчаса он и вовсе вырубился, тогда как непонятный жар спал и больше не возвращался.
Само собой, о том, чтобы куда-то уйти, речи больше не заходило. Знаки не люди, от меня не убегут, грифоны тоже никуда не денутся, а вот нормальный помощник у меня имелся один-единственный. И мне не хотелось надолго покидать дом, не будучи уверенным, что в мое отсутствие он не помрет.
Пришлось сходить в горы и привести с собой Кость, оставив ее у постели больного вместо няньки. Ну, а сам я, пока не рассвело, отправился пополнить запасы крови, которые постепенно подходили к концу.
Увы. Охота на этот раз не удалась – то ли из-за дождя, то ли из-за сильного ветра народу на улицах было мало, поэтому из двенадцати добровольцев мне на глаза попалось только три. Что за безобразие? В темные закоулки, понимаешь, никто в такую погоду не хочет соваться! Да и моя беззащитная персона почему-то не прельстила ни одного столичного бандита.
Одежду я по возвращении сменил, ногти почистил, мертвечиной от меня тоже пахнуть не должно. Так в чем же дело? Может, я мало побрякушек на себя нацепил? Или фляга в темноте слабо блестит?
Достав и тщательно отполировав свою главную приманку, я снова прицепил ее на видное место, пригладил волосы, оправил воротничок и из квартала Бедняков отправился прямиком в столичные трущобы в надежде, что хоть там найду подходящих кандидатов.
– Ой, какой хорошенький ма-альчик, – проворковала первая же встреченная мной на улице беззубая старуха.
– Ой, какая невкусная ба-абушка, – в тон ей отозвался я.
– А ну, стой, поганец! – возмутилась бабка, попытавшись цапнуть меня за шкирку, но увидела мою добрейшую улыбку и шарахнулась прочь. – Чур меня! Чур!
– До свидания, – вежливо попрощался я, глядя, как бабка, подобрав грязные юбки, сломя голову понеслась прочь. – Надо же, а прыткая оказалась бабушка. Может, зря я на нее не позарился?
– Ты что там сейчас вякнул, сопляк? Пошто бабку обидел?! – вдруг высунулась из окна ближайшего дома чья-то немытая рожа.
Я обернулся и, оглядев замызганный домишко, в единственном окне которого тускло горел свет, приятно удивился: кроме крепкого и абсолютно здорового бугая, внутри больше никого не было. Затем демонстративно изучил щербатую физиономию хозяина, ощутил на себе злой взгляд и удовлетворенно кивнул.
Какая удача!..
– Доброго вечера, уважаемый. У вас, случайно, комнаты на ночь не сдаются?
– Что-о?! – взревел бугай, и рожа из окна тут же исчезла, а взамен за дверью послышались тяжелые шаги. – Щас я тебе покажу комнату!
Дверь с визгом распахнулась, но, прежде чем здоровяк успел разинуть пасть во второй раз, я легонько стукнул его сапогом по колену. Когда он согнулся, добавил еще разок по лбу, а когда незадачливая жертва растянулась на пороге, быстро огляделся.
Отлично.
Прохожих нет, свидетелей нет, и минус еще один доброволец в списке.
– Лежи-лежи, – посоветовал я заворочавшемуся мужику. А когда тот открыл глаза и попытался подняться, одарил его смачным щелбаном, после чего ухватил потерявшего сознание мужика за ногу и, беззаботно насвистывая, затащил в дом, не забыв при этом аккуратно прикрыть входную дверь.
– Ну, как самочувствие? – осведомился я, когда Нардис открыл глаза.
Тот вместо ответа задумчиво повращал глазами, зачем-то ощупал челюсть, потом осторожно потрогал затылок и, выбравшись из-под одеяла, вынужденно признал:
– Есть хочу.
– Кровь на кухне.
– Ты не понимаешь, – с удивлением прислушался к себе парень. – Я нормальной еды хочу… хлеба, мяса… можно даже жареного с корочкой!
– То есть кровью ты наконец-то насытился, – без малейшего удивления констатировал я. – Что ж, это радует. Только в трактир сам пойдешь, а то я на твои запросы не рассчитывал.
Нардис на пробу встал, немного потоптался возле дивана, пока я дочитывал очередную книгу. Но с равновесием, как и со всем остальным, у него все оказалось в порядке, поэтому он уже уверенным шагом подошел к окну и, слегка приоткрыв штору, болезненно прищурился.
– Сколько я проспал?
– Чуть больше суток.
– Мне показалось или сегодня солнце не такое яркое?
– Как всегда. Просто ты наконец-то начинаешь привыкать к свету. Странно только, что это случилось лишь после того, как ты попал в скверну.
Нардис поморщился.
– Не напоминай.
Пока он приводил себя в порядок и бегал до ближайшего трактира, с книгой я все-таки покончил и запихнул жизнеописание какого-то брюзгливого старика обратно на полку. Ну, а когда компаньон все-таки вернулся, я обнаружил в нем несколько дополнительных изменений, которые заслуживали отдельного внимания.
Во-первых, после возвращения у Нардиса впервые за все время его новой жизни появился румянец на щеках. Сама кожа стала не такой бледной. Да и цвет глаз заметно поблек, так что теперь, если специально не присматриваться, парня вполне можно было принять за обычного человека.
– Ну-ка, покажи зубы, – скомандовал я, заметив еще одну любопытную деталь.
Нардис послушно приподнял верхнюю губу, и вот тогда сомнений не осталось – его клыки действительно уменьшились, причем настолько, что почти вернулись к прежним размерам.
– А если так? – заинтересованно произнес я, взяв со стола его флягу и, сняв крышку, сунув парню под нос.
Тот, едва вдохнул запах крови, дернулся. Опасный огонек в его глазах тут же разгорелся вновь. Клыки, словно живые, прямо-таки поползли, полезли наружу, словно их что-то выталкивало из десен, но почти сразу, спохватившись, вернулись к нормальному виду. А там и глаза погасли, поскольку Нардис уже привычно обуздал охватившую его жажду и отвернулся.
– То есть ты уже способен это контролировать, – задумчиво проговорил я, завинчивая флягу и убирая ее в сторону. – Хорошая новость. Значит, со временем тебе не придется прятаться и у людей не возникнет лишних вопросов.
– Мы сегодня куда-нибудь собираемся? – вместо ответа спросил компаньон, на всякий случай ощупав зубы языком.
– Да. Вестей от Лу пока не было, так что планирую этой ночью заглянуть в Шэйр. Говорят, там есть еще одно симпатичное кладбище…
– Я с тобой.
Поразмыслив, я возражать не стал, поэтому, как только на улице начало темнеть, открыл портал и шагнул внутрь, не забыв прихватить с собой Кость и маячок.
На этот раз координаты Лу оказались точнее, так что всего через четверть часа мы остановились на краю старого кладбища, у которого в отличие от Дамана не то что защиты, даже ворот больше не было.
– И снова заброшенные земли, – с задумчивым видом обронил Нардис, окинув взглядом окрестности. – Что ж, тут хотя бы скверной не пахнет. Да и о причинах ухода местных жителей гадать не приходится.
Я мельком покосился на подбирающееся с юга огромное песчаное море, до которого осталось рукой подать, и кивнул.
Все правильно – пустыня подобралась к жилым краям слишком близко, а там, где песок, ничего не растет. Вот люди и ушли. Мы, кстати, видели за пригорком несколько заброшенных деревушек, старую дорогу, которой давно не пользовались. И судя по всему, люди уходили отсюда постепенно, без спешки, да и следов присутствия нежити нигде не было видно.
– Пойду осмотрюсь, – бросил Мор, пока мы изучали местные достопримечательности. – Проклятых камней пока не чую, но кто знает…
Мы с Нардисом тоже разбрелись по кладбищу в поисках ведьминых знаков и всего, что может быть на них похоже. Даже Кость принялась что-то вынюхивать, словно ей было чем это делать. Однако на этот раз повезло именно Мору, который довольно скоро отыскал подходящую могилу.
Собственно, могилой это назвать было сложно – просто едва заметный холмик, присыпанный песком и поросший жухлой травой. Однако над ней стоял, накренившись, старый, обколотый по краям надгробный камень, на котором оказались выбиты такие же предостерегающие знаки, как и на пограничных валунах в Черуольском лесу.
– А вот этот символ мне раньше не попадался, – заметил я, обнаружив на камне полуистершую то ли руну, то ли букву, похожую на незамкнутый сверху овал, перечеркнутый посередине вертикальной полоской.
– Интересно, как люди Лу его нашли? – вдруг поинтересовался Нардис. – Места-то заброшенные. Просто так сюда никто не заглядывает.
– Я еще лет двадцать назад напряг Лемана относительно таких мест, так что все эти годы его люди собирали и проверяли всевозможные слухи. Но за столько лет они нашли всего три достоверных упоминания о ведьминых знаках. И нам придется проверить их все.
– Что ж ты их раньше-то не проверил? – удивился парень.
Я только плечами пожал.
– Некогда было. Работал.
– Эй, вы копать будете или нет? – нетерпеливо поинтересовался кружащий над могилой призрак, и Нардису ничего не оставалось, как пожать плечами и скинуть со спины тяжелый мешок.
В одиночку, правда, работать ему не пришлось. Кость тоже захотела поучаствовать в раскопках, поэтому вдвоем они за считаные минуты вырыли такую яму, что в ней было впору хоронить самого императора. Одно плохо – даже докопавшись до приличной глубины, ничего путного они не обнаружили. Остатки чьего-то гроба, самые обычные кости, но ни одного артефакта или иных вещей, которые могли бы даже теоретически быть связанными с ведьмами.