Хм, странно. Его отец в свое время даже собственных женщин не захотел от меня прикрыть. Предпочел умереть, но не сдаваться, при этом искренне веря, что я, будучи кровожадной тварью, все равно всех перебью. А этот внезапно думать начал. Ишь как глазищи сверкают. Даже отсюда слышно, как ворочаются в его мозгу тугие извилины в попытке понять, что происходит.
Но одна хорошая новость за сегодня все-таки была – похоже, я нашел его слабое место. Как оказалось, стремление защищать детенышей что у людей, что у оборотней выражено практически одинаково. Даже в том случае, если детеныш чужой. Наверное, инстинкт срабатывает. Семья, защита, все такое…
Я только не понял, почему мрон захотел сберечь именно этого детеныша. Они ведь не только незнакомы, но еще и из разных видов. Зачем ему ее защищать?
Ли, правда, такая самодеятельность не понравилась.
– Пусти! – пихнув оборотня кулачком, она упрямо вылезла наружу. – Мне же не видно!
– Р-р-р! – снова подвинул ее мрон.
– Еще чего! – фыркнула мелкая. – Никуда я отсюда не пойду!
– Ну, и сиди там, – великодушно разрешил я. – Вроде ты ему понравилась.
– Правда?!
– Правда-правда. Вон как облизывается. Точно сейчас проголодается и сожрет.
Ли обиженно выпятила нижнюю губу.
– И все ты врешь! Плохой… плохой Вилли!
Я хмыкнул.
– Почему сразу плохой? Разве я тебя к собачке не пускаю? Разве что-то запрещаю делать или обещал наказать за то, что ты стащила мамин амулет?
У ребенка явно случился конфликт интересов. Ли наморщила лоб, снова отпихнула оборотня, когда тот попытался ее прикрыть, а потом и вовсе шлепнула его по морде ладошкой, нахально потребовав:
– А ну, не мешай!
Вот уж когда я имел удовольствие воочию наблюдать силу женской власти над представителями мужского рода. Оборотень аж крякнул, когда малявка столь непочтительно с ним обошлась. Плюхнулся на зад и потом только ошалело смотрел, как она стоит рядом, теребит подол своего платьица и с глубокомысленным видом решает сложнейший философский вопрос.
– Ладно, – наконец признала она очевидное. – Ты не плохой. Ты просто вредный.
– Нет, это помощник у меня вредный. А я еще только учусь.
– Зачем ты учишься? – не поняла Ли и неосторожно подступила ближе к решетке.
Мрон, очнувшись от ступора, цапнул ее зубами за подол и торопливо оттащил обратно.
– Фу! – погрозила ему пальчиком малявка. – Нельзя! Плохая собачка!
И такая у клыкастого после этого стала морда, что я впервые за долгое время испытал желание рассмеяться. Ли, услышав мой смех, тоже заулыбалась, а затем плюхнулась на лапу мрона и залилась громким хохотом, как самый счастливый человек на Земле.
– Ну что, остаешься? – спросил я, когда отсмеялся. – Подушку принести? Может, еды? Печенья? Молока?..
– А у тебя есть печенье?!
– Все что захочешь, – пообещал я, после чего девчонка взвизгнула, подскочила на месте и со всех ног кинулась прочь из клетки, причем так шустро, что на этот раз мрон не успел ее остановить.
Домчавшись до стула, на котором я сидел, она нахально взобралась ко мне на колени и доверчиво заглянула в глаза.
– А печенье у тебя вку-у-усное?
Я спрятал усмешку.
– Самое лучшее. И молока сейчас свежего принесу.
От оглушительного вопля малявки я поморщился, после чего ссадил девчонку на пол, взял ее за руку и, кинув на ощетинившегося оборотня насмешливый взгляд, спокойно направился к выходу.
– Р-р-р! – прилетело мне вслед яростное.
О! Значит, мы наконец-то заговорили?
– Извини, я тебя не понимаю.
– Р-р-р-р!
Хм. Мне показалось или это больше походит на предупреждение?
– Пока, собачка-а-а, – помахала ему ручкой Ли, а потом вырвалась, закрутилась на месте, напевая что-то себе под нос. Наконец снова расхохоталась, юркнула куда-то в сторону и в мгновение ока исчезла в темноте.
– Да уж… – хмыкнул я, прикидывая, где бы добыть обещанное печенье и молоко. Да и одежку надо бы какую-то поискать, а то у меня довольно холодно, а на малявке платьице совсем короткое, да и на ногах всего лишь сандалии, в которых в горах точно делать нечего.
К счастью, к тому времени, как я добрался до лаборатории и отыскал азартно ищущую сладости Ли, в пещере сработал еще один индивидуальный портал, и из него вывалился встревоженный Нардис.
– Вильгельм! Нужна твоя помощь! У Лу ребенка украли!
– Вот этого ребенка? – ткнул я пальцем в застывшую у стены малявку.
– А… э-э…
У Нардиса при виде живой и невредимой девчонки случился кратковременный ступор. Но потом он подметил торчащий у нее из кулачка артефакт, убедился, что соплячка жива и здорова, после чего метнулся через все помещение, сграбастал Ли на руки, достал из кармана переговорник и, пробормотав короткое: «Спасибо», под оглушительный девчоночий визг куда-то умчался.
«Ну, и ладно, – подумал я, поднимая опрокинутый стеллаж, к которому с разных сторон подбежали костяные паучки. – Значит, за печеньем не пойду. Хотя нет – пойду. Если малявка такая же предприимчивая, как ее мать, значит, скоро опять пожалует в гости».
Я как в воду глядел. Не успело стемнеть, как в лаборатории снова раздался хлопок, а следом и оглушительный вопль:
– Вилли-и-и! Ты где?!
Я отложил расчеты, встал из-за стола и, выглянув в коридор, без всякого удивления обнаружил переминающуюся на холодном полу малявку. Причем на этот раз она была почти раздета – вместо платья на ушлой пигалице виднелась лишь искусно вышитая ночная рубашка, вместо косичек на голове красовался пышный колтун, а на ногах даже тапок не было, так что девчонка оказалась на камнях совсем босой.
– Ты чего кричишь? – поинтересовался я, даже не подумав зажечь свет.
Но мелкой это не мешало. Обернувшись на голос, она сначала испуганно присела, а потом щелкнула пальчиками, и над ее головой зажегся крохотный магический светлячок.
– Я вернулась покормить твою собачку, – заявила она, вытащив из-за спины увесистый мешок. – Собачкам нельзя быть голодными. Они от этого звереют.
– Это верно, – не стал отрицать я. – Но маленьких девочек к голодным собачкам не пускают. Разве тебя мама этому не учила?
Ли машинально потерла ладошкой попу.
– Учила. Но собачку все равно жалко, поэтому я снова стащила амулет и пришла.
– А мама на этот раз его куда от тебя спрятала? – полюбопытствовал я.
– Не знаю. Не видела.
– Но он все равно к тебе прилетел?
Ли гордо вздернула нос.
– Да. Я великая колдунья!
– Еще бы, – скептически хмыкнул я, оглядев помятую рубашку.
Потом все-таки сходил за сапогами, заставил мелкую в них влезть, накинул ей на плечи теплый халат, и вот в таком виде мы и отправились кормить собачку.
Мрон, который, до этого полдня метался по клетке и злобно ревел, при нашем появлении замер. Сначала недоверчиво оглядел невредимую девчонку. Потом с подозрением взглянул на меня. И только после этого его ноздри дрогнули – он явно учуял запах еды, однако виду постарался не подать.
– Вот, это тебе. – С трудом дотащив свою ношу до решетки, Ли без малейшего труда протиснулась внутрь, а вот мешок, как следовало ожидать, застрял. – Я нашу кухню ограбила, но там еды еще много, так что никто не пострадал.
Я сдержал рвущийся наружу смешок при виде того, как малявка с пыхтением и сопением пыталась затащить в клетку толстопузый мешок. Но потом она все-таки догадалась пнуть его сапогом, внутри что-то хлюпнуло, чавкнуло, а Ли с воплем упала, когда ее ноша высвободилась и чувствительно хлестнула ее завязками по лицу.
– Фу!.. Фу!.. – замахала она руками, даже не заметив, что мрон прямо на лету цапнул ее зубами за рубаху и аккуратно поставил на пол.
Сапоги при этом, естественно, свалились, порванная клыками рубашка начала расползаться по швам. Однако Ли было не до этого, потому что оборотень в довершение всего старательно ее обнюхал и осторожно лизнул в нос.
Отмахнувшись от него, как от досадной помехи, она босиком кинулась к мешку и, развязав завязки, вывалила на пол целую кучу снеди. Жареное мясо, половина курицы, румяные яблоки, зеленый лук…
– На, ешь.
Решительно подвинув все это богатство под нос оборотню, Ли запрыгала по холодному полу в сторону потерянных сапог.
– И не стыдно тебе, а? – бросил я мрону, заметив, что девчонка мигом перепачкала ножки. – Развел грязищу, понимаешь… И сам в ней вывалялся, как поросенок, и леди вон перемазал.
Наконец мелкая добралась до сапог и, не обратив внимания на грязь, тут же натянула их на себя.
– Ешь, ешь, – повторила она, когда увидела, что оборотень в нерешительности замер. – Мама, если и хватится, все равно на меня не подумает. А раз не подумает, значит, не накажет.
Я с любопытством проследил за мучениями мрона.
Есть он, конечно же, хотел. Даже очень. Вон как исхудал за последние месяцы. Если бы я не старался, он бы уже помер от истощения. Но чем-то Ли ему приглянулась, даже нет, не так – почему-то ее мнение было для него важным, поэтому он все еще колебался, думал. Похоже, и обидеть ее не хотел, но и у меня на глазах принимать пищу не собирался.
– Ну, ты чего? – обиженно протянула девчонка, поняв, что угощение пропадает даром. – Я ведь для тебя старалась!
– Я же говорил, что он глупый. Похоже, ты ему все-таки не понравилась.
У Ли глаза наполнились совершенно искренним непониманием, а затем и слезами.
– Так я все это зря, да?
– Плохая собачка, – подтвердил я, насмешливо взглянув на оборотня.
Тот свирепо оскалился в ответ и, разумеется, пока мы играли в гляделки, бездарно упустил момент, когда разобиженная малявка сердито топнула ногой, ринулась к решетке и, в два счета протиснувшись между прутьев, убежала в темноту.
– Р-р-р! – зло прорычал мрон, поняв, что снова остался с носом.
– Сам дурак, – с достоинством отозвался я и в очередной раз отправился на поиски беглянки.
Она нашлась совсем недалеко – буквально в соседнем помещении, где, забившись в угол, тихонько всхлипывала от незаслуженной обиды. Один сапог опять где-то потеряла, второй умудрилась порвать…