Вы же все рассказали мне о своей жизни. Стоит ли теперь упираться? Это нечестно.
– Я прибег к магии смерти прошлой ночью, чтобы убить Дондо ди Джиронала.
Умегат не выказал ни удивления, ни ужаса – только стал слушать еще внимательнее.
– Понятно, – сказал он. – Где?
– В башне Фонзы. Я пролез туда через крышу. Крыса у меня была. А вот ворона… Она сама пришла ко мне. Она не боялась. Я же ее кормил…
– Продолжайте, – тихо проговорил Умегат.
– Убил крысу, потом бедную ворону, а потом молился. И тут мне стало больно. Очень больно. Я никак не ожидал такого. Я не мог дышать, свеча погасла. И я сказал спасибо, потому что почувствовал…
Слова изменили Кэсерилу. Да и как рассказать о том странном покое, который снизошел на него? Словно он наконец попал туда, где наконец отдохнет, отдохнет вдали от всех опасностей, и отдых его будет продолжаться вечно.
– А потом я потерял сознание. Мне показалось, что я умираю.
– А потом?
– А потом – ничего. Я проснулся ранним утром. Был туман, меня тошнило, я замерз и чувствовал себя последним дураком. Хотя подождите! У меня был кошмар: я словно наяву видел смерть Дондо. Он задохнулся! Но я знал, что моя затея провалилась. Я пополз назад, добрался до постели, а потом в мою комнату ворвался канцлер ди Джиронал.
Некоторое время Умегат постукивал кончиками пальцев по поверхности стола, глядя на Кэсерила через щелочки прищуренных глазами, после чего полностью прикрыл глаза и вновь открыл. Наконец он произнес:
– Милорд! Могу я коснуться вас?
– Конечно!
Рокнариец склонился к нему, и Кэсерил внутренне напрягся – а не затевает ли Умегат нечто неприличное? Но тот с профессионализмом врача приложил ладонь ко лбу Кэсерила, потом к лицу, шее, позвоночнику, животу… Ниже он не пошел, и Кэсерил успокоился. Закончив осмотр, рокнариец поднялся, чтобы взять из стоящей у дверей корзины еще один кувшин вина, и вернулся к столу.
Кэсерил прикрыл свою чашку ладонью.
– С меня довольно, а то я домой не дойду.
– Вас чуть позже отведут мои грумы.
Впрочем, настаивать на том, чтобы Кэсерил выпил еще, он не стал. Наполнив свою чашку, он сел и принялся кончиком пальца чертить на скатерти некую фигуру (Кэсерил не мог понять – то ли это некий тайный знак, то ли просто нервы), после чего сказал:
– Если принимать во внимание реакцию священных животных, то ни один из Богов не принял душу Дондо ди Джиронала. Обычно в этих случаях неуспокоенная душа усопшего остается среди живых, и тогда друзья и родственники, а также враги спешат в Храм, чтобы заказать молитвы и обряды. Некоторые – за упокой усопшего, а некоторые – чтобы защитить себя.
– Я уверен, – сухо ухмыльнулся Кэсерил, – что Дондо получит все молитвы, которые только можно купить за деньги.
– Надеюсь.
– Но почему? Что… Что вы знаете?
Умегат посмотрел в глаза Кэсерилу и повел носом, словно принюхиваясь.
– Дух Дондо был взят демоном, но Боги не приняли его. Это мы знаем. Я убежден, что демон смерти не смог вернуться к своему хозяину потому, что ему запретили забрать вторую душу, вес которой уравновесил бы тяжесть первой.
Кэсерил облизнул губы и, с трудом сдерживая страх, хрипло спросил:
– Как это – запретили?
– В тот момент, когда он попытался сделать это, его поймали, захватили… он был связан, если хотите, иной силой. Произошло какое-то другое чудо, и свершилось оно одновременно с чудом смерти. Если судить по цвету источаемого вами сияния, то можно сказать, что проистекало оно от Госпожи Весны. Если я прав, то служители Храма могут спокойно ложиться спать, ибо дух Дондо ничем им не грозит. Он привязан к демону смерти, а тот в свою очередь – к тому месту, где пребывает вторая душа, которая, как мы все прекрасно понимаем, сосредоточена в живом теле.
И Умегат ткнул пальцем в Кэсерила:
– В этом!
Челюсть у Кэсерила отвисла. Он глянул на свой больной, чуть опухший живот, перевел глаза на святого, сидевшего напротив, вспомнил ворон Фонзы, которые, словно пребывая в трансе, следовали за ним по пятам. Вопль протеста поднялся было к его губам, но он осекся, остановленный видом чистой, незамутненной ауры, окружающей Умегата.
– Но я не молился вчера Дочери! – произнес он.
– Скорее всего, это делал кто-то другой.
Изелль!
– Принцесса сказала, что она молилась. Вы видели ее сегодня так, как видел я?
Кэсерил судорожно размахивал руками, не находя слов, чтобы выразить свои ощущения от того, чему свидетелем он был.
– Было ли в ней то, что вы нашли во мне? А она? Она видит меня так же, как я вижу ее?
– Она что-нибудь об этом говорила?
– Нет. Но и я ничего не говорил!
Умегат, чуть скосив глаза в сторону, посмотрел на Кэсерила.
– Наверное, когда вы были на Архипелаге, – сказал он, – вы видели по ночам море, тронутое прикосновением Матери. Зеленое свечение за кормой проходящего корабля. Видели?
– Да.
– Подобное свечение коснулось и Изелль. Там прошла Дочь, оставив после себя благоуханный след. В вашем случае дела обстоят несколько иначе. В вас же я вижу не След, но Присутствие. Благословение. Только еще более глубокое и сильное. Ваша аура медленно рассасывается. Священные животные будут очаровываться вами еще день-другой, но свечение исчезнет, и они успокоятся. Но в центре вашего тела я вижу большой голубой сапфир. Капсула. Внутрь этой капсулы мне не заглянуть – это за пределами моих возможностей.
И он сложил ладони вместе – так, словно хотел удержать в них, не повредив, большую живую улитку.
Кэсерил, едва не задохнувшись от волнения, сглотнул и спросил:
– Вы что, хотите сказать, что Бог превратил мой живот в маленький анклав ада? Один демон, одна пропащая душа, заточенные вместе, как две змеи в бутылке?
И он ухватился обеими руками за живот, словно намереваясь вырвать себе кишки.
– И вы называете это благословением?
Лицо Умегата оставалось серьезным, хотя брови и приподнялись сочувственно.
– Все зависит от системы координат, которые вы налагаете на объект. В одной системе это – проклятие, в другой – благословение. Точка зрения – вот что важно! Если вас это утешит, то, как мне кажется, Дондо ди Джироналу нынче гораздо менее сладко, чем вам.
И, подумав, Умегат добавил:
– Да и демон, наверное, не вполне счастлив.
Кэсерил, сидя на своем стуле, едва не бился в судорогах.
– О, Боги! – воскликнул он. – И как я избавлюсь от этого… этого ужаса?
Умегат предостерегающе поднял руку:
– Не советую форсировать события. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
– Как? Непредсказуемыми? Неужели что-то может быть более непредсказуемым, чем этот чудовищный кошмар, поселившийся у меня в брюхе?
Умегат облокотился на спинку стула и, задумчиво сложив ладони вместе, проговорил:
– Самый логичный способ освободиться от… от благословения – это умереть. Когда ваша душа освободится от своего материального вместилища, демон подхватит ее и унесет вместе с душой Дондо.
Холодок пробежал по позвоночнику Кэсерила. Он окончательно протрезвел, вспомнив, как скрутило у него живот, когда утром он перепрыгивал с крыши башни Фонзы на крышу главного здания – демон явно хотел ему помешать и убить. Чтобы не сойти с ума от страха, Кэсерил нашел убежище в юморе – как это делал Умегат.
– Просто замечательное средство! – проговорил он. – И какие еще лекарства есть в вашем распоряжении, мой любезный доктор?
Умегат, ухмыльнувшись, показал глазами, что оценил шутку.
– Ну, допустим, чудо. Подобное тому, что совершила Госпожа Весны.
Умегат раскрыл ладони, словно выпускал сидевшую там птичку.
– Я думаю, и в этом случае демон немедленно предпримет попытку до конца исполнить свою работу. У него нет выбора – демоны Бастарда не наделены свободной волей. Нет никакого смысла спорить с ними, убеждать. Даже говорить с ними бесполезно.
– То есть вы хотите сказать, что я могу в любой момент умереть?
– Именно! А что, это сильно отличается от того, как вы жили все это время? – спросил Умегат и испытующе-холодно посмотрел на собеседника.
Кэсерил хмыкнул. Да, небольшое утешение. Хотя все-таки утешение, пусть и несколько замысловатое. Похоже, Умегат был вполне разумный святой, чего Кэсерил никак не мог ожидать… Впрочем, разве до этого у Кэсерила были контакты со святыми? Откуда ему было знать, какие они в деле. Но как мне повезло! Я бы мог просто пройти мимо этого типа и не заметить!
Умегат же вдруг заговорил в несколько ином тоне. Теперь перед Кэсерилом сидел исследователь, ученый.
– Ваш случай, надеюсь, позволит мне ответить на вопрос, который меня давно интересует. Я хочу узнать, сколько у Бастарда демонов – один или целый полк. Если мы перестанем получать известия о новых удачных экспериментах с магией смерти, это будет означать, что священные силы Бастарда представлены в одной-единственной демонической сущности.
Кэсерил не смог удержаться от смеха.
– Это будет мой вклад в квинтарианскую теологию. Но, Умегат! Скажите, ради всех Богов, что мне делать? В моем роду не было случаев подобного безумия, пусть и вызванного Богами. Это занятие не для меня! Я же не святой!
Умегат открыл было рот, но потом закрыл. Подумав, он наконец сказал:
– Ко всему привыкаешь. Когда я в первый раз лично столкнулся с чудом, мне тоже было несладко. Но я профессионал, так сказать. Это моя работа. А вам бы я посоветовал напиться сегодня до потери всякой сознательности и завалиться спать.
– То есть проснуться назавтра не только с демоном в животе, но еще и в жутком похмелье?
Он и представить не мог, как сможет заснуть после таких открытий. Разве что кто-то хорошенько стукнет его по голове, и он потеряет сознание.
– Мне это когда-то помогло, – проговорил Умегат. – Похмелье, по крайней мере, помешает вам на первых порах наделать глупостей.
Умегат на мгновение отвел взгляд и продолжил: