– Все эти… мистические заморочки подарили мне нечто вроде внутреннего зрения. Им также наделен Умегат. В Храме, в приходе Матери, есть маленькая святая, которая обладает этой способностью. Ну и я – тоже. Умегат, кстати, светится… светился белым светом. Мать Клара – слабо-зеленым. А я, как они говорят, свечусь белым и голубым. Свет переливчатый и очень яркий.
Наконец он сделал над собой усилие и поднял глаза, встретившись взглядом с Изелль.
– Я вижу темную тень, окружающую Орико. А теперь, Изелль, слушайте, это очень важно! Я не думаю, что Сара знает об этом. Тень лежит не только на Орико. Она – на вас и на Тейдесе. Похоже, жертвами проклятия стали все потомки Фонзы.
Наступило молчание. Наконец Изелль, которая все это время сидела в своем кресле напряженно и неподвижно, сказала:
– Ну что ж, в этом есть какой-то смысл.
Бетрис же пристально его рассматривала. Если судить по положению его ремня, опухоль за это время не выросла, но, все равно, под взглядом Бетрис Кэсерил чувствовал себя чудовищем. Он немного нагнулся, стараясь замаскировать припухлость живота, и улыбнулся ей слабой улыбкой.
– Но как вы избавитесь от этого… неудобства? – спросила Бетрис.
– Как я понимаю, – сказал Кэсерил, – если меня убьют, моя душа утратит связь с моим телом, и освобожденный демон смерти доделает свою работу. Я немного боюсь вот чего: демон каким-то образом попытается поймать меня в ловушку. Но вероятность этого невелика – демон устроен очень просто, без хитростей. Ему нужно побыстрее сделать свое дело и – домой! Или, допустим, Дочь просто ослабит свое воздействие на демона, тот освободится, оторвет мою душу от тела и мы все втроем его покинем.
Он решил не усложнять рассказ изложением теории Роджераса.
– Нет, лорд Кэс, вы не понимаете. Я хочу знать, как вы сможете освободиться от демона и Дондо, не умирая.
– Мне бы тоже хотелось это узнать, – вздохнул Кэсерил. Не без усилия он выпрямился и, улыбнувшись, продолжил:
– Впрочем, это не так важно. Я выторговал смерть Дондо ценой своей жизни, сделал это совершенно свободно и должен заплатить. Я просто получил отсрочку долга, но мне его никто не простил. Госпожа Весны поддерживает во мне жизнь ради задачи, которую я еще должен решить. Если бы это было не так, я наложил бы на себя руки – и дело с концом!
На эти слова Изелль, нахмурившись, твердо сказала:
– Я не освобождаю вас от служения мне, лорд Кэсерил. Вы меня слышите?
Кэсерил улыбнулся с искренней радостью:
– Благодарю, принцесса!
– И еще, – вмешалась Бетрис. – Не думайте, что мы изменим свое к вам отношение потому, что в вас сидит этот… непрошенный жилец. Я имею в виду, все мы, в конце концов, превратимся Бог знает во что, и каждый из нас видел, что происходит с человеком после смерти. Но никто из-за этого не убегает в пустыню и не живет там один, преисполненный отвращения к человечеству!
И она замолчала, размышляя, куда бы могли увести ее такие размышления.
Кэсерил же, некоторое время пытавшийся отогнать от себя эту мысль, спросил:
– Но у вас же, у каждой, были свои счеты с Дондо.
По правде говоря, каждый человек, которого он когда-то убил, проникал в его память и поселялся там. Все мы несем груз своих грехов.
Неожиданно Изелль, приложив ладонь к губам, обеспокоенно произнесла:
– Кэсерил! Но он ведь не выберется, нет?
– Я молю Госпожу Весны, чтобы этого не произошло. Правда, остается нечто не менее опасное – что он войдет в мою душу и станет частью моего сознания. Это даже хуже, чем… Впрочем, это неважно. О, кстати, я должен предупредить вас насчет призраков.
И, словно спохватившись, он кратко пересказал Изелль и Бетрис то, что архиепископ сказал ему про необходимость сжечь тело, в котором поселился чей-то дух. Сделав это, он почувствовал странное облегчение. Девушки были ошеломлены и испуганы, но выслушали его внимательно. Он мог им доверять – у них достанет мужества, если возникнет необходимость… Какой он был глупец, что раньше не доверял их мужеству и выдержке!
– Послушайте, принцесса! – вернулся он к главной теме. – Проклятие Золотого генерала распространяется не только на потомков Фонзы. Сара тоже несет на себе его тень. Мы с Умегатом думаем, что она получила ее, выйдя замуж за Орико.
– И жизнь ее с тех пор превратилась в сплошное несчастье, – кивнула Изелль.
– Но если подойти чисто логически, вы можете избавиться от подобной участи, выйдя замуж за человека, не имеющего отношения к Шалиону, к Кардегоссу, к проклятию Золотого генерала. И я собираюсь над этим работать…
– То есть я должна покинуть Шалион, когда здесь происходит Бог знает что? – резко перебила его Изелль. – А как же Тейдес? А Орико? А весь Шалион? По-моему, это все равно как если бы генерал убежал от своей армии, видя, что проигрывает битву.
– У высших чинов в армии есть более серьезные заботы, чем победа в конкретном сражении. Если генерал понимает, что проигрывает, он может отойти, чтобы сохранить армию и победить, когда сложатся более благоприятные обстоятельства.
Изелль нахмурилась, обдумывая сказанное, после чего спросила:
– Кэсерил! Как вы считаете – мама и бабушка знают о проклятии?
– Насчет бабушки – не уверен. А ваша мать…
Если Иста сама видела призраков Зангры, значит, на некоторое время она получила способность к внутреннему видению. Но что из этого следует? Мысли Кэсерила судорожно метались, перебегая от одного варианта ответа к другому.
– … ваша мать что-то знала. Достаточно много, чтобы испугаться, когда она узнала, что вас с Тейдесом отправляют в Кардегосс.
– Я-то думала, что она видит то, чего нет, – тихо сказала Изелль. – Что она сумасшедшая, как о том шептались слуги.
Печальные морщинки перерезали ее лоб.
– Мне нужно обо всем этом подумать, – сказала она.
Воцарилось молчание. Кэсерил встал и вежливо пожелал дамам доброй ночи. Принцесса ответила ему, машинально кивнув. Бетрис, сжав ладони, всматривалась в него, с трудом сдерживая охватившие ее противоречивые чувства.
– Подождите! – позвала его неожиданно Изелль. Поднявшись с кресла, она быстро подошла к нему и взяла за руки.
– Наклонитесь! Вы слишком высокий, – приказала принцесса.
Кэсерил подчинился. Принцесса встала на цыпочки. С удивлением он увидел, как ее губы приближаются к его лицу. Поцеловав его в лоб, принцесса поочередно приложилась губами к его рукам и наконец, опустившись на колени в шелесте напоенного ароматом духов шелка, одну за другой, несмотря на его протест, поцеловала ему ноги.
– Вот, – сказала она, поднявшись. – Теперь вы можете идти.
Слезы текли по лицу Бетрис. Слишком потрясенный, Кэсерил не смог ничего сказать и, глубоко поклонившись, вышел.
19
Проснувшись утром, Кэсерил обратил внимание, насколько тихо стало в замке. После смерти Дондо все были взволнованы, сходились кучками по углам и сплетничали. Теперь даже сплетни затихли. Те из придворных, кто не имел в замке прямых обязанностей, уехали в город. Те же, кто вынужден был остаться, выполняли свою работу быстро и, по возможности, прокрадываясь тихо, как мыши.
Изелль и Бетрис отправились утром в башню Иаса, ухаживать за Сарой и Орико. Кэсерил, вместе с суровым комендантом замка, проследил за сожжением погибших животных и захоронением их останков. В течение всего дня он по очереди то принимался разгребать горы бумаг, скопившихся на его рабочем столе, то торопливо шел в город, в храмовую больницу. Умегат пребывал все в том же состоянии – с посеревшим лицом и тяжело дыша, он лежал без сознания на постели. После второго посещения его комнаты Кэсерил отправился в Храм и принялся молиться – всем Богам по очереди, у всех пяти алтарей. Уж если Боги действительно наделили его какими-то качествами святого, должна же от всего этого быть хоть какая-то польза, верно?
Боги совершают чудеса не ради нас, а ради себя, говорил Умегат. Так ли это? Кэсерил считал, что люди должны упорядочить свои отношения с богами на более справедливой основе. Ведь если бы мы прекратили делегировать Богам свою свободную волю (посредством чего, собственно, Боги и совершают чудеса), смогли бы они совершить хоть что-нибудь? В отношении меня? Запросто! Прикончат и глазом не моргнут!
Так-то. Кэсерил долго лежал перед алтарем Госпожи Весны, но не смог произнести ни слова. Даже губы его оставались неподвижными. Что это было? Стыд? Отчаяние? Страх? И Боги молчали – все пять не проронили ни слова, ни намека на слово.
Он вспомнил о том, как Палли настаивал на том, чтобы он никуда не ходил в одиночку, когда возле дворца ди Джиронала он встретился с ди Жоалом и еще одним из подручных хозяина дворца. Рука ди Жоала скользнула к эфесу меча, но доставать оружие он не стал. Сухо кивнув друг другу, они разошлись.
Вернувшись в свой кабинет, Кэсерил, потирая разболевшуюся голову, принялся думать о замужестве принцессы. Так, у нас есть ибранский принц Бергон. Юноша ничем не уступает прочим, а многих и превосходит. Правда, то, что происходит нынче в Шалионе, делает прямые переговоры невозможными, а потому следует отправить в Ибру тайного посланника, и поскорее.
Пробежавшись мысленно по списку придворных, способных выполнять дипломатические функции, Кэсерил понял, что не может доверять ни одному из персонажей, включенных в список. Просмотрев, также мысленно, более короткий список людей, которым он мог доверять, он с не меньшим удивлением заметил, что среди них нет ни одного опытного дипломата. Умегат лежит без сознания. Архиепископ не сможет уехать в Ибру незамеченным. Палли? Марч ди Паллиар – это большой человек, и ибранцы не смогут не отнестись к нему с должным уважением. Но он представил, как прямой и честный Палли станет обсуждать с ибранским Лисом деликатные нюансы брачного договора, и застонал… Может быть, если снабдить Палли подробнейшими инструкциями, то все и получится?
Ну что ж! Нужда заставит, и не так раскорячишься!