– Я рад, что нам удалось пройти перевал до того, как все началось, – сказал Бергон. И, обратившись к всаднику, сказал: – Мы с благодарностью принимаем предложение вашего лорда.
Тот кивнул и направил коня по тропинке назад. Через милю он повернул налево, где сузившаяся тропинка, петляя, повела путников через густой сосновый лес. Они спустились в лощину, после чего стали вновь подниматься на холм. За деревьями Кэсерил услышал вороний гомон, который пробудил в нем приятные воспоминания.
Из сосновой чащи тропинка вывела их к скалистому уступу горы, на вершине которой стояла полуразрушенная крепость из необработанного местного камня. Из трубы приветливо вился дымок.
Проехав под каменной аркой ворот, путники оказались во дворе, вымощенном плиткой. Отсюда можно было пройти в конюшню, а также в главный зал, находящийся за портиком, сооруженном из толстых бревен. Инструменты, старые бочки и всяческий хлам лежали навалом по углам двора. На стенах конюшни были развешаны оленьи шкуры. Из портика, чтобы помочь приезжим с их лошадьми и мулами, подтянулись люди – с виду не то слуги, не то грумы, не то стражники. Но не они, а нечто иное встревожило Кэсерила. Он увидел то, от чего у него перехватило дыхание, – с полудюжину привидений, которые клубились над двором.
Привидения только недавно расстались со своими телами – это Кэсерил определил по еще довольно четким силуэтам, которые повторяли контуры их прижизненных форм. Это были трое мужчин, женщина и плачущий мальчик. Женщина-привидение указывала дымчатой рукой на седого человека. Белый огонь струился из ее рта – молчаливые крики.
Кэсерил осадил коня и, поравнявшись с Бергоном, склонился к нему и прошептал:
– Это ловушка. Приготовьте оружие и передайте остальным.
Бергон передал команду ди Тагиллю, который прошептал то же самое сопровождавшим их двоим грумам. Кэсерил, демонстрируя улыбку, подъехал к Фойксу и, прикрыв рот ладонью, как это делают, когда рассказывают шутку, не предназначающуюся для чужих ушей, сказал ему то же самое. Фойкс рассмеялся и, стрельнув глазами вдоль двора, оценивая шансы, склонился к брату.
Шансы были бы совсем неплохие, если бы не поджарый тип, который стоял на крыльце рядом с воротами. В руках он держал взведенный арбалет. Кэсерил вновь подъехал к Бергону, расположив себя как раз между принцем и арбалетчиком, и сказал:
– Берегитесь того типа на крыльце. Если что, ныряйте под мула.
Привидения сновали по двору, указывая на места, где за бочками, в тени стен и, очевидно, за дверями прячутся еще люди. Кэсерилу пришлось заново пересчитать шансы. Самозваный комендант кивнул одному из своих людей, и тот захлопнул ворота за спинами прибывших. Кэсерил изогнулся в седле и засунул руку в седельную сумку. Пальцы его коснулись шелка и нащупали гладкий холод жемчужин. Он не стал закладывать дар Дондо в Загосуре из-за невыгодной цены – жемчуг редко стоит дорого в тех местах, где его добывают. Выхватив жемчуга из сумки, он широким жестом показал нитку глядящим на него членам шайки, после чего принялся раскручивать ее над головой. Когда украшение, со свистом рассекая воздух, превратилось в один сверкающий круг, он большим пальцем руки расстегнул замок. Жемчужины, подхваченные центробежной силой, одна за другой стали срываться с нитки и, подскакивая на каменной плитке, разлетелись по всему двору. Ошарашенные бандиты заорали и со смехом бросились их поднимать.
– Вперед! – крикнул Кэсерил.
Седой главарь банды, который, вероятно, тоже собирался отдать команду о нападении, опешил. Люди Кэсерила первыми выхватили оружие и бросились на не ожидавших нападения врагов. Кэсерил уклонился за мгновение до того, как пущенная из арбалета стрела ударила в его седло. Конь его прянул назад и тут же бросился вперед, а Кэсерил выхватил свой меч.
Фойкс, умница, успел изготовить свой арбалет еще до того, как началась всеобщая суета. Одно из привидений скользнуло рядом с Кэсерилом и указало на неясную тень, прячущуюся за карнизом портика. Похлопав Фойкса по руке, Кэсерил крикнул:
– Там, наверху!
И показал цель.
Фойкс взвел механизм арбалета и, резко обернувшись, выстрелил – как раз в тот момент, когда второй арбалетчик бандитов выскочил и вскинул оружие. Кэсерил был готов поклясться, что привидение пытается направить стрелу в цель. И действительно, пущенная Фойксом стрела поразила врага в правый глаз, убив его на месте. Фойкс, пригнувшись, принялся перезаряжать арбалет.
Кэсерил резко обернулся в поисках цели и тут же заметил врага, который искал его самого. Из главной двери крепости с обнаженным мечом к Кэсерилу мчалась странным образом знакомая фигура, в которой он опознал сэра ди Жоала, стременного ди Джиронала, с которым у них вышла стычка в Кардегоссе. Кэсерил вскинул меч и отразил первый яростный удар противника. И тут же его живот скрутило, боль пронзила внутренности, но он преодолел ее, и противники закружились друг против друга, ища наиболее выгодной позиции.
Ди Жоал нанес очередной удар.
Новый приступ боли лишил Кэсерила сил, едва не заставив согнуться. Он не без труда отбил атаку врага; о контратаке не могло быть и речи. И вдруг краем глаза он увидел между собой и ди Жоалом привидение, бывшее когда-то женщиной. То ли она скользнула вниз, под башмак ди Жоала, то ли там случайно оказалась жемчужина, а может, жемчужина и привидение каким-то странным образом оказались там вместе, но ди Жоал неожиданно для Кэсерила и самого себя споткнулся, нелепо взмахнул руками и упал вперед, горлом наткнувшись на меч Кэсерила, который, прорезав ему мягкие ткани, застрял в костях верхнего отдела позвоночника.
Словно удар молота поразил Кэсерила. Не только живот, но и все тело свело судорогой. Все расплылось в глазах и потемнело. С превеликим трудом сохраняя сознание, Кэсерил услышал, как внутри его торжествующе завопил Дондо. Демон смерти поднялся из глубин его существа, словно огонь, беспощадный и неумолимый. Кэсерил забился в конвульсиях, и его вывернуло наизнанку. Меч судорожно дергался в его руке, направо и налево, разрывая кровеносные сосуды на шее ди Жоана; тот упал в лужу собственной крови и, несколько раз содрогнувшись, затих.
Придя в себя, Кэсерил обнаружил, что стоит на коленях на холодных как лед плитках, а его выпавший из руки меч лежит рядом все еще слабо звенит. Он был так слаб и так сильно дрожал, что не мог встать. Сплюнув горьковатую слюну, он посмотрел на кончик своего меча, на котором дымилась, чернея, кровь ди Жоала. Новый приступ тошноты пронзил распухшее, пульсирующее болью чрево Кэсерила.
Внутри его Дондо вопил от бессильной ярости, но постепенно его заставили замолчать. Демон вернулся назад и устроился на старом месте, словно кот, поджидающий добычу, – внимательный и напряженный. Кэсерил сжал и разжал кулак, чтобы удостовериться, что все еще владеет своим телом.
Итак, получается, что демон Бастарда не очень привередлив относительно того, чьи души заполнят его ведра – лишь бы этих душ было две. Душа Кэсерила и душа Дондо. Или душа Кэсерила и какого-то другого убийцы… или жертвы. В сложившихся обстоятельствах эти детали вряд ли хоть что-нибудь значили. А Дондо явно хотел прицепиться к его телу в тот момент, когда его душу заберет Бастард. Воплотиться. Стать собственником материальной субстанции. Значит, цели демона и цели Дондо слегка, так сказать, разнились. Демону хватило бы, если бы Кэсерил просто умер, Дондо же жаждал убийства, причем жестокого.
Соскользнув на холодные камни, чувствуя, как слезы стекают с уголков его глаз, Кэсерил вдруг осознал, что шум сражения затих. Чья-то рука тронула его за локоть, и он слабо дернулся. Раздался обеспокоенный голос Фойкса.
– Милорд, вы ранены? – спросил тот.
– Нет! – ответил он хриплым голосом. – По крайней мере, если и ранен, то не железом.
Протянув руку к мечу, он тут же отдернул ее – металл был словно раскален. С другой стороны подошел Ферда, и братья поставили Кэсерила на ноги. Он кое-как стоял, но его трясло.
– Вы правда в порядке? – спросил Ферда. – А то темноволосая леди в Кардегоссе пообещала нам, что принцесса оторвет нам уши, если с вами что-то случится.
– Точно! – весело подхватил Фойкс. – А наши шкуры натянет на барабаны.
– Ну что ж, – покачал головой Кэсерил, – шкурам вашим пока ничто не угрожает.
Он протер все еще слезящиеся глаза и огляделся. Принадлежащий их компании грум, держа меч наготове, стоял над лежащими ничком, с руками на затылке, сдавшимися и обезоруженными бандитами. Пленных было с полдюжины. Еще трое раненых, окровавленные и горестно стонущие, сидели, прислонившись к стене конюшни. Еще один слуга тащил тело мертвого арбалетчика.
Кэсерил смотрел на тело поверженного ди Жоала. Во время их скоротечного контакта они не сказали друг другу ни единого слова. Кэсерилу было жаль, что подручный ди Джиронала убит. Его присутствие в полуразрушенной крепости, среди бандитов, говорило о многом, но ничего не подтверждало. Действовал ли он по наущению ди Джиронала или же все делал самостоятельно?
– Где их главарь? – спросил Кэсерил. – Я хочу задать ему один вопрос.
– Он там, – махнул Фойкс в сторону, – но боюсь, он уже не ответит.
Бергон только что закончил осмотр бездыханного тела. Увы, это был как раз тот седой мужчина, что привел их сюда.
Ферда сказал извиняющимся тоном:
– Он сражался яростно и не хотел сдаваться. Ранил наших двух грумов, и Фойксу пришлось снять его из арбалета.
– Вы полагаете, он действительно был комендантом замка, милорд? – спросил Фойкс.
– Нет, конечно!
Бергон с мечом в руке подошел к Кэсерилу и, внимательно осмотрев его, спросил:
– Что делаем дальше, Кэс?
Кэсерил не ответил. Привидение-женщина жестами звала его в сторону ворот. Одно из привидений-мужчин, напротив, показывало на главную дверь.
– Сейчас, иду… – сказал Кэсерил.
– Что? – непонимающе переспросил Бергон.
Кэсерил оторвал взгляд от того, что было явлено лишь его внутреннему взору.