Из запачканных дорожной грязью седельных сумок он извлек пакет документов, завернутых в шелк, а потом в клеенку, и посмотрел, нет ли на нем пятен грязи или крови. Развернул клеенку и сунул шелковый сверток под мышку. Комендант провел Кэсерила через двор, где рабочие клали последние метры плитки, в соседнее здание. Там, пройдя через анфиладу просторных комнат, Кэсерил оказался в большом, выложенном разноцветной плиткой зале, стены которого были увешаны гобеленами и коврами. Освещался зал высокими, в человеческий рост, канделябрами, каждый из которых в своих изящно выделанных лапах держал по пять свечей. Изелль сидела у дальней стены в компании Бетрис и провинкара. Все они были в траурных нарядах.
Кэсерил вошел, и все подняли ему навстречу глаза – женщины с радостью, а пожилой провинкар – с осторожной сдержанностью. Дядя Изелль был отдаленно похож на свою младшую сестру, королеву Исту, хотя был скорее грузен, чем хрупок. Столь же невысокого роста, с таким же, как у Исты, цветом волос, тронутых сединой. Рядом, чуть позади провинкара стояли его секретарь, толстяк средних лет, и, в пятицветном плаще, архиепископ Тариуна. Кэсерил с надеждой вглядывался в служителя Храма, надеясь увидеть вокруг него золотое сияние, но, к сожалению, ничего не заметил.
Темное облако все еще окутывало Изелль, хотя было оно значительно меньше, чем прежде, и тоньше. Скоро оно совсем исчезнет, с благословения Богини!
– Добро пожаловать домой, кастиллар! – произнесла Изелль. Тепло ее голоса было подобно ласковому поглаживанию руки, хотя то, что она использовала его титул, а не имя, явилось знаком скрытого предупреждения.
Кэсерил приложился ладонью к сакральным точкам тела и произнес:
– С благословения пяти Богов, все прошло удачно, принцесса!
– Договор с вами? – спросил провинкар, глядя на пакет, который Кэсерил держал по-прежнему под мышкой. Он протянул руку и произнес: – Нам пришлось изрядно поволноваться по поводу этих документов.
Кэсерил улыбнулся и, пройдя мимо него, опустился перед Изелль на одно колено, постаравшись не застонать от боли и не показать, насколько он неуклюж. Прикоснувшись губами к ее протянутым рукам, он вложил в них привезенные бумаги и произнес:
– Все исполнено, как вы приказали.
Ее глаза просияли.
– Благодарю вас, Кэсерил, – сказала она и, посмотрев на секретаря своего дяди, попросила: – Принесите кресло для моего посланника. Он ехал долго, преодолел множество препятствий и совсем не отдыхал.
И принялась разворачивать шелк.
Секретарь принес кресло с набитыми шерстью подушками. Кэсерил несколько натянуто улыбнулся, поблагодарил и начал обдумывать, как бы ему подняться, не выказав неловкости. Но неловкость все же случилась – Бетрис, склонившись к нему, взяла его за локоть; архиепископ сделал то же самое, но с другой стороны, и вдвоем они помогли Кэсерилу встать и сесть в кресло. Черные глаза Бетрис бегло пробежались по его фигуре, задержавшись на долю секунды на средней части, несколько увеличенной из-за опухоли, но его обеспокоенный взгляд она встретила ободряющей улыбкой.
Изелль читала брачный договор, отвлекшись на мгновение, чтобы улыбнуться Кэсерилу, когда тот уселся в кресло. Он ждал и наблюдал. Прочитав очередную страницу, она передавала заполненный каллиграфическим почерком пергамент своему дяде, который тут же склонялся над ним и, прочитав страницу, немедленно передавал архиепископу. Секретарь был последним в этой очереди читателей, но от этого – не менее внимательным и аккуратным. Прочитав страницу, он прикладывал ее к другим в том же порядке, в каком они были написаны.
Сложив ладони, ди Баосия смотрел, как архиепископ скользит глазами по последней странице. Наконец он передал пергамент секретарю.
– Ну? – спросил его провинкар.
– Нет, она не потеряла Шалион! – произнес он и вскинул открытые ладони в благодарственном жесте. – Зато приобрела Ибру! Мои поздравления, принцесса! Вам и вашему посланнику!
– И всем нам! – провозгласил провинкар. Все трое мужчин излучали чистую радость.
Кэсерил откашлялся.
– Все так, – сказал он, – но я просил бы вас не говорить об этом в таких словах принцу Бергону. Договор дарует преимущества обеим сторонам.
Он посмотрел на секретаря провинкара и добавил:
– Хотя, чтобы развеять страхи людей, можно было бы скопировать договор крупными, насколько возможно, буквами и вывесить на стене возле ворот вашего дворца, чтобы каждый смог прочитать.
Ди Баосия нахмурился; архиепископ же кивнул и сказал:
– Это мудро, кастиллар!
– И я была бы этому очень рада, – сказала негромко Изелль. – Прошу вас, дядя, сделайте, как советует лорд ди Кэсерил.
Не успел провинкар сказать и слова, как в зал влетел запыхавшийся паж, который подбежал к хозяину дворца, резко затормозил и почти прокричал:
– Госпожа провинкара говорит, что к дворцу приближается со свитой принц Бергон, и вы должны присоединиться к ней, чтобы приветствовать его!
– Ну что ж, я пошел!
Провинкар вздохнул, встал и улыбнулся племяннице:
– Итак, сейчас мы приведем тебе твоего возлюбленного. И помни: он должен выказать тебе все знаки покорности и смирения: целование лба, целование рук, целование ног. Пусть все видят, что отныне Шалион станет управлять Иброй. Не поступись гордостью и честью своего рода. Мы не имеем права дать ему возвыситься над тобой. Как себя поставишь вначале, так все и пойдет. Не питай своею слабостью его самонадеянность.
Изелль нахмурилась. Кэсерил увидел, как тень вокруг нее сгущается, становится плотнее и больше.
Кэсерил выпрямился в своем кресле и, слегка покачав головой, бросил на принцессу обеспокоенный взгляд.
– Принц Бергон принадлежит к не менее гордому и славному роду, чем вы, принцесса. Кроме того, с ним прибыли его лорды.
Принцесса с минуту колебалась, после чего вскинула голову и произнесла голосом, в который вкрались стальные нотки:
– Я поступлю так, как считаю нужным, дядя, – сказала она. – Честь и гордость моего рода не подлежат сомнению, а потому не нуждаются в дополнительных знаках. Наше равенство утверждено этим договором.
Она показала провинкару на бумаги, которые держал его секретарь, и закончила:
– Мы обменяемся приветственными поцелуями, и этого будет довольно.
Темное облако вокруг принцессы просветлело и немного уменьшилось. Кэсерил испытал странную дрожь, словно какая-то хищная тень пролетела над его головой и исчезла.
– Осмотрительность, достойная похвалы, – с облегчением в голосе заметил он.
Паж, нетерпеливо пританцовывая, открыл дверь, и провинкар торопливо вышел.
– Лорд Кэсерил! Как прошло ваше путешествие? – спросила Бетрис, воспользовавшись паузой. – Вы выглядите таким… усталым.
– Верховая езда так утомляет… Но в целом все прошло хорошо.
Он поудобнее устроился в кресле и улыбнулся Бетрис.
Ее темные брови изогнулись.
– Нужно будет позвать сюда Ферду и Фойкса, – сказала она. – Пусть расскажут побольше. Уверена, что не все было так гладко.
Кэсерил решил рассказать поподробнее.
– У нас возникли небольшие проблемы в горах, с разбойниками, – начал он. – Уверен, это все были дела ди Джиронала. Бергон показал себя с самой лучшей стороны. Старый Лис… С ним все оказалось проще, чем я ожидал. Не знаю, почему…
Он наклонился к девушкам и заговорил потише:
– Помните юношу, который плавал со мной на галере? Дэнни, мальчик из хорошей семьи?
Бетрис кивнула. Изелль же сказала:
– Такое трудно забыть!
– Я тогда и не представлял, насколько это хорошая семья. Дэнни – это другое имя Бергона. Он так себя называл на галерах, чтобы скрыть от рокнарийцев свое настоящее имя. Его похищение было делом рук старшего брата, который тогда был наследником старого Лиса. Бергон узнал меня, когда я приехал к королю Ибры. Он вырос и изменился так, что я не сразу понял, кто это.
Глаза Изелль удивленно расширились. Через мгновение она прошептала:
– Воистину, вас мне подарила сама Богиня!
– Согласен! – признал Кэсерил неохотно. – Я тоже пришел к такому заключению.
Принцесса обратила взор к двойным дверям на противоположной стене зала. В волнении она крепко сжала ладони.
– Как я его узнаю? – спросила она. – Он хорош собой?
– Я не знаю, как дамы оценивают такие вещи, но…
Двери распахнулись и вошла живописная группа: пажи, придворные, провинкар с женой, Бергон с друзьями и, в арьергарде – Палли. Ибранцам также предоставили удовольствия мыла и горячей воды, после чего они надели то лучшее, что привезли с собой, дополнив свои наряды, как Кэсерил был абсолютно уверен, тем, что им удалось одолжить во дворце провинкарова шурина. Бергон был в легкой панике, переводя глаза с Бетрис на Изелль и вновь на Бетрис, пока наконец не остановился на принцессе. Изелль же по очереди смотрела на трех ибранцев, явно озадаченная.
Высокий Палли, стоявший позади Бергона, показал на него принцессе и беззвучно, одними губами, произнес:
– Вот этот!
Серые глаза принцессы засияли, а бледные щеки зарделись румянцем.
Протянув вперед руки, она произнесла слегка дрожащим голосом:
– Милорд Бергон ди Ибра! Добро пожаловать в Шалион!
– Моя госпожа Изелль ди Шалион! – отозвался Бергон, голос которого тоже слегка дрожал. – Ди Ибра благодарит вас!
Он опустился на одно колено и поцеловал руки принцессы. Та склонила голову и поцеловала руки принца.
Бергон встал и представил своих друзей. Те церемониально раскланялись. Слегка кряхтя, провинкар и архиепископ подтащили кресло для принца, которого усадили рядом с Изелль, по другую сторону от Кэсерила. Из кожаной сумки, которую держал ди Тагилль, было извлечено изумительное изумрудное ожерелье – одно из последних украшений, принадлежавших матери Бергона. Лис, тративший все, что было в государстве, на оружие, не успел его заложить, и Бергон преподнес ожерелье Изелль в качестве подарка. Белые пони, к сожалению, не поспели к торжественной встрече. Собираясь в Шалион, Бергон хотел было взять длинную нить свежих ибранских жемчугов, но Кэсерил посоветовал ему не делать этого, и принц внял его совету.