– Но у этой истории есть и продолжение. Этот послушный дурак отправил ди Джироналу письмо, в котором признался, что видел тебя, но арестовывать не стал. Он заявил, что приказ об аресте был ошибкой, что ты исполнял волю принцессы Изелль, сделал много добра Шалиону и не совершал никакой государственной измены, что брак принца Бергона и принцессы Изелль одобрили все жители Тариуна, и что принцесса необычайно хороша, умна и добра, и что ее правление, как тут все надеются, сделает народ Шалиона счастливым – после всех катастроф правления короля Орико.
Ди Баосия иронически ухмыльнулся и сказал:
– Поскольку за все эти катастрофы ответственность несет ди Джиронал, письмо звучит как оскорбление. Интересно только, намеренное оно или нет.
– Скорее нет, – усмехнулся Палли. – Парень прост как картофельный клубень. Он сказал, что хочет убедить ди Джиронала встать на сторону принцессы.
– Думаю, это письмо возымеет обратный эффект, – медленно проговорил Кэсерил. – Ди Джиронал убедится в том, сколь малой поддержкой он располагает, а потому предпримет энергичные действия. Когда, по твоим предположениям, письмо командира отряда могло попасть в руки ди Джиронала?
Палли покусывал нижнюю губу.
– Думаю, вчера утром.
– Ну что ж. В письме нет ничего такого, что ему не было бы известно, – сказал Кэсерил, передавая текст приказа Бергону, слушавшему с неподдельным интересом.
– Итак, ди Джиронал покинул Кардегосс, – проговорила Изелль.
– Да, но куда он направился? – спросил Палли.
Ди Баосия сосредоточенно думал.
– Если канцлер уехал с совсем небольшим отрядом, – сказал он, – то, скорее всего, туда, где есть скопление его сил. Причем, поближе к Тариуну. То есть либо к провинкару Тистану, своему зятю, а это к востоку от нас; либо в Валенду, а это от нас к северо-западу.
– Тистан ближе, – проговорил Кэсерил.
– Но в Валенде в качестве заложников он держит мою мать и сестру, – мрачно произнес провинкар.
– Они сами настояли, чтобы я уехала, – сказала Изелль.
Как она ни старалась это скрыть, в голосе ее звучала тревога.
Бергон внимательно слушал их разговоры. Ибранский принц вырос во время гражданской войны. Он был, конечно, обеспокоен, но не паниковал.
– Я думаю, пока ди Джиронала в Кардегоссе нет, нам следует отправиться туда и перехватить инициативу, – сказал Кэсерил.
– А мне кажется, первым делом следует направиться в Валенду и освободить нашу семью. Таким образом, у нас будут развязаны руки. Правда, если канцлер собирается атаковать Тариун, мы не можем оставлять город без защиты.
Изелль отрицательно покачала головой и сказала:
– Если нас с Бергоном в Тариуне не будет, у ди Джиронала не будет повода его атаковать. Равно как и Валенду. Ему нужно захватить меня, и только меня.
– Но ничего хорошего не выйдет, если канцлер устроит засаду и нападет на вашу колонну в открытом поле, – проговорил Кэсерил.
– Сколько людей вы сможете дать нам в качестве эскорта в Кардегосс, дядя? – спросила Изелль. – Верховых и пеших. И как скоро они будут готовы?
– Завтра к вечеру у вас будет пятьсот верховых, а через день – тысяча пехоты, – сказал ди Баосия не очень уверенно. – И двое моих соседей смогут добавить столько же, но не так быстро.
Ди Баосия мог бы запросто удвоить это количество, подумал Кэсерил. Перестраховщик. Слишком большая щедрость ничем не лучше крайней скупости. Нужна разумная расчетливость.
Изелль, скрестив руки на коленях, решительно проговорила:
– Тогда готовьте людей. Перед рассветом отстоим молитву в честь Дочери, потом примем участие в общей процессии. И еще просьба. Дядя! Лорд ди Паллиар! Отправьте людей в разные стороны – сколько сможете. Нужно понять, куда движется ди Джиронал. И уже с уточненными сведениями примем окончательное решение.
Мужчины поклонились и вышли. Кэсерила же принцесса задержала.
– Мне не хотелось спорить с дядей, – сказала она. – Но мне кажется, что Валенда отвлечет нас от главной цели. Что вы по этому поводу думаете?
– С точки зрения принца и принцессы Шалиона-Ибры Валенда как стратегическая позиция не представляет особой ценности. Кто бы ее ни занимал.
– Тогда пусть это будет ложная приманка для ди Джиронала. Правда, я подозреваю, что дядю трудно будет убедить.
Бергон откашлялся и проговорил:
– Поначалу дорога на Валенду и дорога на Кардегосс – это одна дорога. Потом они расходятся. Мы можем сделать вид, будто идем на Валенду, а на развилке свернем на дорогу в столицу.
– Сделать вид для кого?
– Для всех! Тогда шпионы ди Джиронала, которые, конечно же, есть в Тариуне, отправят его в неверном направлении.
Да, подумал Кэсерил одобрительно, Бергон – истинный сын старого ибранского Лиса!
Изелль, обдумав сказанное мужем, нахмурилась.
– Это сработает только в том случае, если люди моего дяди последуют за нами, – сказала она.
– Если мы поведем их, у них не останется выбора и они за нами последуют.
– Моя цель – избежать войны, а не начать ее, – сказала Изелль.
– Тогда тем более есть смысл в том, чтобы не идти на город, набитый войсками канцлера. Ведь верно?
Изелль улыбнулась, склонилась к Бергону и поцеловала его в щеку. Он же со счастливой улыбкой на устах коснулся места поцелуя пальцем.
– До утра полно времени, чтобы хорошенько все обдумать. Чем мы и займемся, – провозгласила принцесса. – А вы, Кэсерил, все равно пошлите наше письмо Орико – пусть все решат, будто мы намерены оставаться в Тариуне. Не исключено, что мы догоним его по дороге и сами передадим королю.
Желающих отвезти письмо принцессы и принца в Кардегосс и в городе, и в Храме было хоть отбавляй. Люди стремились как можно ближе оказаться к юной чете. Те, кто не успел приехать на саму свадьбу, съезжались на празднование Дня Дочери, которое должно было состояться на следующий день. Молодость и красота принцессы и принца казались всем людям волшебным талисманом, а сезон обновления, которое несла с собой Госпожа Весны, невольно отождествлялся ими с грядущим правлением королевы Изелль. Главное же состояло в том, что эти надежды должны были обрести надежные основания в последующей жизни и не вызвать разочарования и в менее счастливые дни. Но, так или иначе, ни один из тех, кто был свидетелем событий, происходящих в Тариуне, никогда не забудет этого времени надежды; она будет пребывать с ним и тогда, когда пройдет немало лет, а Изелль и Бергон уже не будут так молоды.
Кэсерил осмотрел компанию мрачно-серьезных людей, которые по своей воле предпочли забраться в седло, когда все прочие люди забираются в постель, и отдал документы в руки старшего священника ордена Отца. С ними поехал марч ди Суд – как свидетель и специальный представитель принца Бергона. Кавалькада выехала с храмовой площади, а Палли, проводив Кэсерила до дворца ди Баосии, пожелал ему спокойной ночи.
Понемногу отходя от суеты дел, Кэсерил тяжело поднялся на галерею, к своей спальне. Бремя проклятия было тайным грузом, способным уничтожить самые светлые надежды. Когда более десяти лет назад Орико вступил на престол, он так же, как и Изелль, был движим самыми искренними и чистыми намерениями. Он верил, что, приложив нужные усилия, добрую волю, твердо следуя стезею добродетели, он сможет преодолеть власть судьбы. Увы, все оказалось не так!
Да, Кэсерил стал для Изелль тем, кем ди Лютез был для Иаса. Но ведь могло быть и иначе! Он мог оказаться ее ди Джироналом! Сколько разочарований пережить, какой разрушительный путь может пройти человек, прежде чем сойдет с ума, наблюдая, как юные надежды оборачиваются отчаянием старости! И тем не менее кем бы ни стал теперь Орико, он держался достаточно долго, чтобы следующее поколение получило свой шанс – как некий юный герой, который из последних сил удерживает дамбу, за которой ревет океан зла, чтобы другие смогли избежать гибели в его пучине.
Кэсерил разделся и лег. Он ждал, но Дондо нынче оказался на удивление спокойным. Исчерпал свою злобную энергию? Собирается с силами? Ждет? И Кэсерил заснул, утомленный развернувшейся в нем борьбой между надеждой и страхом.
Слуга разбудил его за час до рассвета и при свечах отвел во двор, где юная чета, в окружении домочадцев, должна была участвовать в ночной службе. Все вокруг было закутано пронизывающим до костей туманом, но яркие звезды над головой обещали ясное утро. Вокруг центрального фонтана были разложены ибранские ковры, на которых и расположились участники бдения – кто на коленях, кто ничком, в зависимости от внутреннего настроя. Изелль и Бергон стояли на коленях рядом, леди Бетрис устроилась между принцессой и Кэсерилом. Ди Тагилль и ди Цембуэр, зевая, поспешили присоединиться к молящимся, заняв места с краю, среди слуг. Священник из Храма, прочитав короткую молитву, призвал паству предаться медитации по поводу грядущих перемен, связанных с пришествием Госпожи Весны. Зимние огни по всему Тариуну были погашены. Когда все было готово, потушены были и последние свечи во дворце. Все погрузилось во мрак и тишину.
Стараясь сделать это как можно тише, Кэсерил лег ничком на ковер. Он трижды прочитал те немногие весенние молитвы, что помнил, но их мало что значащие слова не смогли отвлечь его от терзающих душу мыслей, и он оставил это занятие. Позволив мыслям течь своим чередом, он вслушивался… Что он собирался услышать?
Когда поиск ответа становились все сложнее, на помощь приходила Бетрис. Он делал все, как велели Боги, ни в чем не обманув их.
Исте был дан шанс освободить род Шалиона от власти проклятья, но она потерпела неудачу, и проклятие распространилось на следующее поколение. Если неудачу потерпит и он, Кэсерил, ему не позволят повторить попытку, а Изелль и Бергон станут новым Орико и будут удерживать собою океан зла в надежде на попытки тех, кто придет вслед за ними.
Им страшно не повезет с детьми! Ему открылось это с очевидной ясностью. Все их планы на будущее строились вокруг надежды на появление сильного, умного, достойного наследника. Что же их ждет теперь? Если Боги даруют им потомство, то его ждут болезни, безумие, ранняя смерть, предательство и преступления…