ецептами, я начал про себя считать слонов. Кто только придумал, что от этого засыпают? У меня лично слоны дошли до ста, но потом я сбился.
Тогда я вновь принялся вспоминать о том, что с нами произошло. Кстати, сколько времени я провалялся там без сознания? Интересно, Жанна и Макс сразу меня нашли? Они мне так ничего об этом и не сказали. Надо завтра обязательно выяснить. И потом, переключился я на другое, странный все-таки какой-то был толчок. Будто не рукой пихнули и тем более не ногой. Нет, это было что-то резкое и одновременно мягкое. Точно в спину мне запустили огромной подушкой. Или… Я задумался, на что это еще могло походить. Ну, конечно же! Ветер. Очень сильный порыв ветра. Он неожиданно налетел и сбросил меня вниз. Но это было уже полным бредом. Вечер стоял тихий, безветренный. А снести меня вниз мог только какой-нибудь ураган. Однако я по-прежнему оставался уверен, что не почувствовал никакого удара. А в этом у меня, поверьте, был немалый опыт.
Но, может, прав Макси-Кот, и мне это все просто кажется, оттого, что сильно перепугался и к тому же терял сознание? Вот тут я наконец заснул. Точнее, начал проваливаться в сон, но вдруг почувствовал, что в комнате кто-то есть. Как мне удалось не заорать, до сих пор не понимаю.
Я приоткрыл глаза. Окно было плотно занавешено, и тьма стояла даже гуще, чем на дне проклятого котлована. Но я все равно различил, как мимо раскладушки крепко спящего Макса бесшумно пробирается какой-то человек.
«Неужели мама вошла? – с надеждой подумал я. – Оставила что-то у меня в комнате и теперь решила тихонько забрать?» Однако темный силуэт даже отдаленно не смахивал на мою родительницу. Я покосился на дверь, а точней, на то место, где она всегда находилась. Но было слишком темно, и я никак не мог понять, открыта она или нет.
Человек тем временем, не производя ни малейшего шума или шороха, добрался до моего письменного стола, нагнулся, словно бы заинтересовавшись предметами, лежащими на поверхности, и вдруг исчез.
Я лежал ни жив ни мертв. Даже пальцем ноги пошевелить было страшно. Дверь тихонько скрипнула. «Неужели мимо меня проскочил? – пронеслось в голове. – А может, по полу прополз?» Я пристально смотрел на дверь. В нее вплыло что-то белое. Нервы мои не выдержали. Я истошно заорал.
Белое взвилось в воздух, тоже истошно вопя. А как взвыл Макс – это я просто молчу. Ну, прямо рев раненого носорога. Вдруг в комнате вспыхнул свет, и я увидел, что нечто белое – на самом деле моя родительница в длинной ночной рубашке.
– Вы что тут все, обалдели? – услышал я строгий и заспанный голос моего предка.
– Ну, – отозвался я и зашелся от приступа истерического хохота.
Мама и Макс, поняв, в чем дело, тоже принялись хохотать. Ну, прямо до слез. Не смеялся лишь один мой предок.
– Психдом, – мрачно изрек он. – Чтобы не сказать, Канатчикова дача. Я уж думал, в квартиру кто влез и на вас напал. Рита, – сердито уставился он на мать, – ты-то что здесь делаешь?
Родительница моя, смахивая слезы с глаз, принялась объяснять:
– Да ты понимаешь, мне показалось, что Федя во сне стонет. Ну, я и думаю: «Вдруг у него голова болит? Они же сегодня падали». Вот тихонько и заглянула, а они оба как заорут! Я испугалась.
– «Тихонько». «Испугалась», – передразнил отец. – Спать ночью надо, вот что я вам скажу. Мне, между прочим, завтра с утра на работу. Пошли, Рита, оставь этих дураков в покое. А вы, – перевел он на нас сонный взгляд, – если еще раз крикнете…
И, не договорив, он удалился. Едва за предками закрылась дверь, Макси-Кот прошептал:
– Ты, Фома, совсем больной? На фига было такое устраивать?
– Между прочим, ты принимал активное участие, – справедливости ради отметил я.
– Ну, вы так вопили, – хихикнул Кот. – Прикинь, просыпаюсь, темно, и вопли какие-то бешеные раздаются. У меня как-то само собой и заоралось. Но ты-то зачем все это начал?
– Да, понимаешь, – принялся объяснять я. – Среди ночи проснулся, а надо мной что-то белое нависает. А вернее… Погоди, Кот, секундочку.
И, поднявшись на ноги, я с замиранием сердца заглянул под стол. Там было пусто. Лишь возле самой стены по-прежнему лежал на полу пластиковый пакет. Подвинув его к себе, я заглянул внутрь и увидел венок. Он был точно таким же, как мы оставили его вчера вечером. Совершенно черным, будто Жанна его никогда и не чистила.
– Чего ты там, Фома, роешься? – навис надо мной Макси-Кот. – Думаешь, венок ночью от нас смылся?
– При чем тут смылся? – Я вновь поставил пакет к стене.
– Боишься, что тетя Рита хотела ночью спереть? – фыркнул Кот.
– Неостроумно, – откликнулся я. – Я имею в виду совершенно другого человека.
– Какого еще человека? – вытаращился на меня Макс.
– Того самого, который спихнул нас в котлован.
– Че-его? – ошалело протянул Макс.
– Мальчики, вы собираетесь спать или нет? – послышался за стеной голос матери.
– Сейчас, сейчас, – отозвался я.
– Не сейчас, а немедленно, – проворчал отец.
Я погасил свет и, сев к Максу на раскладушку, принялся шепотом объяснять:
– Он тут был.
– Кто? – никак не желал въезжать в ситуацию Макс.
– Говорю же тебе: тот самый, из котлована. И растворился точно так же, как тогда. А потом уж мать вошла.
– Слушай, Фома, – взмолился Макс, – может, ты действительно чересчур сильно ударился, и у тебя крыша поехала?
– Ничего у меня не поехало, – я пытался достучаться до его сознания. – Говорю же тебе: я видел его. Здесь, в этой комнате. Да, может, он еще вообще тут, – добавил я.
– Где тут? – совсем обалдел Макс. – Фома, подумай, что говоришь. Квартира ваша заперта. Окна закрыты. Живете вы на десятом этаже. Кто сюда мог попасть?
– Не знаю, Макс, – продолжал я. – Но он здесь был. А потом нагнулся над письменным столом и растворился.
Кот довольно долго не отвечал. Потом нарочито ровным, спокойным голосом, как разговаривают с больными, осведомился:
– Федь, а тебе не приснилось?
– Нет, – уверенно произнес я. – Понимаешь, я задремал, проснулся и увидел, что этот тип крадется вдоль твоей кровати.
– Так, – спихнув меня с края раскладушки, встал Макси-Кот. – Пошли.
– Куда? – на сей раз настала очередь изумиться мне.
– Ясно куда, – прошептал Макси-Кот. – Дверь входную проверять.
Босиком на цыпочках мы двинулись по коридору. Малейший шум мог снова разбудить предков, если они вообще уже заснули, на что я лично очень надеялся. Нам удалось беспрепятственно достигнуть входной двери. Поджилки у меня тряслись. Вдруг этот тип и впрямь еще находится в нашей квартире?
Дрожащей рукой я толкнул дверь и тут же облегченно выдохнул. Дверь не открылась.
– Заперто, – прошептал я Коту.
Но Макс на этом не успокоился и зачем-то попробовал повернуть рукоятку замка.
– Фома, не открывается, – испуганно посмотрел он на меня.
– Не умеешь – не берись. – И я сам попробовал повернуть рукоятку. Ее будто заклинило. Я снова подергал дверь. А потом еще раз попытался открыть замок.
– Что с вами сегодня, в конце концов, происходит? – грянуло в коридоре.
Зажегся свет, и к нам подбежал всклокоченный предок, одетый в одни лишь трусы.
– Какого черта вас теперь понесло к двери? – продолжил расспросы отец. – Вы что, лунатики? Выйти хотите?
– Да нет, папа, – ответил я. – Замок сломался.
– На фиг тебе сейчас замок? – взревел предок.
– Да мне-то на фиг, – нашелся я. – У нас с Максом каникулы. А вот вы с матерью завтра на работу не сможете выйти. Понимаешь, он не открывается.
– Сломали! – воскликнул отец. – Зачем вам это понадобилось?
– Это не мы, а кто-то другой, – брякнул Макс.
Я ткнул его в бок. Не хватало еще, чтобы он рассказал моим предкам про черного человека. Тогда меня точно упекут в психушку.
– Кто другой? – уцепился за новую информацию предок.
– Не знаем, – скороговоркой выпалил я и на всякий случай снова ткнул в бок Макса. – Но замок не работает, и с этим нужно что-то делать.
Отпихнув нас от двери, отец сам попытался открыть. Но и у него ничего не вышло.
– Черт! Черт! Черт! – Несколько раз он громко топнул ногою.
Из их комнаты появилась мать:
– Игорь, мальчики, что происходит?
– Замок накрылся медным тазом, – мрачно изрек отец.
– И что теперь делать? – заволновалась мать.
Отец, чуть подумав, решительно произнес:
– Сейчас спать, а утром разберемся. По крайней мере, в эту ночь к нам точно никто не залезет.
Мы с Максом переглянулись.
– Мальчики, ложитесь, – велела моя родительница.
– И чтобы до утра больше никаких экскурсий, – добавил предок.
Мы разошлись по комнатам. Я, погасив свет, забрался под одеяло. Оттуда послышался шорох и что-то больно укололо меня в бок.
– Ай! – взвился я на ноги и вновь зажег свет.
У меня на диване лежал пластиковый пакет с венком.
Глава VНОЧЬ И УТРО
Вообще-то я человек не злой. Но тут у меня просто в глазах от ярости помутнело, и я кинулся с кулаками на Макси-Кота:
– Остряк недоделанный с идиотскими шуточками! Твоя работа?
– Фома, очнись, – отбивался от меня Макс. – Что случилось?
– Это когда-нибудь сегодня кончится? – раздался из коридора громоподобный окрик отца.
Бросив Кота, я успел набросить одеяло на пакет с венком.
Сделано это было крайне вовремя. В комнату влетел мой разъяренный родитель. Лицо у него было – вылитый Иван Грозный перед тем, как убил своего сына на картине Репина. За отцом в комнату вбежала мать – тоже с не слишком ласковым видом.
– Ну, мальчики, – строго осведомилась она, – что на сей раз случилось?
– На сей раз я погасил свет, пошел к дивану, по дороге споткнулся о раскладушку и упал на Кота, – мне пришлось на ходу импровизировать.
Отец обвел взглядом комнату и, помотав головой, спросил:
– Твой диван здесь, у двери, а раскладушка – там, у стола, как же ты о нее споткнулся?
– Наверное, в темноте заблудился, – не нашел я ничего лучшего для ответа.