– Три тысячи семьсот девяносто семь лет?
– Новый Везувий извергнется в Италии, в тысячу шестьсот шестьдесят девятом году. Это будет гора Этна.
– Извержение Этны? – На губах мэтра появилась недоверчивая гримаса.
Тут распахнулась дверь и в кабинет влетел Люк и заявил, что если срочно не заплатить возчикам за доставленный груз, они точно устроят настоящее извержение и прямо во дворе дома.
Отделавшись от назойливого мажордома несколькими монетами, Нострадамус вернулся к разговору.
– Итак, много цифр. Ты не умеешь читать, но неплохо считаешь.
Кассандр пожал плечами и покачал ими слегка, словно взвешивая эти два своих качества.
– Цифры даются мне сами, как и все остальное.
– Оставим пока это. Я знавал лет десять назад человека, которому «давались» цифры. Настолько, что ему трудно было возразить. Особенно цифры, разлагающие на части время. Все, что мы нынче считаем летоисчислением, весь порядок в этом деле заведен тем моим знакомым. Его звали Жюль Сезар Скалигер, ты не слыхал о нем?
Юноша отрицательно покачал головой.
– Я вообще ничего не слыхал о том, что было до меня. Если уж я ни в малейшей степени не представляю, кто я сам такой…
– Ладно, хватит об этом. Поговорим о чем-нибудь, более простом и понятном. Например, о конце света.
Кассандр выразил всем своим видом живейшую готовность заняться этим.
– Вот ты назвал число, три тысячи семьсот девяносто семь. Но что ты можешь сказать, кроме голого числа? Признаться, Жюль Сезар говорил о несколько других сроках, но не будем привередливы, разница между твоим предсказанием и его не так уж велика. Но он пришел к выводу путем сложного вычисления, длительного, аргументированного, сверенного со многими наблюдениями над поведением звезд и планет и соотнесенного с цифрами и построениями чисел в самых умных книгах. Каков твой метод?
– Никаков. – Быстро ответил Кассандр, несомненно, огорчая ученого.
– Это не ответ. Не достаточно – произнести несколько цифр, необходимо…
– Я могу описать! – Тихо произнес юноша.
– Что описать? Конец света? Ну, это, братец, не номер. Ты читал Откровение Иоанна Богослова или тебе кто-нибудь его читал, ты запомнил несколько фраз и теперь…
Кассандр заговорил еще тише:
– Я ничего не знаю об этих книгах, их имена только слышал несколько раз. Мое знание совсем другое. Говорить?
Ученый на секунду замялся, ему казалось, что он втягивается в немного не достойную его звания игру, но сделал разрешающий жест рукой.
– В самом конце на Землю упадут все ее девятнадцать лун.
Нострадамус ожидал услышать что угодно, но не такую откровенную, несообразную чушь. Он даже возражать не стал, Кассандр понял его молчание за предложение продолжать.
– Это будет самый конец, после чего уже ничего нельзя увидеть и цифры потеряют значение, и останется один измеритель – воля Божья. Но перед падением лун случится громадное, в немыслимом количестве падение на Землю железных гробов. Они будут слетаться много месяцев и падать будут медленно. Внутри каждого будут люди и они выйдут из своих гробов и кинутся по Земле в разные стороны, и пешком, и в повозках, в поисках самого важного, но нельзя сейчас представить и понять чего…
Нострадамус улыбнулся и спросил, включаясь в шутливый разговор:
– А до того?
– А до того будет царство.
– Царство Зверя?
– Нет, нет, зверья будет очень мало. Только в специальных местах за оградой.
– В зверинцах?
– Это будет называться по-другому, но не это важно.
Нострадамус кивнул и вздохнул.
– А что важно?
– Важно, что родится князь.
– Мира сего? – Продолжил свои подсказки ученый, с трудом сдерживая зевок.
– Я не знаю, как правильно сказать. Главное, что родится он особенным способом.
– Каким же это?
Кассандр оглянулся, проверяя, не подслушивают ли. Гневливый голос Люка слышался на улице, он снова с кем-то бранился, но, судя по всему, не побеждал в перебранке.
– Он родится от мертвой женщины.
Нострадамус слышал, по крайней мере, о трех сектах, проповедовавших подобную чепуху. Раскапывание могил и совокупление с женскими трупами. Ребенок появляется, по представлениям этих безумных святотатцев, то ли через тринадцать дней, то ли через семнадцать месяцев, уже с зубами, и неуязвимым для обычного человеческого оружия. С научной точки зрения, чепуха беспредельная, а за разрывание могил и надругательство над телами надо сжигать, хотя, в общем и целом, костры – это, конечно, пережиток. Но иной раз…
– Только никаких там разрытых могил, мэтр.
– А что же?
– Сначала случится страшное преступление – грубо и насильно будет взята женщина, взята одним неизвестным. Что для тех времен вещь небывалая. Женщина понесет в результате этого, но будет еще и убита посредством рассечения головы. Но ее оставят жить.
– Кто? Ангелы?
– Нет, простые лекари. В те годы лекарская наука возымеет способности, ни с чем не сравнимые. Деву положат в хрустальный саркофаг, к жилам подведут трубки с нужными соками, и она благополучно будет ждать разрешения от бремени. Будучи при этом мертвой, ибо мозг ее разрушится. Ребенок выкормится, благополучно явится на свет, и это будет удивительный в своем роде мальчик. Бестрепетный, лишенный сомнения и страха, посвященный мистическим тайнам мира и небытия. Ему со временем отдадут скипетр главной власти, и все народы Земли объединятся в счастливом труде, и не будет войн.
В комнату снова ворвался Люк. Он размазывал по лицу кровь, что шла из расквашеного носа.
– Вам придется выйти, мэтр. Люди маркиза де Лувертюра. Сначала они требовали, чтобы я отворил ворота к его прибытию, а теперь он явился сам…
Нострадамус встал, подумал секунду, поджав губы, и сказал Кассандру:
– Иди скройся в тайник в спальне. Теперь это будет последнее место, где он станет тебя искать. И молись, чтобы маркиз внял моим доводам. Буду с тобой честен – подвергать себя большой опасности ради твоих сказок я не собираюсь. А ты, Люк, беги в магистратуру, объясни господину Жиро…
– Я все понял, мэтр.
Маркиз явился не один. Помимо внушительной вооруженной свиты с ним был и судейский чиновник, судя по желтым нашивкам на черной мантии, королевский пристав. Кожа у него была серая, взгляд тусклый, про таких в прованских деревнях говорят – «выгнали с кладбища»! Но дело, однако, с его появлением оборачивалось самым серьезным образом.
Ученый не стал препираться у порога, а пригласил неожиданных гостей внутрь. Они вошли, но сесть отказались.
– Капитан Гравлен! – Шумно отрекомендовал своего спутника маркиз, прохаживаясь по столовой, нарочно задевая ножки стульев ножнами шпаги. – Он любезно согласился задержаться в наших краях на полторы недели, дабы лично присутствовать при событии.
Примерно дней через десять ожидалось разрешение от бремени его дочери Миранды, то самое, что заранее было объявлено роковым.
Королевский пристав играл морщинами на лбу, кивал в такт словам маркиза, но чувствовалось, что он немного смущен необычностью дела, в которое втянут влиянием могучей натуры его светлости.
Выслушав сообщение, Нострадамус развел руками и сказал, что ничего не имеет против мер, принятых маркизом.
– Таким образом, вы готовы выдать мне этого субъекта, человека, именуемого Кассандром? Тем более что и самое имя дал ему я.
Ученый вежливо поклонился. И тут же заметил, что, к сожалению, пожелание его светлости выполнено быть не может. Для начала человека, именуемого Кассандром, нет в доме, а выдать то, чего нет, затруднительно. Но важнее другое, вина этого человека не доказана формальным образом. Уважаемый королевский пристав появился чуть раньше, еще до того как прозвучало решение суда.
– Я тут суд!! – крикнул маркиз, – и выдам решение немедленно, если нужно!
– В ваших владениях, несомненно, ваша светлость, вы самоуправны всецело, но не на территории города, тут законы свои, и по этим законам я могу взять под свою защиту любого из своих домочадцев, даже в том случае, если он в чем-либо провинился против городского устава. В том случае, если бы человек, именуемый Кассандром, был объявлен виновным по решению суда, то и тогда я имел бы право выбора: защитить его или выдать властям как его городской сеньор. Имя же указанное – Кассандр – вы властны вернуть себе прямо сейчас.
Против ожиданий маркиз не обиделся на остроту. Он ревниво воззрился на привезенного с собой капитана.
– В Лангедоке и Провансе есть такой закон. – Тусклым голосом подтвердил господин Гравлен, чувствуя неудобство из-за того, что вынужден говорить нечто неприятное для слуха его светлости. – Города даруют некоторым своим жителям права, сходные…
– Дурацкий закон! – Вспылил маркиз, чувствуя, что попытка взять на испуг приезжего лекаря проваливается, и так шевельнул шпагой, что повалил стул. – Его давно пора отменить!
Нострадмус только поднял брови в ответ, мол, что тут скажешь?
Но маркиз еще не считал, что разговор окончен. Он подошел к ученому вплотную, играя желваками. Красноватую щеку пересекала медленная капелька пота, прибывшая из-под шляпы.
– Если моя дочь умрет, то это будет преступление, совершенное на территории, которая находится под моей судебной властью, и господин королевский пристав это подтвердит.
Капитан более-менее подтвердил, после того как его светлость бросил в его сторону яростный взгляд.
– Мы удаляемся! – Объявил маркиз де Лувертюр и поступил как человек слова, то есть немедленно удалился.
Прибывший спустя полчаса к месту бурного объяснения господин Жиро был уже в курсе дела. Он вытирал платком морщинистый лоб, пил поднесенную Люком сахарную воду и вздыхал.
Чем же может разрешиться эта ситуация, поинтересовался ученый. История, обычная для нашего времени, отвечал чиновник. Города ссорятся с господами. Из-за земель, из-за дорожных пошлин, теперь вот из-за вообще невесть чего, какого-то смутного предсказания.
От чего будет зависеть исход дела в данном случае, опять спросил Нострадамус.