Новый вопль – протяжный и еле слышный, на грани ультразвука, – сотряс тело. Виталий видел, будто в замедленном воспроизведении кинозаписи, как застыли в причудливых позах ученики аргентинского мэтра. И сам мэтр оставался неподвижным. И Дарья, казалось, не только не шевелится – не дышит. А внезапно размазавшиеся фигуры женщины и мужчины на картине Сергея Травкина будто оплывали.
Виталий тряхнул головой. Ну, вот и все ясно! Надо срочно проверить глаза: похоже, зрение опять село.
– Аппаратура барахляная! – сообщил он очевидное уже и так просветлевшей лицом Дарье.
И повел плечами, чтобы выгнать из-под лопаток последние отряды ледяных мурашек.
Вскоре объявили смену, и Сметанина неожиданно переметнулась к Николаю, озорно шепнув: «У него усы пышнее!» Наверное, хотела успеть и с тем обсудить жуткую новость. Виталий огляделся. Остальные знакомые партнерши, оставшиеся свободными, совсем не дотягивали по уровню, чтобы успешно осваивать содержание урока. Виталий выбрал симпатичную моложавую незнакомку. Больше смену, к сожалению, не объявляли. Незнакомка повисла на нем, как куль с овощами, охотно и легко подхватывала любой его шаг, но пространства для маневра не оставляла вовсе: ни развернуться, ни мимо себя ее повести, ни, тем более, разомкнуть объятия!.. Виталий обливался потом. Он просто устал таскать женщину на себе!
Во время очередного долгожданного перерыва Виталий, тяжело дыша, тупо наблюдал, как аргентинец показывает новые шаги и связки, которых с этой дамой все равно не удастся воспроизвести, но не мог сосредоточиться на объяснениях, зло размышлял о своем.
Два главных принципа танго для партнерши: ведись, на что ведут, и превращай легкий посыл партнера в сильное, яркое движение. Вот так и следует поступать настоящей женщине: подхватывать любую, едва уловимую инициативу мужчины и развивать ее. Не начинать движение первой, но развить любой импульс партнера в полноценное и красивое па.
Беда большинства женщин в том, что они желают вести сами, они не ведутся! Но те, кто ведется, виснут на партнере и напрочь забывают о собственной активности, в самый ответственный момент перестают вообще хоть как-то шевелиться. Такую раскачивать замучаешься. Тут жить осталось два понедельника – совсем не интересно кого-то раскачивать!
Так и маешься, понимая, что все в жизни уже было, стремясь для разнообразия поднять планку выше санатория, но обнаруживая, что там, в вышине, обитают женщины, не способные правильно танцевать танго – ни горизонтально, ни вертикально, потому что голова мешает им расслабить ноги… И не только ноги.
Подобные мысли звучали бы весьма пошло и недостойно светлой головы Виталия Рогова, если бы они не описывали верно и общепринятыми в танго-сообществе терминами секреты мастерства исполнения этого сложного и красивого танца. Пошлость закралась только одна: когда он мысленно опрокинул танго в горизонталь. Но тут Виталий совсем уж не виноват: это же из истории про английскую королеву! Якобы та, впервые увидев новомодный танец, воскликнула: «Неужели это исполняют стоя?!» И еще кто-то известный сказал: «Танго – вертикальное исполнение горизонтальных желаний». Знаменитая фраза, Виталий тут ни при чем!
К концу недешево оплаченного мероприятия он почувствовал себя таким несчастным и утомленным, что быстренько переобулся и ушел; даже ненадолго не задержался на милонге.
В прокуренном зале сизый дым поднимался клубами, колыхался плотной завесой, стоял стеной, служил надежной вешалкой для нескольких десятков топоров. Короче, делал все, что может делать дым, бесконтрольно вырывающийся из множества сигарет, сигар, трубок, переполненных им ртов, пропитанных им легких. Здесь живой оркестр громко играл джаз, лица курильщиков выглядели интеллигентными и интеллектуальными, даже несмотря на их красноту и нездоровый блеск в глазах от выпитого за вечер.
Удивительно, что в том помещении, из которого девушка только что пошатываясь вышла, отодвинув всего лишь плотную темно-красную гардину, она не улавливала и намека на эту разрывающую уши музыку, на этот разъедающий легкие дым. Или сама она пребывала в слишком сильном угаре от других сладостных ядов?
Девушка медленно брела среди угарного газа от одной колонны до другой. Опершись о колонну, она могла сделать два-три шага несколько более уверенно. Мимо сновали официантки с подносами. Она огорчалась оттого, что всем мешается. Наконец, последняя опора осталась позади.
Новая темно-красная штора – следующий зал. Здесь оглушила тишина, и радостно расправились легкие. Здесь в тусклом свете яркими пятнами выделялись лишь столы зеленого сукна с белыми шарами, слышались только звонкие щелчки кия да приглушенные возгласы. Девушка с тоской посмотрела на диваны темно-красной кожи по стенам и пошатываясь побрела мимо. Здесь, в чопорной тишине, ей смутно подумалось, что вещь, которую она держит в руке, смотрится, пожалуй, несколько неприлично. Но к этому моменту она уже миновала бильярдную и оказалась в узком, извилистом коридоре, где людей не встречалось вовсе. Тут она вновь полностью сосредоточилась на единственной проблеме: дойти. Каким чудом ей удастся преодолеть весь долгий путь, лежавший впереди, в самом начале которого она находилась, девушка не представляла. Она просто упорно переставляла ноги.
Снова шум, снова люди – стоящие и идущие – парами, поодиночке, небольшими компаниями. Лестница. Черный металл перил, темный паркет площадки, черные стены – все утоплено в резком «больничном» свете, от которого начинают немедленно болеть утомленные глаза. Зато – перила!
Спотыкаясь на каждой ступеньке, она спустилась с третьего этажа на первый. Навалилась на стойку, подала молодому парню-раздевалочнику номерок. Только получив на руки пальто, обнаружила, что по-прежнему держит вместе с сумочкой свою длинную теплую юбку. Она беспомощно оглянулась в поисках местечка, куда можно было бы присесть или хоть положить вещи. Тщетно! В маленьком, на удивление простеньком холле роскошного ночного клуба иные горизонтальные поверхности, кроме крошечной полочки под окошком раздевалки, отсутствовали. В дверь вошла молодая пара: мужчина и женщина, поздние посетители ресторана или какого-нибудь ночного мероприятия. Надо было срочно освободить для них подступы к раздевалке!
Девушка бросила пальто и сумочку – они заняли почти весь приполочек у раздевалки, – торопливо натянула через голову юбку, стараясь не оглядываться ни на кого из присутствующих. Быстро сунула руки в рукава пальто. Из рукава вместе с ладонью предательски высунулся шарф, пришлось его вытягивать, кое-как наматывать на шею перед скромненьким зеркалом.
Своим заплетающимся шагом она прошествовала мимо рамки металлоискателя. С облегчением вздохнула: хорошо, что на обратном пути не надо выворачивать наизнанку содержимое сумочки и с замиранием сердца ожидать: вдруг там, внутри, все-таки обнаружится газовый баллончик, финка или маленький, компактненький калаш – радость боевика?!
Шаг за неохотно открывшуюся дверь, легкий морозец, скрип снега под неуверенными шагами. Зачем, господи, ну зачем она надела сапоги на высоком каблуке?! Будто не догадывалась, чем кончится дело, будто не случалось все это прежде! Она медленно преодолела внутренний дворик. Сыпал редкий, нежный снежок, за освещенными окнами ресторана текла неторопливая, вкусная и красивая ночная жизнь.
Новый холл с двойными дверями…
Девушка, пошатываясь, вышла из ночного клуба на улицу. Позади над ее головой осталась сверкающая голубым неоном табличка: «Си-ди-рви». От станции метро «Маяковская», которое закроется через пять минут, ее отделяли два квартала. Серьезного вида немолодой прохожий посмотрел с откровенным осуждением.
– Девушка, а девушка! Поехали с нами! – услышала она веселый голос сзади и обернулась, не веря своему счастью.
– Наташка, ты что это убежала?! – продолжала Лера громко и удивленно. – Метро все равно сейчас закроется, куда тебя понесло?
Рядом с Лерой стояла Анна – еще позавчера счастливая соперница в борьбе за место помощницы Коренева, лучшая в Москве женщина, танцующая мужские партии в танго. Сейчас Наташа не испытала к ней ничего, кроме умиленной нежности! Она – товарищ по счастью, по нежданно свалившейся радости: быть довезенной до дому на машине!
– Я думала, успею добежать, а ноги болят – нет сил. Идти даже не могу – не то что бежать.
– До машины дойдешь? – полушутливо-полузаботливо осведомилась Лера.
– Да, спасибо.
– В каком месте у тебя болит? – поинтересовалась Анна по дороге.
– Подушечки ступней. Надо было надеть ботинки без каблука – на обратную дорогу.
– Подушечки – надеюсь, с внутренней стороны стопы? – не унималась Анна.
– А как же?! Все по правилам! – подтвердила Наташа, и три женских голоса рассыпались смехом по пустынной улице.
Сегодня добрую половину урока аргентинец, вместо украшений, посвятил технике женского шага, придя в ужас от косолапящей походки неопытных партнерш.
Лера оставила машину за углом, в переулке. Пока добрались, Наташа успела в красках описать свое торжественное путешествие по анфиладам, коридорам и лестницам ночного клуба – шаткой походкой, с юбкой в руке. Урок и милонгу она протанцевала в легинсах, в них и побрела до раздевалки – чтобы успеть немного остыть после танцевального угара. Женщины смеялись от души и подтвердили, что она, косолапящая от боли, неустойчивая на высоких каблуках, и впрямь смотрелась колоритно у дверей ночного клуба.
«Как-то неправильно, – неожиданно подумала Наташа, усаживаясь на холодное сиденье, – что мы так беззаботно веселимся. Коренев умер только вчера. Он был не чужим человеком мне и Анне. А мы безразличны».
Но в этот момент Лера переключила всех на обсуждение маршрута. Выслушав, кто где живет, приняла решение отвезти сначала Наташу. Они тронулись в путь и вернулись к обсуждению животрепещущих тем.
– Как вам понравился танец именинника?
– Юшко нашел очередную идеальную партнершу, только и всего!