У бедного Романа была связь с Оксаной – девушкой откровенной и страстной, значит, скорее всего, искренне к нему относившейся, а тот, как недавно выяснилось, ни секунды не отвечал ей взаимностью… К Оксане – под своим любимым лозунгом «Мы ищем таланты!» – подкатывался Юшко, та, к счастью, вовремя раскусила своеобразного альфонса, однако не факт, что тот не успел запасть в ее распахнутое сердце. Беда в том, что прежде Романа и Анатолия Оксана положила глаз на Виталия Рогова! Так старалась завлечь – даже от порчи заговаривала!
Тогда, больше года назад, наученный горьким опытом с бывшей, Виталий в доме новоявленной ворожеи не ел и не пил: вдруг подсыплет что-нибудь любовное? Что же он теперь так расслабился?! Рогов прислушался к себе: нет ли признаков нарождающейся влюбленности? Ничего, кроме злости на черноокую хохлушку, не уловил.
Хорошо, но на Коренева-то она не имела видов! Про Лео лучше было не вспоминать, там все еще очевиднее: сильнейшая обида!
– Е!..
Вот теперь только Виталий осознал, почему так занервничал, когда Оксана сказала, что ему угрожает молодая черноволосая женщина. Сама собой протянулась в его голове цепочка: Оксана – ворожея, Оксана смертельно оскорбилась – человек умер. А для обиды на Виталия у нее есть поводы и похлеще. Особенно после вчерашней встречи!!!
Оксана обиделась на Лео и Юшко, разругалась с Романом – все покойники. Господи помилуй! Не следовало с ней ссориться!
Недолго думая, Виталий вызвал на связь Сергея. В первую очередь поинтересовался:
– Ты надумал прийти сегодня на шоу?
– Издеваешься? Я только что прилетел, вся ночь разбита! Я намерен отоспаться!
Виталий вздохнул и изложил все свои соображения, почти как на духу. Умолчал только, что был у Романа в ночь гибели: это он при необходимости тоже Травкину расскажет. Но не по телефону.
– Как я понял, у Оксаны достаточно взрывной темперамент? – уточнил отставной офицер МВД, бывший начальник управления общественных связей не то республиканского министерства, не то даже российского.
– Темперамент у нее… очень даже! Пожалуй, взрывной. Если б не была брюнеткой, цены бы ей не было!
Виталия насторожила явственно прозвучавшая в его собственном голосе мечтательность. Неужели зелье начало действовать?
– Я в курсе твоего отношения к брюнеткам. Не будем его сейчас обсуждать, хорошо?
Рогов отлично понял, на что отреагировал приятель: верная Ирина – подруга Сергея – черноволоса и темноглаза. Приятная, тихая женщина. Но это ничего не меняет!
– А что такого? – напористо возразил Виталий. – Я только высказал свое отношение. У тебя оно другое. У тебя в жизни были другие брюнетки. Что ты обижаешься?
– Я не обижаюсь, но мне неприятно, когда ты говоришь в подобном тоне и делаешь подобные обобщения.
– Да никаких я обобщений не делаю. – Виталий не собирался сдаваться, серьезность Травкина его развлекала. – Брюнетки, от которых кровь стынет в жилах, – это мой опыт, а брюнетки, от которых… кое-что другое… застывает, – твой.
– Не пошли! – сурово потребовал друг. – Объясни мне, если сможешь, почему эта Оксана со своим взрывным характером и склонностью якобы к… колдовству, никого не угробила раньше? Она наверняка часто обижается, злится, вскипает ненавистью.
– Не знаю, я прежде не замечал… Мы мало общались. Давно, на занятиях у Измайлова, я смотрел, как вести партнершу, мне меньше всего было интересно, как ведет себя Оксана.
– Оставим вопрос открытым. Могло ее сейчас что-то сильнее прежнего выбить из колеи?
– Так личная жизнь-то развалилась… Послушай!!! Сейчас святочные дни! Разгул темных сил – она сама сказала!
– Виталий, давай договоримся: либо мы вовсе не затрагиваем тему сверхъестественных явлений, либо я прекращаю обсуждать этот вопрос!
– Попробуем не затрагивать.
– Теперь расскажи, каким образом Николай обидел Оксану.
Виталий призадумался.
– Я об этом ничего не знаю.
– Надо узнать. И не зацикливаться на этой версии. Поищи, что еще объединяло всех… безвременно почивших.
– Слушаюсь, товарищ генерал-майор! Разрешите исполнять?
– Исполняйте, подполковник. Встретимся – обсудим.
Аккорды последнего танго сменились тишиной. Пары остановились, распались, расслабились, словно прозвучала команда «вольно!», после которой можно уже не тянуть носок, не заботиться об осанке и поддержании строя. Пауза длилась. Как обычно бывает в таких случаях, многолюдная милонга зашуршала десятками голосов, колыхнулась, медленно, со множеством водоворотиков и бурунчиков отхлынула к краям танцпола.
Ксения всегда безуспешно пыталась понять, что послужило поводом к началу этого движения. Кто-то сказал: «Сейчас начнется шоу»? Но она не слышала слов. Музыка перестала звучать, и люди сами догадались: пора занимать места поудобнее? Должно быть, так. Но это движение к краям зала кто-то начинал же, кто-то первым понимал: вот оно! Сейчас все изменится, сейчас мы перестанем говорить, двигаться, забудем дышать. Останутся только широко раскрытые глаза, готовые вбирать все впечатления яркого зрелища, и боль в затекших от неудобного и неподвижного положения тела мышцах.
Почему-то во время шоу, которое устраивают прямо на милонге, всегда неудобно сидеть. То стульев не хватает, то колонны по периметру зала перекрывают обзор, то фото-и видеоаппаратура съедает часть лучшего пространства. Народ усаживается прямо на полу – это даже приятно, когда паркет теплый и понизу не тянет сквозняком, но тут обязательно находится пяток личностей, желающих выдвинуться на передовые позиции, не обращая внимания на то, что их спины и головы вовсе не из прозрачного стекла. В результате оставшиеся позади вынуждены подтягиваться вслед, круг сужается, в образовавшейся тесноте нужно поджимать ноги, перегибаться через плечо соседа спереди, тянуть шею, напряженно ловить каждое движение выступающих. Иной раз выгоднее постоять за спинами сидящих.
У Ксении от долгого неподвижного стояния болели ноги – всю жизнь, сколько себя помнила. Видно, сосуды слабые. Поэтому, чтобы смотреть шоу с удовольствием, требовалось обязательно сесть.
Ксения оглянулась. Костя беседовал в углу с Виталием. Стоя на самом стратегически удачном месте, у торцевой стенки. Однако ни одному из них не придет в голову занять ей место. Любимый партнер с одинаковым интересом относится еще минимум к пяти партнершам – на всех не назанимаешь! Кроме того, с какой стати: чтобы заботиться о Ксении, у той есть любимый мужчина!
Костя между тем совершенно не понимает потребности подруги присесть каждую удобную минуту на любую подвернувшуюся кочку. Несколько раз просила его перед шоу занять ей место – Костя отнекивался, уверял, что стоя гораздо лучше видно, безропотно позволял другим скинуть со стула специально заранее поставленную на него сумку и привалиться спиной к своему собственному, заранее повешенному туда пиджаку. Ксения не рисковала возражать: на милонгах принято игнорировать чужие вещи, иначе за целый вечер вовсе не присядешь. Но Костя чужак и вполне мог бы постоять за интересы любимой женщины! В первый раз она удивилась. Во второй – разозлилась и обиделась. В третий поняла: он не в состоянии отказаться от элементарной мужской галантности по отношению к другим женщинам. Этот раз стал четвертым, и Ксения решила сама позаботиться о себе.
Вдоль стены довольно высоко, на уровне груди, тянулся неширокий выступ: декоративная панель скрывала отопительную систему зала и прочие коммуникации. Кое-кто из особо ловких уже взобрался туда и радостно болтал ногами в воздухе. Хрупкое сооружение пока выдерживало вес любителей танцев. Ксения тоже попробовала подтянуться – тщетно! Беспомощно остановилась.
Сильные горячие руки обхватили ее талию, она взлетела вверх, развернулась, усаживаясь. Кто же помог? Виталий! Улыбаясь во всю ширину коротко подстриженных усов, смотрит ей прямо в лицо. Лучатся веселые и добрые морщинки, глаза серые, яркие, будто небо перед грозой, а в них – живейший интерес!..
У Ксении екнуло сердце и запылало от случайной искры давно остывшим угольком.
– Спасибо, Виталик! Ты настоящий друг!
В позапрошлой, честно забытой, начисто вымытой, выскобленной из сердца жизни так смотрел в ее глаза Григорий[4] – шальным, веселым взглядом, будто небо подмигивало… Почему же Рогов раньше так на нее не смотрел?
Улыбка сбежала с лица Виталия, глаза затуманились.
– Ты, когда смеешься, вот так, вблизи, похожа на мою бабушку. Вроде бы и не чертами лица, а вот… что-то есть!
Ксении остро захотелось протянуть руку и погладить пятидесятилетнего мужчину по коротко стриженной бархатистой макушке. Он стоял перед ней – такой крупный, сильный, так доверчиво распахнутый, с этим трогательным наивным признанием на губах, защищенных ежиком седеющих усов. Ксения улыбнулась как можно нежнее, но руки не подняла: Костя увидит – расстроится. Виталий, будто прочтя ее мысли, покосился на Константина.
– Дамы и господа, сейчас в шоу примет участие человек, который всегда был одним из самых желанных наших гостей. Вы увидите совсем необычное выступление…
Виталий сделал было глубокий вдох, чтобы еще что-то сказать, но потерянно оглянулся на опустевший теперь уже танцпол и торжественного, в черном костюме с белой рубашкой Валентина Измайлова. Вздохнул безнадежно, лицо стало замкнутым и строгим.
– Давай смотреть! – сурово потребовал, будто Ксения собиралась отвлечь его и как-то помешать.
– Давай! – кивнула Ксения с прежней ласковостью.
Рогов повернулся к ней спиной, но остался совсем рядом. Ксения, не касаясь, чувствовала голой коленкой жар от его широкого плеча. На глаза навернулись слезы: бедный Виталик, такой он одинокий, такой трогательный! Прежде Ксения имела о своем танго-приятеле несколько другое представление.
– Вы прекрасно помните пару, которую мы все любили, которой восхищались: Карлос и Клаудиа.
Ксения оглядела танцпол. Спасибо Виталию: обзор прекрасный и сидеть удобно! Она поискала глазами Костю и не без злорадства, едва найдя, тут же отвела взгляд: вот, устроилась с комфортом – без твоей, милый друг, помощи! Вид у Кости был растерянный и даже расстроенный, что приятно!