она сказала, что не хотела этого. Она сказала, что не стоило тратить на них время ее жизни.
Эльва сделала глоток из бутылки вина.
— Не думаю, что я согласна с ней.
— И я, — он протянул руку за бутылкой, ему вдруг потребовалась смелость. — Так ты будешь говорить?
Она легко отдала бутылку. Он знал, что она смотрела, потому что ощущал жар ее взгляда, и как она отчаянно пыталась отвлечь себя.
Наконец, она выдохнула.
— Я — Эльва из Благого двора.
Он ждал, что она продолжит, а потом покачал головой.
— Я знал это.
— Эльва, — медленно повторила она. — Из Благого двора.
— Это я понял. Это должно что-то значить?
— Как давно ты проклят? — Эльва подняла руку. — Прости. Как давно ты не был вовлечен в систему дворов?
Этот вопрос не был связан с проклятием, и ответить было проще. Доннаха пожал плечами.
— Пару лет?
— И все?
— Кажется, что долго, — он был медведем годами. Нужно было сосчитать их.
— Ты должен был слышать обо мне. И о произошедшем. Ты знаешь, что Благого короля свергли?
— Да, и бросили в мир людей. И что?
Она сжалась сильнее.
— Я — его жена.
Его рот раскрылся в ужасе.
— Кто? — боги, в его замке была жена прошлого Благого короля? Этого хотела Королева троллей все это время? Она не шутила, когда сказала, что дворы его убьют. Они захотят вернуть эту женщину как можно скорее. Он был потрясен, что они еще не пришли.
— Я уже не часть дворов, если ты переживаешь. Отдай-ка, — она забрала вино и сделала большой глоток.
— Так они не придут к замку, требуя, чтобы я отдал тебя или расстался с головой? — спросил он. Уточнение ощущалось важным, хоть она и не переживала.
Он переживал.
Эльва покачала головой.
— Нет. Нынешние король и королева понимают, что я хочу побыть одна. Мне нужно отыскать себя.
— После роли королевы.
— Я не была королевой, — она исправила его и сделала еще глоток.
Хватит. Он не хотел, чтобы она напилась и забыла о том, что все ему рассказала. Доннаха потянулся за бутылкой.
— Так ты избалована? Конечно, тебе тут удобно.
— О, этого мне в жизни хватило, спасибо. Я разобью бутылку тебе об голову, если продолжишь сарказм.
Доннаха забрал бутылку из ее рук. Женщина не напьется при нем, даже если хотела. Он убрал бутылку за себя, подальше от ее рук, и повернулся к ней.
— Так это он…?
— Не так, как ты думаешь, — пробормотала она. Она отвернулась от него к ледяному огню. — Когда все это началось, я его любила. Фионн был хорошим. Очаровательным, веселым, обещал мне жизнь, какую я хотела с детства. Тогда выбор казался лучшим.
— Ты любила его или хотела то, что он мог дать?
Она пожала плечами.
— Всего понемногу? Он был первым, кто меня заинтересовал. Первая любовь, пожалуй. Он хотел для меня лучшего, не важно, хотела я этого или нет. И тогда начались проблемы. Я поняла, что не хотела все это милое, но он думал, что они мне были нужны. Он хотел поставить меня на пьедестал и говорить мне, чего я хотела.
Это объясняло ее независимость. Она была по сути королевой, но Эльва оставалась жестким воином. Он не знал женщин, которые могли так менять роли. Он скрестил руки и отклонился, глядя на ее профиль.
— Хорошо, он хотел для тебя лучшего. Что пошло не так?
— Он не слушал того, чего я хотела. Он говорил мне, что я должна хотеть, потому что все этого хотели. Фионн пускал дым в глаза. Он не знал, кем он был, чего хотел от жизни, кроме трона. И даже это он забрал, потому что его близнец занял трон первым.
Доннаха знал таких мужчин. Они ему не нравились, но они неплохо жили. Их жены всегда были счастливы, но Эльва была не из тех, кого устраивало простое счастье.
— И?
— И я поняла со временем, что мужчина, с которым я спала, стал другим, — ответила она, повернулась к нему, холодно глядя ему в глаза. — Я не сказала ему. Ничего. Я не сказала, что разлюбила его, что не хотела, чтобы он меня трогал. Я терпела. Это ведь женщины должны делать? Я терпела годами.
— Пока не кончились силы.
Она покачала головой, в глазах был только тусклый холод.
— Нет. Кое-кто пришел в замок. Занял место Фионна, уничтожил его правление, и мне дали выбор — уйти с мужем или остаться.
— Ах, — ответил Доннаха, — и ты решила остаться.
— Да.
— Самое тяжелое решение в жизни?
— Нет, — ответила она, глаза потемнели. — Сложнее всего было не говорить ему, что я не пойду с ним. Я стояла там и смотрела, как его изгоняли. Я знала, что он все еще любил меня. Он крутил свой мир вокруг меня, и я не собиралась уходить с ним. Я несу эту вину с собой каждый день. Я ничего не сказала ему. Не говорила, что каждый миг, когда он касался меня, каждая наша ночь вместе ощущались так, словно он что-то вырывал из меня. Я не знаю, есть ли другие женщины, испытавшие это. Он не заставлял меня. Он не знал, что он делал что-то неправильно. Но… ощущается так, словно он делал что-то не так.
Боги, что ему сказать? Эта женщина уже разрывалась из-за этого, и ему было нечего сказать.
Он был мужчиной, как тот, кто ранил ее. Она не хотела доверять ему и не должна была, не так просто. Он выдохнул и смотрел на огонь с ней.
Как ему все исправить после поступков другого? Никак. Ничего не поделать. Доннаха не мог выследить Благого короля и заставить его извиниться. Он не мог отобрать воспоминания, потому что верил в те слова, что сказал. Они сделали ее такой, какой она была сейчас.
Она не была слабой, хотя она не хотела, чтобы он так говорил. Она не была той, кого никто не мог любить из-за нескольких ошибок. Он знал, потому что был таким же.
Но она не была готова это слышать. Она все еще держалась так, словно могла разлететься, если не будет сжимать свои ребра.
Может, так и случилось бы. И было бы хорошо, если бы она отпустила всю ту вину, излила бы ее слезами.
Только когда она будет готова. Он не собирался давить на нее.
Звон донесся из коридора. Доннаха встал, не глядя на нее, прошел к двери и широко открыл ее.
Рыжеволосый фейри замер. Клурикон держал в руках шесть бутылок вина. Его зеленые глаза расширились, румяные щеки показывали, что он уже пил весь день.
— Доннаха, — сказал клурикон.
— Дай мне три.
— Хозяин, не думаю…
— Три, — прорычал он.
Фейри неловко отдал их и побежал по коридору. Как он смог пробраться в замок тайно от Королевы троллей, Доннаха не знал. Не важно. Он исполнил свой долг.
Он закрыл дверь и принес бутылки к креслам. Эльва смотрела на стену, затерявшись в своих мыслях.
— Вот, — он откупорил бутылку и протянул ей.
Она взяла его, глядя на него в смятении.
— Разве ты не запретил мне пить еще больше?
— Обычно я сказал бы, что запивать чувства — плохая идея, — он закончил слова хмыканьем, откупорил бутылку для себя. — Но эта ночь годится для выпивки с другом.
Она приподняла бровь.
— Мы теперь друзья?
— Я хотел бы так думать, — он склонился и звякнул их бутылками. — Узнаем к концу ночи. Я не связываюсь с теми, кто не может выдержать выпивку.
Эльва фыркнула.
— Может, ты и дворф, но ты точно ничего не выпивал несколько лет.
— Это не значит, что я не могу отправить тебя выпивкой под стол, фейри. Вы все нежные.
Она закатила глаза.
— Проверь меня, дворф.
Он не отказался.
9
Сердце Эльвы колотилось в груди, дышать было сложно. Ночь была холодной. Морозной. Она видела свое дыхание в воздухе, и все открытые части тела были как лед.
Он все еще сидел на краю кровати, как всегда. Не честно, что он оставался там. Она все еще не понимала, зачем он был в ее комнате, но тема все еще была недоступной, говорил он о медведе или себе.
Что за проклятие требовало от него оставаться с ней в одной комнате? Она не видела его лица. Только темный силуэт тела в тенях. Даже когда они выпивали вместе, она едва видела его движения. Так зачем заставлять его быть с ней? Чтобы быть близко, но недосягаемо?
Эльва смотрела на его силуэт. Он вряд ли ранил бы ее. Он снова и снова говорил, что не хотел касаться ее, если она того не хотела. Но все так говорили.
Она узнала, что даже надежные мужчины могли стать плохими, если что-то хотели. И было сложно планировать жизнь вокруг них. Он мог просто… решить, что не хочет больше быть хорошим.
— Почему ты смотришь на меня? — пробормотал он.
— Не смотрю.
— Я ощущаю твой взгляд. Хватит смотреть, спи, Эльва.
Она грубовато притерла к себе шкуры.
— Я не смотрю. И я не могу уснуть, так что не указывай мне.
Его вздох дал понять, что он не верил ее словам.
— Эльва.
— Что?
— Ты знаешь, что.
Он проник в ее голову сильнее, чем другие за долгое время. Даже Скатах с ее талантами и надежностью не заставила Эльву говорить об ее истории. Что в этом мужчине заставило ее открыться? Он не был безопасным. Он был проклят, а такое обычно делали с теми, у кого были плохие души.
Конечно, это могла быть лишь тревога. Она едва могла быть рядом с мужчинами, не теряя головы. Даже Бран, ее старый и дорогой друг, вызывал желание стошнить одним прикосновением.
Проклятый дворф не вызывал рвоту. Он просто утихомиривал мысли в ее голове.
Почти всегда. Но не этой ночью.
Она вздохнула и уткнулась носом в шерсть. Эльва была воительницей. Она построила новую жизнь на силе. Ей не нужен был тот, кто дает повод любить ее такой, какой она была. Она ради этого столько боролась. Чтобы полагаться на себя, а не на других.
Но… она хотела полагаться на кого-то еще. Она так устала быть одной все это время.
— Тут слишком холодно, чтобы ты был без покрывал, — заявила она.
— Я не полезу в кровать, а другой я не вижу. Я в порядке, Эльва. Переживал ночи куда холоднее этой.
Он снова смутил ее. Сколько мужчин отказалось бы от места в кровати? Она не знала ни одного. Этот дворф вел себя странно, но с ним она ощущала себя собой.