— Ясное дело, — буркнул он, глядя на нее. — Замок делает свою погоду. Он предлагает тебе лезть под покрывала.
— А если я не хочу?
— Я говорю, как безопаснее, мисс.
Она нахмурилась, существо стало удаляться. Эльва окликнула:
— Хозяин замка сказал, что тут никто больше не живет.
Клурикон застыл.
— То, что он не знает, ему не вредит.
— Думаю, он считает иначе.
Когда фейри развернулся, она поняла, что он сжимал три бутылки в руках. Вино? Она не пила его, покинув дворы фейри. У людей оно было редким в эти дни.
Он смотрел на нее, щурясь, а потом буркнул:
— Чего ты хочешь?
Она вытянула руку.
— Нет.
Эльва пошевелила пальцами.
— Никак нет.
— Тогда я сообщу хозяину, что ты грабил его кладовые. Уверена, медведь не будет против странного фейри в его погребе, — она била наугад. Многие клуриконы не хотели, чтобы о них знали те, у кого они крали. Они воровали, пока владелец не знал. Иначе они убегали из домов быстро, не успевая собрать свои вещи.
Клурикон прошел к ее приоткрытой двери и сунул бутылку вина в ее сторону.
— Ладно. Бери. Но это одноразовая сделка, и мы в расчете.
— Одна бутылка вина за год тишины? Нужно куда больше, — но бутылку она взяла.
Он фыркнул, посчитал на пальце и высунул язык.
— Ладно. Пара в неделю?
— Пара — это сколько?
— Две.
— Три.
Клурикон покачал головой.
— Две.
— Три, и это последнее предложение.
Он оскалился.
— Ты жестоко давишь, женщина-фейри.
— Я знаю, — она протянула руку для пожатия, держала ее пару мгновений, и он с неохотой пожал ее. — Ты нашел себе партнера, клурикон. Рада иметь дело.
— Хотел бы и я так сказать, — он пошел прочь с двумя бутылками, и она закрыла дверь.
Эльва прижалась спиной к ней и смотрела на потолок. Что она тут делала? Будет пить вино, зароется в шкуры, и для чего? Зачем он позвал ее сюда?
Она откупорила бутылку, прошла к кровати. Она не стала раздеваться. С полупрозрачными стенами она не хотела, чтобы клурикон подглядывал. Или медведь.
Она, дрожа, сделала глоток из бутылки, смотрела на стены в поисках теней. Что медведь мог хотеть от фейри?
Вопрос будет мучить ее, пока она не найдет ответ.
6
Она была тут. В замке. С ним.
Ни одна разумная женщина не пришла бы так далеко, чтобы застрять в замке с медведем. Она не могла быть настолько доброй, чтобы… что? Слепо броситься в его руки, потому что он попросил?
Доннаха покачал головой, шагая по коридорам у своей спальни. Его дыхание отражалось ото льда.
Она не могла решить помочь ему по своей воле или доброте душевной. Это было ясно сразу. Она была сильной, и меч на ее боку был в следах использования. Он видел, как она обезглавила куклу.
Он улыбнулся бы, если бы это не выглядело как оскал. Она точно использовала бы тот меч на любом препятствии на пути. Кто знал, что такие женщины бывали при Благом дворе? Он думал, только дворфские женщины были с таким огнем в груди.
Но он отвлекся. Она была тут, это было проблемами для него.
Королева троллей думала, что она будет отвлекать. Доннаха не всегда мог здраво рассуждать, узнав о том, как снять проклятие, но теперь он подозревал, что она привела женщину в замок, чтобы подтолкнуть его к своей дочери.
Он не понимал, почему она так думала. Привести красивую фейри в замок? Вряд ли так он подумает, что ее дочь-тролль лучше.
Конечно, дворфы и Туата де Дананн не дружили. Хотя его кузен, Ангус, развлек несколько высоких существ раньше, Доннаха придерживался устоев семьи. Некоторые фейри были хорошими. Другие, включая Туата де Дананн, не были.
Она тут станет ненужной помехой, но он мог ее избегать. Он оставил ее в дальней комнате. Они будут редко видеться. Ему нужно было протянуть год, чтобы она не увидела его лицо. Это было просто, ведь он жил как медведь. И у него не было своих портретов тут.
Если Королева троллей не задумала подлость, он будет в порядке. Один год был не таким большим сроком.
И он уловил шепчущий голос Королевы троллей.
— Доннаха, — звала она, голос скользил по коридорам. — Иди ко мне.
Он не хотел. Он должен был знать, что она с этим связана. Стоило держаться в стороне. Он мог подавить притяжение проклятия, может, так она сдастся.
Его лапы двигались сами. Доннаха прошел к комнате с зеркалом и проник за двойные двери.
Она уже ждала его. Ее серая кожа сливалась с мрачным фоном ее дома. Темный камень, темные тени. В королевстве троллей все было мрачным и холодным.
Королева троллей смотрела на него, гневно кривясь.
— Значит, она попала в замок.
— Да, — он старался не злорадствовать, но женщина-фейри сделала то, что еще никому не удавалось. Она одолела Королеву троллей в ее игре.
— Ей же хуже.
Доннаха напрягся, отказываясь двигаться, когда понял, что Королева троллей снова оказалась умнее, чем он думал.
Существо перед ним рассмеялось.
— Ты думал, что это конец, Доннаха? Я буду тебя мучить, пока ты не согласишься жениться на моей дочери. Ты знал это, когда выбрал быть проклятым.
— Она с этим не связана, — Королева троллей накажет и женщину? Он не хотел такую вину на себя. Она была не виновата.
— Она играет большую роль. Она ведь милая, да?
Она мстила из-за того, что ее дочь была страшной? Доннаха покачал большой головой.
— Ты знаешь, что мой отказ не очень-то связан с внешностью твоей дочери.
— Еще как связан, — прошипела Королева троллей. — И теперь я буду тебя мучить.
Он не знал, как еще она могла его мучить. Доннаха уже был медведем. Уже украден у семьи. От этого он стал смелее. Он откинул голову и рассмеялся.
— Делай худшее, Королева троллей. Я не сдамся.
Она смотрела, как он смеялся, с холодным видом.
— Доннаха, я знаю тебя лучше, чем ты себя. Ты не хочешь никому вредить. И ты не хотел бы быть тем, кто причинит другому боль.
— Женщина недоступна. Ты не можешь ей навредить.
— И не собираюсь, — она прижала ладонь к груди и хищно улыбнулась. — Ты это сделаешь.
Его кровь похолодела.
— Ты не заставишь меня вредить кому-то. Это против сделки. Ты не управляешь моими решениями.
— Немного. Но не переживай. Я не заставлю тебя съесть ее, если ты об этом, — она склонилась к зеркалу и провела длинным ногтем по поверхности. Скрежет был почти таким же ужасным, как ее голос. — Я меняю проклятие. Добавлю небольшой слой.
— Что еще ты можешь сделать?
— Каждую ночь, дворф Доннаха, ты будешь превращаться в мужчину.
Он ждал, что она уточнит, а потом понял, что она уже уточнила.
И все? Он снова будет дворфом? После всего времени?
Он открыл рот, но она подняла голову.
— Не так быстро, дворф. Если она увидит твое лицо дворфа, ты женишься на моей дочери.
Это все усложняло. Но он мог это преодолеть. Просто держаться от нее подальше ночью. Он запрет ее в комнате, чтобы она не бродила и не увидела его случайно.
Будет сложно прожить так год, но это будет не самый тяжелый год. Доннаха кивнул.
— Так тому и быть.
Глаза Королевы троллей загорелись в предвкушении.
— О, и последнее. Тебе придется оставаться с ней в одной комнате, пока ты дворф. Спи рядом с ней в одной кровати, пока она тут.
— Что? — выпалил он. — Зачем? Она не знает, кто я!
— Не знает. Потому захочет узнать. Помни, ей нужно просто увидеть твое лицо. В свете луны. В свете свечи. Столько способов для нее увидеть тебя, Доннаха.
Его разум кипел, он пытался найти лазейку, но Королева троллей все продумала.
— Ты не можешь намеренно скрыть лицо. Никаких масок и капюшонов. Просто ты. И ты не можешь спать под кроватью или завязать ей глаза. Ты не можешь говорить ей ничего, кроме того, что тебе нужно быть в ее комнате, в ее кровати, рядом с ней, — Королева троллей захлопала в ладоши. — Вот это будет весело. Вот-вот ты будешь у меня в замке. Какого цвета готовить букеты?
— Ты меня еще не превзошла.
— О, но это будет.
Шок пронзил его. Сначала он подумал, что у него просто свело мышцу. Порой такая боль была от колтунов в шерсти. Но ток побежал по его шее и спине. Он успел буркнуть «Что», и боль охватила его. Воздух вылетел из легких, звуки, которые он хотел прокричать, не смогли освободиться. Его тело рухнуло на пол. Лапы тянулись в груди, он дрожал от боли. Его пасть раскрылась, он пытался ругать ее, сказать ей, что она не победит, пока он жив.
Королева троллей улыбнулась ему, защищенная зеркалом.
— Я забыла сказать, что это будет худшая боль в твоей короткой жизни.
Зеркало потемнело, а его поглотило его же тело. Кости трещали, двигались, создавая меньшее тело. Волосы укоротились, шерсть ушла в тело, словно змеи двигались под кожей. Но хуже всего были когти, терзающие его кожу снова и снова, пытаясь убрать мышцы и жир, что накопился в теле за годы. Все текло из него, он откашливал лишнее.
Наконец, это кончилось. Он лежал на полу и дрожал. Он притянул колени к груди и пытался перевести дыхание. Доннаха не был рад снова быть собой из-за такой боли.
Все тело было чувствительным. Если бы его кто-то коснулся, он бы разбился от агонии.
Лед впился в его спину. Ему было ужасно холодно.
— Вставай, — буркнул он. — А то будет хуже.
Он знал игру Королевы троллей. Она хотела, чтобы он корчился на полу перед ней. Она хотела знать, что он злился, что ненавидел, что жил. В этом был смысл.
И он не хотел так ее радовать.
Доннаха повернулся на бок, поднялся на ноги. Он вытянул руку, смотрел на полумесяцы ногтей и темные волоски на пальцах. Он снова был мужчиной. Настоящим.
Он провел ладонью по груди, радуясь ощущению ребер. Его грудь уже не была такой толстой, что ее не могли пробить стрелы.
Неужели? Доннаха дрожащей ладонью коснулся лица и ухоженной короткой бороды. Королева троллей не лишила его того, чем гордились дворфы.
Он отчаянно хотел посмотреть на себя, увидеть тело, которое было у него отнято. Но он не мог смотреть на себя в то же зеркало, где появлялась она.