– Я опоздала? – спросила, запыхавшись от быстрого шага.
– Нет, как раз вовремя, – ответил он, показывая на приближающуюся лодку.
Эта лодка значительно отличалась от той, которая привезла нас сюда с тэром Ивом, была куда больше и комфортабельнее, с мягкими, обтянутыми кожей сиденьями, у которых, ко всему прочему, имелись еще и удобные спинки. Лодочник тоже выглядел опрятнее и солиднее, чем наш тогдашний перевозчик. Он достал складной трап и приставил его к краю пирса. Ректор первый сошел по нему, затем подал мне руку, помогая спуститься следом.
«А ведь мы сегодня весь день проведем вместе. Одни». – От этой внезапной мысли стало еще волнительней, даже под ложечкой засосало. Я украдкой посмотрела на ректора: спина ровная, голову держит прямо, на бесстрастном лице ничего не выражается. Или у него такая выдержка, или же у него действительно мое общество не вызывает никаких эмоций.
– Как бы дождя не было, – произнесла я, поднимая глаза к небу. Повисшая в лодке тишина немного нервировала, и я решила заполнить ее хотя бы праздными разговорами. Например, о погоде.
– Ветер сегодня обманчив, – отозвался лодочник. – Трудно предсказать, разгонит ли он тучи или же, наоборот, нагонит дождь.
– Хотелось бы верить, что если это и случится, то ближе к ночи, – вздохнула я.
– Как поведение Гадриеля и Боуи? – заговорил наконец ректор, обращаясь ко мне. – Не срывают занятия?
– Отношения между ними все такие же напряженные, – ответила я. – Но на занятиях ведут себя сдержанно.
Мадейро кивнул и на минуту задумался.
– После праздника Дня Солнца надо будет взять их под свой контроль, иначе…
– Вы говорите о казни отца Лео? – тихо спросила я. – В его деле так ничего и не поменялось?
– Нет, – ректор покачал головой, – кажется, никто и не пытался проводить дополнительное расследование.
– Вы тоже считаете, что приговор несправедливый?
– Я не изучал это дело в деталях, чтобы делать какие-то выводы, – ответил Мадейро. – Но я знаю Боуи как честного судью и порядочного человека. Однако и о тэре Гадриеле я слышал только положительное мнение, поэтому вся эта ситуация приводит меня в замешательство. К тому же при своем нынешнем положении я все равно не могу повлиять на нее.
– А раньше смогли бы?
– Возможно.
Вновь возникла пауза, которую и на этот раз нарушила я. Правда, сменив тему на менее двусмысленную.
– На День Солнца ведь будет праздник в академии? – поинтересовалась я. – Просто он уже совсем скоро, а разговоров о нем никаких не ходит.
– У нас он празднуется скромно. День, конечно, тоже будет выходным. Балы устраивать не имеет смысла. Сомневаюсь, что курсанты будут рады танцевать друг с другом. Днем устраиваем соревнования, одиночные и командные. Приз – дополнительный отгул. Вечером собираемся в большом зале. У нас есть студенты, которые умеют играть на музыкальных инструментах, есть свой небольшой оркестр. Возможно, кто-то еще захочет похвастаться своими талантами перед однокурсниками. Праздничный ужин, слабоалкогольный пунш… Пожалуй, на этом все.
– По-моему, вполне неплохо, – улыбнулась я.
– Желаете поучаствовать в конкурсе талантов? Преподаватели туда тоже допускаются. – На его губах появилась легкая усмешка.
– Мой главный талант – попадать в неприятности, – усмехнулась в ответ. – Не думаю, что он будет востребован на конкурсе.
А вот на балу потанцевать я бы не отказалась.
В порту ректор нашел для нас коляску, и мы отправились на другой конец города, где жил тот самый Вильям Блэкитт. Его особняк выделялся среди прочих домов – двухэтажный, из красного кирпича, с покатой крышей вишневого цвета. Лаконичная архитектура, простые формы и полное отсутствие каких-либо украшений – лепнины или росписи. Двор тоже был скромным, никаких клумб и цветущих кустов, лишь один сплошной газон, который пересекали дорожки из гравия.
Хозяина дома мы встретили у ворот, он подъехал к дому почти одновременно с нами. Меня удивило, что тэр Блэкитт оказался молодым мужчиной и даже вполне приятной наружности – не очень высокий, но хорошо сложенный, рыжеватые удлиненные волосы аккуратно собраны в хвост, умные голубые глаза и доброжелательная улыбка. Портил все лишь непропорционально длинный, чуть крючковатый нос и заметные веснушки, которые были рассыпаны по всему лицу и даже шее. Впрочем, последние дело вкуса. Некоторые женщины находят веснушки очень даже привлекательными, мой же тип мужчин совсем иной.
– Кажется, не опоздал! – воскликнул Блэкитт при виде нас и спрыгнул с подножки экипажа. – Простите, меня срочно вызвали к одному пациенту. Боялся, что не успею, и вы подумаете, что я не сдержал слова.
– Ничего, мы бы подождали. Рад тебя видеть, Вилли, – ответил Мадейро.
– Взаимно, друг! – Они коротко, по-мужски, обнялись, похлопав друг друга по спине. – Давно не виделись.
– Позволь представить тебе тэру Паолу Гранд. – Ректор показал на меня. – Она преподает в нашей академии языковедение.
– Приятно познакомиться, тэра! – Блэкитт с улыбкой поклонился.
– Взаимно, тэр, – склонила я голову в ответ.
– Пройдемте же поскорее в дом, там расскажете все, что вас беспокоит. – Он открыл ворота. – Улица, знаете ли, не лучшее место для серьезной беседы.
У входной двери нас поджидала пожилая служанка в синем закрытом платье и в накрахмаленном чепце. Она молча забрала у Блэкитта его чемоданчик, пристроила на подставку мой зонт, а на вешалку – плащ.
– Сделай нам чаю, Пэм. Мы будем в гостиной, – попросил ее Блэкитт, и она, кивнув, так же молча удалилась. – Прошу сюда, – сказал хозяин, указывая на дверь с разноцветным витражом. Гостиная оказалась просторной, но обставлена была без лишних изысков и украшений.
– Думаю, нам здесь будет удобнее, чем в моем кабинете, где все пространство занято книгами, – усмехнулся Блэкитт, предлагая нам присесть на бледно-голубой диван. – Я порой сам там теряюсь.
Вернулась служанка с подносом, расставила на столике чашки, разлила чай. К нему полагался бисквит с сахарной глазурью.
– Итак, я вас слушаю. Чем могу вам помочь? – спросил Блэкитт, когда Пэм удалилась.
– С тэрой Гранд происходят непонятные и порой неприятные вещи, – начал ректор. – Я бы сказал, что это пробуждение стихийной магии, однако в ее возрасте, да еще и без предпосылок… К тому же это все не столь однозначно… Я подумал, возможно, ты бы смог разобраться в этом.
– Что именно с вами происходит, тэра? – поинтересовался Блэкитт, обратившись ко мне. – Расскажите подробно, пожалуйста.
– Подробно… – Я переплела пальцы. – Попробую.
Мой рассказ не занял много времени, но я старалась ничего не упустить. Правда, не успела поделиться событиями последних дней, поскольку Блэкитт задал вопрос:
– То есть никогда ничего, даже отдаленно подобного, с вами не происходило? В детстве, в девичестве…
– Нет, я никогда не отличалась способностями в магии, – ответила я, несколько тушуясь.
Раньше я спокойно относилась к своим несовершенствам в искусстве магии, сейчас же, при этих двух мужчинах, обладающих огромным магическим потенциалом, вдруг устыдилась их.
– А ваши родители обладали стихийной магией? – Блэкитт был серьезен и внимателен.
– Я не знаю своих настоящих родителей, – еще одно признание, которое далось мне с трудом. Пришлось еще рассказывать и об истории моего удочерения. Но ректор говорил, что этому человеку можно доверять, поэтому я решила не скрывать ничего.
– Значит, все началось на острове Черного Ската? – уточнил целитель.
– Да, и сильнее это проявляется рядом со старой аркой в саду.
– Той, которая, как вы уверяете, загорелась однажды при вашем касании? – Он задумался.
– Загорелись символы на ней, – поправила я, – а после этого вспыхнула я сама. Да, еще я слышала голоса.
– Хм… Любопытно, очень любопытно… – Блэкитт принялся медленно помешивать ложкой чай. – А вы способны вызвать огонь самостоятельно, тэра? Или вы никак не контролируете его?
– Нет, он появляется сам словно из ниоткуда. Вначале будто в груди горит, а потом могут запылать пальцы или… Впрочем, я уже рассказывала об этом.
– Протяните руку, – попросил Блэкитт.
Я, недоумевая, все же выполнила его просьбу.
– А теперь попробуйте сконцентрироваться и заставить пламя появиться. Вы же помните, как это выглядело раньше?
– Помню, конечно, – неуверенно ответила я.
Я очень старалась сделать то, что от меня хотели. У меня даже в ушах зазвенело от напряжения, а перед глазами поплыли красные круги, но огонь так и не появился.
– И даже в груди, как бывало, нет жжения? Даже намека на пламя? – Блэкитт сузил глаза.
– Нет, вообще ничего, – вздохнула я.
– Позвольте вашу руку… – Он подвинулся ко мне ближе, накрыл мою ладонь своей рукой, сомкнул веки. Так просидел с минуту, затем переместил руку мне на живот, под ребра. – Простите, не подумайте ничего дурного, мне нужно посмотреть ваш магический сосуд.
Его лицо было сосредоточенным, на лбу появилась складка.
– Странно, – проговорил он наконец, открывая глаза. – Я чувствую огонь в вашей крови и теле, но сосуд им не заполнен, как это бывает у стихийников.
– Что это значит? – заговорил молчащий до этого Мадейро.
– Я не очень понимаю… – Блэкитт потер лоб. – Удивительно. Так не бывает…
– Есть еще кое-что, о чем я вам не рассказала, – вспомнила я. – Возможно, это вам кое-что объяснит.
Блэкитт посмотрел на меня вопросительно.
– Я вам лучше покажу, – решила я. – У вас не найдется чего-нибудь острого? Ножа, кинжала, ножниц, наконец?
– Острого? – Блэкитт озадаченно принялся оглядываться вокруг, затем похлопал себя по груди и извлек из внутреннего кармана блестящий инструмент. – Скальпель подойдет?
– Ты носишь скальпель в кармане? – Ректор удивленно хмыкнул.
– Ты же знаешь, что я бываю рассеян. – Блэкитт смущенно улыбнулся.
– Подойдет, – сказала я, забирая у него инструмент.
Я с силой выдохнула и поднесла скальпель к ладони.