– Больше двух часов, – протянула я удивленно. – Мне казалось, прошел от силы час.
– Вилли упоминал что-то такое, – заметил Мадейро. – Будто время в мире фениксов течет медленнее.
– Но я не была в мире фениксов, – вздохнула я. – Мы с ребятами оказались на пограничье миров. Там ничего нет, лишь туман. И это межмирье тянет все силы. Мы едва успели вернуться. Точнее, ребята. Со мной бы ничего не стало, умерла бы и умерла… Возродилась бы снова. Наверное… – Тут я горько усмехнулась. Как же дико это звучало! Могла ли я подумать, что когда-нибудь буду говорить подобное? – До сих пор не могу поверить, что я… – но слово «феникс» применительно к себе так и не смогла произнести.
– Да, это невероятно. – Голос ректора тоже стал глуше и словно охрип. – Все, что рассказал Вилли, на первый взгляд казалось выдумкой.
– Нет, это точно не выдумка. Теперь я это знаю наверняка. Там, в межмирье, меня встретила моя тетя, – призналась я. – Во всяком случае, она так представилась. Я не могла видеть ее, только слышать… Она рассказала, что у меня есть родители и сестры с братьями. И они ждут меня. Просила вернуться к ним поскорее.
– И почему вы не пошли с ней? – спросил Мадейро, стоя ко мне вполоборота.
– Я не могу попасть к фениксам так просто, потому что за время своего нахождения здесь утратила с ним нужную связь, а чтобы ее вернуть, мне надо… переродиться, – выдохнула я.
– Переродиться? – Ректор все же повернулся ко мне. – Это то, о чем говорил Вилли? Вы должны…
– Умереть, – закончила я за него.
– И что вы собираетесь делать? – после некоторой паузы поинтересовался он.
– Не знаю…
В комнате вновь повисло молчание, напряженное и почти невыносимое. На глаза вдруг набежали слезы, запершило в горле.
– Я, наверное, пойду, – произнесла я, торопливо поднимаясь с постели. В пышных юбках это было не так-то просто, однако мне все же удалось встать на ноги. Правда, удержаться на ногах не смогла, от резких движений тело вновь налилось слабостью, а в голове зашумело. Я покачнулась, но упасть мне не позволили.
– Вы с ума сошли? – Ректор одной рукой обнимал меня за талию, а другая поддерживала под локоть. Только от такой близости голова закружилась еще сильнее. – Вилли сказал, что вам нельзя вставать до утра. Снова упасть в обморок захотели?
Мой взгляд остановился на его руке.
– Вы снова в перчатках. Разве в этом теперь есть необходимость? – тихо спросила я.
Он не ответил, зубами стянул перчатку и отбросил ее в сторону. Затем вновь осторожно коснулся моего локтя. Медленно и почти невесомо провел пальцами по руке до плеча. Я тотчас покрылась мурашками и взволнованно затаила дыхание. А его пальцы уже скользили по моей шее вверх, словно изучая. Вот линия подбородка… щека… скула… и снова вниз, к губам. Несколько бесконечно долгих секунд… Судорожный вздох – и его губы оказались на моих. Но тут же замерли, будто в нерешимости проверяя. Тогда я сама приоткрыла губы навстречу – и чуть не задохнулась от обрушившегося поцелуя. Меня целовали жадно, торопливо, почти безумно, но этот напор не пугал, напротив, пробуждал ответную жажду, заставлял дрожать всем телом и прижиматься все теснее к груди ректора, оплетая его шею, зарываясь пальцами в волосы. И даже когда я ощутила саднящую боль на губе, не отпрянула. Но это сделал сам Мадейро.
– Прости, я слишком несдержан! – Он осторожно слизнул капельку крови с моей прокушенной губы, затем порывисто притянул меня к своему плечу, сжал в объятиях. – Я просто слишком желал этого, но даже не надеялся, что смогу это сделать – поцеловать тебя.
– На мне ведь все заживает в считаные секунды, забыли, господин ректор? – Я усмехнулась, утыкаясь носом ему в плечо.
– А ну, покажите, тэра Гранд… – Он взял меня за подбородок и приподнял его. – Действительно, ничего нет. Значит, можно продолжить…
Последующие поцелуи были уже ласкающими и неспешными и оставляли пылающие следы не только на губах, но и на лице, шее, ключицах, а я млела, млела под ними и не верила, что это и правда происходит со мной.
– Я не хочу тебя отпускать, но, если желаешь, могу все же проводить тебя в твою комнату, – прошептал Мадейро, в какой-то миг все-таки оторвавшись от моих губ. – Но лучше останься здесь. Мне так будет спокойнее. Обещаю, что буду сдерживать свои низменные порывы. – Он улыбнулся, заметив мое замешательство. – Дальше поцелуев дело не зайдет, клянусь.
Итан понимал, делая такое предложение, что его самого ожидает мучительная ночь. Но еще мучительнее она будет, если он отпустит Паолу. Расстаться с ней сейчас казалось ему подобно смерти. Да, это было похоже на одержимость, но Итан ничего не мог с этим поделать. Паола Гранд ворвалась в его жизнь живительным вихрем, возродила в нем то, что, казалось, давно умерло, заставила снова дышать… Возможно, позже, когда он свыкнется с этим, поверит, что все это правда, а не сон, буря в его душе уляжется и он сможет наслаждаться всем с уверенным спокойствием и без страха потери. Но пока слишком много чувств бушевало в нем, не желая успокаиваться.
– Я могу даже спать в кресле. – Итан даже пытался шутить. Он видел смущение Паолы, понимал ее сомнения, не хотел торопить. Да, Итан желал ее до дрожи, хотел сделать своей, до конца, но все же смог усмирить эту жажду до того момента, когда и она будет готова сделать этот шаг. Паола не девушка из заведения Шарлизы, излишняя спешка, напор, страсть могут испугать ее. Именно это, пусть она и пыталась скрыть за растерянной улыбкой, сквозило в ее взгляде.
– Хорошо, я останусь, – наконец произнесла Паола. И так мило покраснела, что Итан не удержался и снова прижал ее к себе. – Но о кресле еще подумаю, – ворчливым шепотом добавила она.
– Я попрошу Геллу, чтобы она сходила к тебе в комнату и принесла ночную сорочку и что там тебе еще понадобится для сна, – сказал Итан. – Если ты позволишь, конечно.
Паола кивнула.
– Гелла ведь никому не расскажет, что видела здесь? – спросила она, когда помощница ушла выполнять поручение Итана.
– Ты замечала, чтобы Гелла занималась сплетнями? – усмехнулся он.
– Я сначала и вовсе думала, что она немая, – призналась Паола, смущенно прикусывая губу. – Да, она неразговорчива, но все же, мало ли…
– Тебя беспокоит, что кто-то узнает, где ты ночевала?
– Я думала, это беспокоит… тебя. – Она принялась рисовать пальцем невидимые цветы на подставке трюмо. – Помнится, господин ректор даже на острове не желал терпеть женщину, не то что в своей спальне.
– Про спальню я ничего не говорил. – Итан не удержался от усмешки. – Многие же и без того видели, что я уносил тебя, без сознания, к себе. Что делать с их домыслами, решим после.
Он подошел к Паоле сзади, обнял. Она подняла голову и посмотрела на его отражение в зеркале, серьезно и чуть встревоженно.
– Можно спросить кое о чем? Не очень приличном.
– Не очень приличном? – Итан заинтересованно приподнял бровь.
– Если поцелуй василиска убивает женщин, то… – Она запнулась, не решаясь говорить дальше.
– Были ли у меня женщины вообще или же сколько их я успел убить? – закончил за нее Итан.
– Второе. – Ее голос дрогнул.
Итан ненавидел эти воспоминания, но и лгать не хотел.
– Эта часть проклятия начала действовать не сразу, – ответил он. – Было время, весьма непродолжительное, когда я все же мог общаться с девушками… близко. Видимо, проклятие созревало вместе с моим организмом. Затем стали ядовитыми мои прикосновения, а потом и поцелуи… Я был молод, даже юн, долго не желал мириться со своим проклятием, поэтому вел себя отчаянно и противоречиво. Их было несколько, девушек, для которых мой поцелуй стал последним в их жизни, но меньше, чем пальцев на одной руке. Я все же смог остановить себя, понять опасность, которую нес окружающим, и больше не рисковать ничьей жизнью.
Итан ожидал увидеть страх или осуждение в глазах Паолы, но вместо этого она развернулась и сама обняла его.
Вскоре пришла Гелла и помогла ей снять платье, которое застегивалось на десятки мелких крючков. Пока она переодевалась, Итан вышел из комнаты, а когда вернулся, Паола уже сидела на кровати, укрывшись одеялом. Ее сорочка была скромна и, похоже, предназначалась для более холодного времени года – длинный рукав, пуговички почти под горло. Итан был уверен, что Паола выбрала ее специально, чтобы не пробуждать в нем опасных желаний, вот только она не учла воображения, которое сразу в красках представило все, что пытались от него утаить. Но обещание дано, поэтому…
Итан тоже не стал раздеваться полностью, снял лишь рубашку и накрылся другим одеялом. Какая-никакая, но все же дополнительная преграда.
– Ложись… – Он провел пальцами по ее распущенным волосам, которые теперь ниспадали почти до талии.
Она послушно легла рядом, повернулась к нему боком, правда, натянула одеяло до шеи. Итан коснулся ее щеки, он до сих пор не верил, что может позволить себе это.
– Ты спишь в очках? – улыбнулась Паола, пытаясь в ответ дотронуться до его лица.
– Нет, но сегодня буду. – Он усмехнулся и взял ее за руку. – Вилли же сказал, что мой взгляд по-прежнему опасен для тебя.
Она вдруг снова нахмурилась, словно вспомнила что-то.
– Та женщина, феникс, которая представилась моей тетей, – произнесла Паола, – она сказала, что, если я не пройду перерождения, мне грозит опасность в этом мире. Что я беззащитна, обо мне знают и на меня начнется охота.
– Кто знает? – Итан приподнялся, внимательно глядя на нее.
– Понятия не имею, – ответила она, покачав головой.
– Разве что… – Итан тоже задумался. – А если это Стикс, твой жених?
– Стикс? – Ее глаза расширились в страхе. – Даже боюсь предположить такой вариант.
– Нужно обсудить это с Вилли, пока он здесь, – решил Итан. – Он отплывает после завтрака, значит, надо успеть поговорить с ним раньше.
– Хорошо, – согласилась Паола.
– И расскажешь ему все, что говорила та женщина.
– Конечно.
Итан обнял ее, привлекая к себе. Она податливо прильнула к нему, положив голову на плечо и обнимая в ответ. Беспокойство, нахлынувшее было на Итана, немного отступило. Пока все хорошо, а в будущем все проблемы он решит. Ему не привыкать.