Глаз у Архипцева тотчас загорелся. Прервав гастрономические распри с поварихой, он с азартом ринулся Маше на помощь:
– Вот ты, Гарик, говоришь, что есть такая гипотеза[20]. Но, на мой взгляд, вы с Денисом этим словом злоупотребляете, забывая, что гипотеза должна иметь под собой базу, то бишь научную основу. Для вас же это полный синоним слова «мнение», – начал он. – И вы провозглашаете идею равенства всех возможных мнений! Полная демократия и полная ерунда!
– Ха! В мои лета не должно сметь свои суждения иметь! – с усмешкой ввернул Гарик цитату из Грибоедова.
– Не в летах дело! А в том, что ни у тебя, потому что ты еще только учишься, ни у авторов тех теорий, чье мнение ты приводишь, нет элементарного базового образования! – парировал Архипцев. К нему подошла Дина, уселась рядом и слегка тявкнула, намекая, чтоб ее погладили. Хозяин потрепал собаку по голове. – Под сенью торновской научной экспедиции мы с Диной даже имен их называть не станем. Правда ведь?
Овчарка замахала хвостом и наклонила голову набок.
– Как это нет образования! Он же кандидат технических наук! – возразил Дэн.
– Не кандидат, а доктор! – поправил его Гарик.
– Нет, я имею в виду в той области, в которой он так смело выдвигает гипотезы, – с прищуром сказал Сева. – Ребят, вы поймите, то, что вы повторяете, даже не любительщина, не дилетантизм, а пугающие суждения профана, то бишь вредные измышления на тему… Вот вы, скажем, десять минут назад жарко обсуждали происхождение имени «Рюрик», строили самые разнообразные предположения, что на самом деле он был «Юрик» или даже «Кир»[21]. А возражения Марьи Геннадьевны не слушали. Это, мол, все и так известно, в учебниках написано.
– Между прочим, нам в институте говорят, чтоб мы учились рассуждать, строить предположения и все такое… – не сдавался Гарик.
– Стало быть, то, что в учебнике написано, занудство и чепуха. А я, услышав два сходных по звучанию слова, разгадал их действительное происхождение. Так, что ли, у вас получается? – спросил Архипцев.
– Именно так! «Свет знаний воссиял передо мной, и мне открылась истина», – радостно подхватила Маша, видя, как Гарик пасует перед железной логикой Архипцева.
Даже Ниловна, позабыв про свои обиды на Севу, сняла передник, подсела за стол и стала слушать.
– Но вы ведь не станете возражать против того, что наука не должна стоять на месте? Она должна развиваться, прогрессировать за счет новых теорий, смелых или даже сумасшедших, – не сдавался Денис, безмятежно глядя на Севу своими большими серыми глазами. – Ведь прежняя система знаний не догма?
– Не догма. Совершенно справедливо! – вдруг прозвучал уверенный голос Лобова, Маша не видела, как он подошел, но почувствовала, как на ее плечо легла рука научного руководителя.
Стрельнув взглядом в их сторону, под навес села Гронская, а за ней и Бьорн.
Тем временем Дмитрий Сергеевич продолжал:
– Однако обогащают, развивают науку новые научные теории, а не дешевые сенсации, которых вы ищете. Вы, как врач, Денис, возможно, меня лучше поймете, если я приведу такой пример. К вам, допустим, приходит человек, страдающий какой-то неизлечимой болезнью, у этого несчастного – онкология. А вы, не полагаясь на традиционные медицинские догмы, предлагаете ему пить мочу или прикладывать к больному месту камень шунгит. Это ведь тоже новые методы. Новаторское, сенсационное лечение! Но каков будет результат такого лечения?
Денис вспыхнул, сверкнул взглядом и хотел было что-то возразить, но внезапно передумал.
– А ведь в археологии все обстоит примерно так же, – продолжал Лобов. – Скажем, некоторые, назовем их любителями-кладоискателями, считают, что если они где-то выкопали какой-то предмет, срыв при этом весь археологический комплекс до основания, и принесли свою находку в музей, то за это им полагается поставить памятник. Вот мы нашли и вам отдаем. Для них это момент истины…
– А что есть истина? – хохотнув, невпопад спросил Гарик.
– Боюсь, что для вас идея не в том, что истина труднодоступна, а в том, что ее вовсе нет! По-вашему, все то, что было создано ранее, традиционная наука, утверждения, считавшиеся устойчивыми, – пустой звук, и они с легкостью низвергаются. Экстрасенс, уринотерапевт и уфолог для вас имеют больший вес, чем представитель традиционной школы, ведущий кропотливую научную работу. Правильно, это же интересней, – сказал Лобов и, помолчав, с грустью прибавил: – Таково состояние умов в нынешнем обществе.
– Дмитрий Сергеевич, не принимайте все так близко к сердцу. Это же были просто рассуждения вслух, совершенно безвредные. Своего рода плацебо, – примиряюще произнес Дэн.
– Нет, это не плацебо! – заявила Гронская. – Это обскурантизм!
Быструю разговорную речь Бьорн понять не мог, последняя реплика была единственной, которая до него дошла. Он уже хотел развить тему обскурантизма, борьбы с невежеством и мракобесием, но тут внезапно залаяла Дина, а из кустов донесся чей-то отчаянный призыв о помощи.
13. Бабка Дарья
– Дина! Ко мне! – громко скомандовал Сева. – Не бойтесь, пожалуйста, собака не кусается!
Спустя минуту из-за темных кустов появилось какое-то невообразимое существо, одетое в длинный светлый балахон.
«Призрак торновского раскопа!» – хохотнул Гарик.
– När man talar om trollen så står de i farstun. Когда мы говорить о троллях, они появляться в доме, – глубокомысленно заметил Бьорн.
При ближайшем рассмотрении призрак оказался высокой, худой как жердь старухой.
– Здравствуй, баба Даш, – протянула Ниловна. – Это наша… баба Дарья, Генки-землекопа родная тетка! – представила ее повариха, но как-то неуверенно, смущенно…
Это уже потом она рассказала Архипцеву, что в их деревне бабка Дарья является лицом отнюдь не рядовым, хоть и немного с придурью, но уважаемым. Все приходят к ней за травами, которые старуха собирает, настаивает и лечит своими настоями односельчан не хуже врача в районной больнице. Она может и кровотечение остановить, и запой, и зубную боль. Бородавки заговаривает. Ну а молоденькие девчонки прибегают к ней погадать. Ниловна призналась, что когда-то и сама к ней ходила, а та, мол, ей сказала: «Как уедет твой Тихон в город, больше его не увидишь!» Так оно и вышло. Баба Даша не обманула. Тихон, муж Ниловны, поехал в Новгород на заработки, но не проработал там и месяца, как нашел другую женщину, с которой и остался жить.
– Ты чего пришла-то, баба Даш? – с робкой улыбкой спросила Ниловна.
– А вот и пришла, тя не спросила! – произнесла ей в ответ старуха, сразу поставив повариху на место.
Говорила она строго, впрочем, без вызова и злобы, будто ворчала, смешно глотая слова, как это бывает у людей с беззубым ртом, и жевала губами. Оглядев всех присутствующих, она остановила взгляд на высокой фигуре Севы Архипцева, у ног которого уселась присмиревшая Дина.
Взгляд у бабки был пронзительным, живым.
– А вы тут, значит, собаками людяй травитя…
– Зря вы так, бабушка, у нас собака добрая, она никогда никого не укусит, – возразил Сева.
– Да знаю я, кака она у вас добрая, – пробурчала себе под нос старуха и продолжила: – Вы вот, я гляжу, здеся уже не впервой копать наладились. В прошлом лете все камни от земли чистили, крепость каку нашли… И щас снова-здорово копать начали. И все-то вы про нас да про нашу деревню понимаете, а того не знаете, что завтря земля именинница. А на Духов день ниче на ей трогать нельзя, ни рыть, ни копать. Грех это! Ясно вам, грех!
– Так мы и не будем, – согласился Архипцев, стрельнув глазом на сидящего рядом Лобова.
– Ишь ты! – усмехнулась старуха. – Какой скорый да шелковый! Токо гляжу я, что твое слово тут не последнее будет.
Она довольно пошамкала губами и уставилась на Лобова, который в беседе не участвовал.
Вперед выступила Тася:
– Бабушка, это хорошо, что вы пришли. Мы вам, если хотите, официальный документ покажем, разрешение от государства, что мы имеем право тут копать. У нас все по закону.
– Все у их по закону… – повторила старуха. – И людей смущать, и покойников тревожить, все у их по закону!
«Вот с чьих слов Генка-то с Кольшей поют. У них эта баба-яга – деревенский идеолог!» – шепнул Маше Дэн, с любопытством наблюдавший за странной гостьей.
Меж тем ее недовольное, поначалу показавшееся безобидным ворчание постепенно становилось все более воинственным.
Ниловна беспокойно заерзала на лавке.
Гронская, впрочем, не смутилась и возразила старухе:
– Ну, зачем вы так, баба Дарья. Мы ничего не нарушаем…
– Да разве ж я про этот закон вам толкую! Я – про другой, про неписаный. Может, я вас упредить хочу… Вот вы думаете, что самые умные, если много книжек прочли и все знаете. Но только в книжках ваших про то не пишут. – Старуха подалась вперед. – Ведь сколь земля от себя отдаст, столь и обратно к себе заберет! – произнесла она и стала загребать руками, наглядно показывая, как все это будет происходить. – Так что лучче не будитя лихо! – грозно выкрикнула она и в этот момент, видно зацепившись обо что-то ногой, покачнулась.
Денис, стоявший ближе к ней, тотчас подскочил, хотел ее поддержать, но бабка неожиданно резко отстранилась.
– Чур меня! Чур меня! Бесоватый! Точно лёдом ожег! – тонким голосом завизжала она и, отскочив на несколько шагов в сторону, стала неистово плеваться и размахивать руками. – Никак к кощейке в гости собрался! – В глазах старухи застыли страх и безумие.
Ниловна охнула.
– Чего это она? – растерявшись, пробормотал Денис, обводя взглядом присутствующих.
Все молчали, не зная, что сказать.
Наконец вперед вышел Лобов.
– А ну-ка, баба Дарья, прекращайте спектакль! – властно скомандовал он. – Ваши наставления мы выслушали и приняли к сведению, а сейчас… Сева, Гарик, давайте-ка проводим нашу гостью домой.
Но старуха уже и сама заковыляла прочь, на ходу бормоча и оглядываясь: