Эш был ошеломлен.
– Что… – начал он. – Что насчет ее родителей? У нее, по крайней мере, должны иметься законные опекуны?
Он уловил встревоженные взгляды, которыми обменялись Хельстрем и Дерриман. Хельстрем заговорил:
– Это не ваша забота. – Здоровяка все сильнее раздражала манера Эша задавать вопросы, но пока он еще сдерживался.
– Но должно же быть что-то в ее прошлом, в ее происхождении. В ее чертовых генах, будь они прокляты!
Хельстрем поднялся на ноги, и его крупная фигура нависла над столом.
– Достаточно! Ваша задача, Эш, состоит в том, чтобы разобраться с призраками в Комреке, и все. Предлагаю вам вернуться к работе.
Эш был не из пугливых.
– Вчера я, когда был у нее в камере, видел на стене нацистскую символику – свастики. Как вы это объясните? – упорствовал он.
– Хватит! – взревел Хельстрем. – Дерриман, проводите, пожалуйста, мистера Эша.
Эш стряхнул с себя осторожную руку, потянувшую его за локоть.
– Вы что, не понимаете? – крикнул он Хельстрему в ответ. – Эти черные орбы, плавающие вокруг нее. Те годы, что она провела в коме, а затем в еще большей изоляции, каким-то образом позволили ей нечувствительно привлечь обратно в Комрек страшные сущности, которые, я считаю, побывали и даже проявили себя в замке много лет, а может, и столетий тому назад. Дерриман прав! Эта женщина является источником ваших проблем. Ее извращенный ум призвал их обратно, ее безумная психическая энергия послужила им проводником. На протяжении этих десятилетий забвения они набирали силу, а теперь готовы нанести удар. – Он покачал головой в отчаянии. – Разве вы не видите? Дуглас Хойл. Его палата находилась прямо над ее камерой. Он испытал на себе всю силу злых духов, так долго дремавших в замке Комрек.
– Тогда что же вы предлагаете? – обрушился на него Хельстрем.
– Понять, что уже слишком поздно, – сказал Эш упавшим голосом. Хельстрем уставился на него, и Эш впервые увидел настоящий ужас в этих маленьких затененных глазках.
Глава 63
Тихоня Пэт находился на своем обычном месте у подножия огромной изогнутой лестницы, сидя с закрытыми глазами, кивая головой и скрестив на груди руки, из-за чего могло показаться, что он спит. Но он не спал, он пребывал в глубокой задумчивости. Ибо за доброжелательной и предупредительной внешностью Пэта скрывался ирландец, душа которого была полна глубокой скорби и смирения.
Он не издавал ни звука, сидя там, и почти не двигался, если не считать того, что у него осторожно поднималась и опускалась грудная клетка да иногда изменялась поза, например, смещалась стопа. Угрызения совести и чувство вины жили в нем в течение многих лет, отказываясь его покидать. Пэт знал, что так оно всегда и будет, вплоть до смертного часа. А после него? Как совладает его дух с вечным проклятием?
– О’Коннор.
Пэт вздрогнул от резкости, с которой была произнесена его фамилия. Много лет назад к отцу Патрику О’Коннору обращались осторожно, с благоговением. Но это было много лет назад, когда он был священником в небольшом городке, всего в нескольких милях от Слиго. Он поднял голову, глаза у него распахнулись, а тело, пусть даже он не встал, сразу же застыло навытяжку, потому что он узнал голос.
Его шеф, Кевин Бэббидж, начальник службы безопасности Комрека, шагал к нему через вестибюль, стуча по мраморному полу жесткими ботинками. Бэббидж обходился с ним грубо, и с его трудным характером приходилось мириться. Пэт нисколько его не боялся, хотя всегда старался держаться уважительно, потому что тот, в конце концов, был его боссом.
Коренастый начальник службы безопасности остановился прямо перед старым охранником.
– Опять спишь на работе? – сказал Бэббидж скорее с покорностью, чем с гневом.
– Никак нет, мистер Бэббидж, – ответил Тихоня Пэт с должным уважением. Ирландский акцент у него все еще чувствовался, даже после всех этих лет вдали от родины, страны, в которую он никогда не сможет вернуться. – Просто давал небольшой отдых глазам и мозгу. Вы, конечно, хорошо знаете, что я всегда начеку, пусть даже так не выгляжу.
Бэббидж не испытывал к старику неприязни – на самом деле он проницательно считал, что О’Коннор себе на уме.
– Мне нужно, чтобы ты был особенно внимательным, Пэт. Сегодня много чего будет происходить, и я хочу, чтобы ты держал ухо востро.
– Еще больше, чем происходило утром в лесу? Дикие кошки и все такое?
– Нет, ничего похожего, но во второй половине дня и вечером мы ожидаем нескольких очень важных посетителей. Все должно быть в порядке.
– При той драме, что случилась накануне, мистер Бэббидж? Вы надеетесь, что все будет нормально?
– Знаю, знаю. Какие-то загадочные происшествия.
Боже, ты правильно это понял, подумал Пэт, медленно кивая головой.
– Сообщай обо всем необычном, что увидишь. Вообще обо всем и сразу же. Пользуйся рацией, не пытайся меня искать. Хорошо?
– Конечно, я все сделаю, как говорите. Я, кстати, заметил, что наш странный тип вел себя как-то необычно. Он направлялся в медицинский блок, но шел как-то смешно, понимаете?
– Как я понял, ты имеешь в виду мистера Твигга?
– Да, его самого. Как-то он странно держался. К тому же он прижимал к груди большой тяжелый мешок, а когда вернулся, мешок был пуст, я видел, что он просто помахивает им в одной руке.
– Да, несколько человек упоминали, что он в последнее время не вполне здоров. Но я не думаю, что это повод для беспокойства. Скорее всего, он просто отнес что-то на экспертизу для анализа.
Например, чью-нибудь голову, подумал Пэт про себя, и лишь отчасти в шутку. Хотя тот ничего не говорил, Пэт давно догадался о смертельной профессии Твигга. Он знал этот тип. Да и коттедж в лесу ему не предоставили бы просто так, ни за что.
– Послушай, сегодня у нас больше оснований для беспокойства, чем Седрик Твигг, – настаивал Бэббидж. Он поднял широкое запястье, поросшее черными волосами, выглядывавшими из-под обшлага рубашки, посмотрел на часы и выругался.
– Половина четвертого. Большая часть чертова дня позади. – Вдалеке они услышали знакомый звук лопастей несущего винта. – Прибывают первые гости, – сказал он, потом снова выругался. – Будь начеку, когда пойдут через вестибюль, Пэт. Я имею в виду, поднимись на ноги, просто пока они не пройдут мимо. Вскоре, когда они зарегистрируются, ты сможешь снова спокойно отдыхать. Но старайся не засыпать, хорошо?
– Точно так, мистер Бэббидж. Об этом можете не беспокоиться.
Начальник службы безопасности повернулся, чтобы пойти в сторону огромного кабинета управления, где садящийся вертолет будет показан на экране монитора.
– Кстати, мистер Бэббидж, сэр…
Бэббидж остановился и с явным раздражением оглянулся на старого седого охранника.
– Что еще, Пэт? У меня много дел.
– Ну… я просто хотел спросить, не заметили ли вы, что сегодня после полудня происходит со светом?
Бэббидж нахмурился.
– О’Коннор, ты думаешь, мне больше нечего делать…
Пэт пропустил упрек мимо ушей.
– Посмотрите, видите? Не кажется ли вам, что он какой-то желтый?
Бэббидж осмотрелся, поднял взгляд к высоким окнам фойе, потом опустил его к полуоткрытой дубовой входной двери. У света, проходящего через них, забавный оттенок, подумал он, но какое, черт возьми, это имеет значение?
– В этом нет ничего неестественного, тем более ближе к вечеру, – раздраженно сказал он.
– Но не в октябре, сэр. Я выходил наружу, смотрел на небо. С моря словно бы наползает дымка.
– Значит, так и есть. Дымка с моря.
– Но ведь ветра нет. Ни малейшего дуновения, понимаете? Из-за этого у меня сегодня мурашки по коже бегают.
Бэббидж усмехнулся.
– Размечтался, приятель. Поднимаешь шум из ничего.
Пэт покорно вздохнул.
– Все же какая-то странная здесь атмосфера.
– Черт возьми, Пэт. У меня и так дел хватает. Так что просто выполняй свои обязанности и постарайся, чтобы я снова не застал тебя спящим.
Патрик готов был сказать Бэббиджу, что он не спал перед этим, а думал. Думал о многих странных вещах. Но все равно было слишком поздно: начальник службы безопасности уже уходил прочь.
Последние посетители Комрека были встречены сэром Виктором и мистером Дерриманом и препровождены в свои апартаменты. Пэт гадал, сколько еще должно прибыть. Четверо прилетели на вертолете ранее днем, затем еще троих привезли из аэропорта Прествика, еще один, не будучи в состоянии лететь частным самолетом, добирался сам. Ожидали еще четверых, которые должны были прилететь в большем и более роскошном вертолете с Оружейной ярмарки в Лондоне непосредственно в замок Комрек ранним вечером. Видимо, всех четверых задерживали индивидуальные деловые обязательства, иначе все участники конференции уже были бы на месте.
Вместе с лордом Эдгаром Шоукрофт-Дракером и сэром Виктором Хельстремом они соберутся на важное совещание, на котором, возможно, будет присутствовать и Эндрю Дерриман, но лишь затем, чтобы отвечать на любые вопросы, относящиеся к его компетенции. Пэт по опыту знал, что никакого протокола заседания не будет, что все сказанное, намеченное и согласованное останется в полной тайне, ничего не попадет ни в архив, ни на пленку. Считаться будет только мажоритарный консенсус.
Пэт знал об этом, потому что за его спокойными манерами скрывался живой и пытливый ум. Как отец О’Коннор, он был строгим, но добрым священником, простым с теми, кто исповедовался в тяжких грехах, но суровым в соблюдении законов Церкви. Возможно, некоторые считали его слишком непогрешимым в служении Богу, но в те времена местные священники руководили своими приходами, и в целом их влияние было сильнее правления закона. Отец О’Коннор был красивым молодым человеком, и это, при его любезных, но авторитарных манерах, привлекало многих молодых девушек и даже жен некоторых прихожан. Многие разделили бы с ним ложе, чтобы потом умолять Бога о прощении. Он слишком хорошо осознавал свою привлекательность и понимал их искушение. Огромным было и его собственное искушение, ибо несколько девушек обладали темными волосами, высокими скулами, зелеными миндалевидными глазами и твердыми челюстями – этой особой ирландской красотой, столь радующей глаз.