Наконец он достиг уровня, где начинались стены замка. Тут пришлось действовать особенно осторожно — стражи, как живые, так и немертвые, патрулировали каждый метр. Но металлическое тело давало ему преимущество — он мог изменять свою форму, становясь тоньше, площе, проскальзывая через щели, непроходимые для человека из плоти и крови.
Так, медленно и методично, он продвигался через замок, избегая обнаружения, приближаясь к своей цели.
Башня Забвения встретила его неестественной тишиной. Обычно в коридорах всегда были слуги, призраки, иногда вампирские невесты Страда, бродящие без цели. Сейчас не было никого.
Это была ловушка. Страд знал, что он вернется сюда, и ждал его.
Но выбора не было. Ритуал мог быть выполнен только в определенном месте — там, где трещина в реальности была тоньше всего. А это место находилось в его комнате на вершине башни.
Железный Лик поднимался по спиральной лестнице, каждый шаг отдавался металлическим звоном в гробовой тишине. Он не пытался скрываться — это было бессмысленно. Страд знал, что он здесь.
Дверь в его комнату была открыта. И внутри, как он и ожидал, стоял граф Страд фон Зарович собственной персоной. Не один из его аватаров или иллюзий, а сам владыка Баровии — в черном бархатном костюме, с бледным лицом и глазами, горящими красным огнем.
— Добро пожаловать домой, друг мой, — произнес Страд с холодной улыбкой. — Я начал беспокоиться, что ты потерялся в Гиблых топях.
Железный Лик вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Не было смысла в бегстве или уклонении. Этот момент должен был наступить.
— Ты знал, — сказал он, глядя прямо в глаза вампиру. — С самого начала. Знал, что я найду путь домой.
Страд медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.
— Я подозревал. Надеялся, что ошибаюсь. Мы… похожи, ты и я. Я думал, что ты поймешь… примешь свою судьбу, как принял я.
— Твоя судьба — быть пленником своего собственного проклятия, — возразил Железный Лик. — Я не вижу в этом ничего, что стоило бы принимать.
Лицо Страда исказилось в гримасе гнева, но он быстро взял себя в руки.
— Ты слишком молод, слишком… наивен, несмотря на твою трансформацию. Ты думаешь, что сможешь убежать от Тёмных Сил? От того, чем ты становишься? — он покачал головой. — Даже если ты вернешься в свой Нисенхейм, маска пойдет с тобой. Трансформация продолжится. И в конце концов ты станешь тем, кем должен стать — независимо от того, где находишься.
Железный Лик знал, что в словах Страда была доля правды. Маска была частью его, неотделимой, вечной. Но это не значило, что он должен оставаться в клетке, созданной Тёмными Силами для Страда.
— Я принимаю свою трансформацию, — сказал он. — Но я отказываюсь принимать заточение.
Страд смотрел на него долго, пристально, словно пытаясь проникнуть в самую суть его существа.
— Ты действительно веришь, что сможешь уйти? — наконец спросил он. — Что я позволю тебе уйти?
Железный Лик не ответил словами. Вместо этого он начал действовать — металл его тела заструился, трансформируясь, меняясь, становясь чем-то большим, чем просто человеческая фигура в металлической оболочке.
Его руки превратились в лезвия, острые как бритва. Грудь открылась, обнажая пульсирующее ядро энергии — не сердце, но нечто, заменившее его. Глаза за маской вспыхнули ярче, а сама маска стала… живой, выразительной, с чертами, которые постоянно менялись, отражая поток эмоций и мыслей внутри.
Страд отступил на шаг, впервые показывая что-то похожее на страх. Но быстро овладел собой и начал свою трансформацию — его форма изменилась, став больше, мощнее, с кожистыми крыльями и когтями, способными рвать металл.
— Ты не готов к этой битве, — прорычал он голосом, больше напоминающим звериный, чем человеческий. — Я существую столетиями. Я пил кровь героев и королей. Я…
Он не закончил. Железный Лик атаковал — не грубой силой, а точным, рассчитанным ударом. Лезвие-рука прошло сквозь защиту Страда, вонзившись в то место, где должно было быть сердце вампира.
Страд зарычал от боли и ярости, отшвырнув противника к стене с силой, способной сломать кости обычного человека. Но металлическое тело выдержало удар, лишь слегка деформировавшись, прежде чем восстановить форму.
— Ты забыл, — сказал Железный Лик, поднимаясь. — Я был в Храме Янтарных Слез. Я видел свою истинную сущность в зеркале. Я знаю, кто я и чем становлюсь. А ты… ты забыл, кем был до того, как стал вампиром. Забыл человечность, которую когда-то имел.
Страд атаковал снова, на этот раз используя не только физическую силу, но и магию — волны некротической энергии, способные превратить плоть в пыль. Но металл тела Железного Лика поглощал эту энергию, преобразовывал её, использовал для собственного усиления.
Битва продолжалась — титаническое столкновение между вампиром, чья сила была выкована веками существования, и существом из металла и магии, чья сущность все еще эволюционировала, все еще находила новые формы и возможности.
Комната вокруг них разрушалась от силы их ударов. Стены трескались, мебель превращалась в щепки, окна разбивались, позволяя ветру и дождю, начавшемуся снаружи, проникать внутрь.
И все это время трещина в реальности, которую Железный Лик планировал использовать для возвращения домой, становилась все более видимой, более физической. Словно сама битва, высвобождение такого количества магической энергии, истончало барьеры между мирами.
Наконец, загнанный в угол, истекающий кровью — не красной, человеческой, а черной, вампирской, — Страд сделал последнюю попытку. Он призвал всю силу Баровии, весь контроль, который имел над доменом как его владыка и пленник. Земля затряслась, небо вспыхнуло молниями, само пространство вокруг них начало искажаться.
Но Железный Лик был готов. Он использовал этот момент, эту концентрацию энергии, чтобы начать ритуал, показанный ему Хранителем Портала. Его металлические руки двигались в сложном узоре, его голос произносил слова на языке, древнем как мир, его сущность резонировала с энергией домена, направляя её не на разрушение, а на открытие пути.
Трещина в реальности начала расширяться, становясь сияющей линией от пола до потолка. За ней был виден другой мир — не ясно, не отчетливо, но достаточно, чтобы узнать горы и леса Нисенхейма.
— Нет! — крикнул Страд, бросаясь вперед в последней, отчаянной попытке остановить беглеца. — Ты не можешь уйти! Баровия не отпускает своих детей!
Но было поздно. Ритуал был завершен, путь открыт. Железный Лик шагнул к разлому, чувствуя, как энергия другого мира уже тянет его, зовет, приветствует.
— Прощай, Страд, — сказал он, обернувшись в последний раз. — Надеюсь, однажды ты найдешь покой, которого заслуживаешь.
И с этими словами он шагнул в разлом, позволяя свету другого мира поглотить себя.
Последнее, что он услышал, был яростный крик Страда, полный боли и отчаяния. Последнее, что увидел, — как стены Башни Забвения начинают рушиться, словно сама структура реальности Баровии не выдерживала напряжения открытого портала.
А потом был только свет, только движение, только странное ощущение растяжения и сжатия одновременно, словно его сущность распадалась на атомы и собиралась заново.
И тьма. Милосердная, обволакивающая тьма бессознательности.
Когда Железный Лик пришел в себя, первое, что он почувствовал, был запах — свежий, чистый запах соснового леса, нагретого солнцем. Совсем не похожий на вечный затхлый аромат гниения и влаги, характерный для Баровии.
Он открыл глаза — точнее, активировал свое восприятие, так как настоящих, человеческих глаз у него уже давно не было. Над ним было небо — ярко-голубое, с легкими перистыми облаками, освещенное солнцем, которое он почти забыл за время пребывания в домене вечной мглы.
Он лежал на поляне среди высоких сосен, чьи верхушки, казалось, касались самого неба. Воздух был наполнен звуками жизни — пением птиц, шорохом мелких животных в подлеске, жужжанием насекомых. Звуками, которые были редкостью в мертвом мире Баровии.
Железный Лик медленно поднялся, оценивая состояние своего тела. Переход через портал не прошел бесследно — металл, покрывающий его, был во многих местах деформирован, словно от сильного жара. Некоторые части, особенно на конечностях, отсутствовали полностью, обнажая… не плоть, нет, она исчезла давно, а нечто среднее между энергией и материей, пульсирующее в том же ритме, что и ядро в его груди.
Но повреждения уже начали восстанавливаться — металл медленно растекался, заполняя пробелы, формируя новые структуры, более совершенные, более интегрированные с его энергетической сущностью.
Оглядевшись, он попытался определить, где находится. Горы на горизонте выглядели знакомо — это могли быть Северные хребты Нисенхейма. Если так, то ближайшее поселение должно было находиться в дне пути на юг.
Он направился туда, двигаясь с легкостью и грацией, которых не имел раньше. Его новое тело было легче, быстрее, сильнее, чем когда-либо прежде. Трансформация, начатая маской, продолжалась, но теперь он понимал её, контролировал, направлял.
К вечеру он достиг гребня холма, с которого открывался вид на долину внизу. И там, посреди долины, находилось поселение — не деревня, как он ожидал, а маленький город с крепостными стенами и башнями, которые сияли в лучах заходящего солнца.
Город, которого он не помнил. Город, которого не было на его ментальной карте Нисенхейма.
Тогда он понял, что видел в Янтарном Зеркале. Время в разных мирах текло по-разному. В Баровии прошли месяцы или годы с момента его прибытия туда. Здесь, в Нисенхейме, могли пройти десятилетия или даже столетия.
Он вернулся домой. Но дом изменился, как и он сам.
С этой мыслью Железный Лик начал спуск к городу, готовый узнать, что стало с миром, который он оставил, с людьми, которых знал, с делом, которому посвятил жизнь.