«Я прощу тебя, если ты уйдешь из театра», и... я просыпаюсь. Стрелки часов показывают 1.30 ночи. Полчаса я не мог уснуть. Последующие сновидения являлись продолжением одно другого до самого пробуждения. Тема: я снова в лагере, до нового освобождения остается 5—6 дней. Какие-то надзиратели, заключенные — мужчины и женщины, некоторые лица знакомы мне.
Вчера второй концерт еле-еле допел. Устал страшно. Тернер вместо вступления к «Одывэсу» заиграл «Ехали цыгане». Вступление к «Осени» тоже обернулось какой-то несусветицей. Конечно, он очень устал, и от переутомления у него ослабло внимание. Два концерта трудно делать при таком антураже, от которого никакой помощи. Они еле-еле наскребывают одно отделение.
С утра с голосом плохо. Попросил отменить шефский концерт на эсминце или сделать его без меня, иначе я не смогу спеть концерт вечером.
В соседнем номере живут Пименовы: без конца ссорятся, чуть ли не дерутся. Она чего-то не хочет, он настаивает. Она начинает кричать. В общем, странное сочетание мужчины и женщины по внешности и по национальности. Лишь в одном эта пара сходна друг с другом — в отсутствии ума. Хотя он пытается разглагольствовать о моральных материях, беря примером и мерилом свой брак и свою семью. Это смехотворно, но, к великому сожалению, такая «семейная ячейка», подкрепленная партийным билетом, создает впечатление, что они действительно-таки нормальная и счастливая супружеская пара. Вот в чем ужас!
Сегодня должны поехать с концертом в порт Ванино — знаменитую пересылочную базу. Там я также никогда не был. В Магадан меня везли через Владивосток и Находку.
Вчера, когда мы садились на катер, чтобы ехать к рыбакам, моряки с военного судна, стоящего у этого же пирса, просили зайти к ним, чтоб вместе сфотографироваться. Хотя я и дал согласие, но воспользуюсь пасмурной погодой и, конечно, не пойду, она для меня послужит отговоркой.
Катер, на котором мы ехали, выпускал из трубы отработанный газ такими ровными кольцами, что вызывал ассоциацию с жонглером, манипулировавшим в воздухе обручами. Я пожалел, что не имею фотоаппарата, чтобы запечатлеть это красивое зрелище, когда в воздух выбрасывались друг за другом одинаковые кольца не дыма, а будто твердого вещества. Поднимаясь вверх, они долго сохраняли свою аккуратную форму.
Клуб рыбаков напоминает мне некоторые колымские приисковые клубы. Такие же неопрятные, сырые и неуютные конурки. На сцене два пианино. Одно расстроено, другое «настроено» каким-то халтурным «расстройщиком», получившим за это дело триста рублей, как клятвенно уверял заведующий клубом с татуированными руками. Тернеру пришлось подстраивать инструмент. Вчера из этого клуба выжали пять с лишним тысяч рублей. Рассказывают, что бедные рыбаки были трижды обмануты, трижды им возвращали деньги за несостоявшиеся концерты: Крючков заболел, цыганский ансамбль отказался из-за холодной погоды, и еще какой-то гастролер почему-то заартачился.
Когда сходишь с пирса, тебя обдает таким запахом гнилой рыбы, что кажется, словно сам разлагаешься, но через минуту обоняние привыкает к нему. Не удалось увидеть тушу кита, которого случайно убили при артиллерийских военно-морских учениях. Tушy прибуксировали к пирсу рыбного завода. В темноте не хотелось идти, очень уж устал от концерта, а больше от ожидания, приехали слишком рано, за час до начала. В продовольственном ларьке оказалась маринованная и копченая сельдь, я купил и той и другой. Хлеба не было в поселке в этот день никакого, кроме сухарей и пряников! Купил бутылку кагора ленинградского винзавода, разлива 1951 года, т.е. выдержанного.
Я не люблю певиц, которые визжат, а не поют. К таким лающим певицам относится и наша (очевидно, намек на Пименову. — Б.С.). Несчастная искренно думает, что она вокалистка высокого класса, и, видимо, это ей усиленно внушает ее муж. Недалекие, но преуспевающие супруги.
Вечером хлынул дождь, но к 18 ч. прекратился, пришла первая машина. Пименовы, Тернер и администратор уехали. Из телефонных переговоров администраторов я понял, что концерт в Ванино может не состояться ввиду отсутствия пианино. В ДК Дальстроя, имеющем зал на 200 мест, очевидно, имеется инструмент, но они не хотят одолжить его клубу портовиков, потому что наши «администраторы» наотрез отказались давать концерт в ДК Дальстроя ввиду его маломестности. На стороне администраторов — козырь, заключающийся в том, что не они старались, так сказать, «навязаться», а их упросили устроить концерт, но, когда они убедились в невозможности достать инструмент, решили отказаться почти перед самым началом. Каштелян и Мармонтов вправе требовать от них оплаты за простой артистов в случае невозможности проведения концерта. С этой целью с первой машиной и послали Пименовых и Тернера, чтобы артисты были на месте в случае составления акта. Поглядим, чем все это кончится.
Боже мой, как надоел этот дубовый Нечаев. Неужели на радио не могут до сих пор понять, что он совершенно не умеет петь? Или, быть может, такой стиль пения всех устраивает? В царское время был такой пластиночный певец Бобров, записывавшийся в самых дешевых граммофонных фирмах, продукция которых продавалась в чайных, трактирах, деревнях. Вот такого же плана и Нечаев.
В Ванино пел отвратительно. Публика принимала очень слабо, в то же время слушала внимательно. Но я решил перед ней не вытрющиваться, хочет слушать, пусть оказывает знаки внимания. А вообще программа концерта подобрана порочно, и антураж по своему репертуару не для моего концерта. Об этом я и раньше заявлял, еще в Магадане. Сейчас мне необходимо закончить поездку по Хабаровску, а затем отказаться от дальнейших гастролей под предлогом, что я не могу петь каждый день. Либо через день, либо, в крайнем случае, день отдыха через два дня концертов. Если пойдут на это, буду петь. И я не могу больше ездить с этой компанией, в особенности с Пименовыми.
Сейчас ругаю себя за вчерашнюю несдержанность. Но все ж таки правильна народная пословица, что устами младенцев глаголет истина. Вчера на концерте какой-то мальчишка лет 12, подавая записку, сказал: «Дедушка, возьмите!» Стар я стал внешне! Вот почему я не хочу дальше петь! Как ни молодись, а годы берут свое, и нужно как можно скорее кончать такие, с позволения сказать, выступления. Сегодня же переговорю с Мармонтовым, чтобы поездку закончить Хабаровским краем и тихо возвратиться в Магадан.
Вчера был концерт (№25) в клубе ВВС — здание снаружи ничего особого не представляет, обычного барачного стиля. Внутри по-дилетантски, но с любовью оборудованное помещение. Хорош паркет фойе, содержащийся в образцовом состоянии. Сцена мелкая, не приспособленная для спектаклей и крупных постановок. Рояль непригоден. Пианино пришлось подстроить. Зрительный зал мест на 360, с колоннами, стулья светлые, что придает помещению некоторую нарядноетъ, ее дополняют «французские» занавеси на широких окнах.
Деревягина умудрилась во время исполнения танго «Жалюзи» занозить указательный палец левой руки. Этой паре действительно-таки не везет. Танцевать третий танец они не решились. Видимо, она чувствует себя еще слабо.
В Совгавани мы находимся уже с 18-го числа, и еще предстоит 4 концерта — это почти полмесяца. Время бежит как черт знает что. Каштелян сегодня выехал в Комсомольск заделывать концерты.
Вчера около автобуса стояла группа зрителей, одна блондинка такими горящими глазами глядела на меня, что мне, «бывалому», сделалось не по себе. Будет ли она завтра, на прощальном концерте, не знаю. Но чувствую, что будет!
Кажется, пора собираться ехать на концерт в филиал ДОСА. Буду все брать в чемодан ввиду ненастной и сырой погоды. Тернер ездил туда и сказал, что на сцене имеется приличный рояль, что зал больше, чем в клубе ВВС, следовательно, около 500 мест.
Сегодняшним днем началась вторая половина 1955 года. Время летит, как птица, словно ускоряясь в своем движении по мере того, как ты стареешь.
Сегодня видел сон: где-то около железной дороги происходит погрузка и разгрузка бревен, и я наблюдаю, как ловко манипулирует их сортировкой какой-то грузчик. Затем я переношусь на вокзал, здесь я иду по залу, и в моем сознании вертится мысль: где касса? К платформе подходит пассажирский состав, я срываюсь с места и спрашиваю, где продаются билеты на Москву, замечаю наконец у кассы небольшую очередь. Затем я соображаю, что мое пальто и чемодан находятся там, где моя бригада.
Как обычно, начинается бег к поезду, но я сейчас не помню, сел ли я в вагон или, по обыкновению, поезд уходит на моих глазах.
Вчера на концерте получил от адъютанта Георгия Сергеевича (вероятно, какой-то большой морской «чин». — Б.С.) записку, в которой он просил меня исполнить песню «Рюмка водки», — сам за кулисы не пришел. Зато подошел после концерта «пропагандист», как он отрекомендовался, и спросил, согласен ли я выступить перед матросами в воскресенье в шефском концерте.
Погода с утра пасмурная, неприятная, временами идет дождь. Когда вчера возвращались с концерта, с бухты ветром гнало туман, настолько сильный, что автомобильные фары далее пяти метров не просвечивали дорогу.
Узнал кое-что о Пименовых и их пошлых, мерзких душонках. Совершенно случайно на почте, сдавая письмо, которое меня просил опустить Пименов, я был остановлен девушкой, заметившей, что конверт надобно заклеить, он расклеился. Какое-то чувство пересилило во мне стыд за прочтение чужого письма. И лучше бы мне его не просматривать. Они, конечно, дети в искусстве, но дети, подпорченные театральной богемой и эстрадной пошлостью. Я решил сделать другое: написать его матери письмо, в котором она бы попросила их быть чуть скромнее. Пусть это закончится каким-нибудь инцидентом. Письмо я пошлю из Комсомольска, да простит мне Бог и моя совесть, что я совершил такую подлость, как прочитывание чужого письма. Это будет для их же собственной пользы. Они еще молоды, но хотят бороться за свое место в искусстве. Правда, такие дореволюционные способы борьбы изживаются, но еще все-таки существуют. Пусть мать им скажет, если она умная и мудрая женщина, что так не поступают, что так не отзываются о старом артисте, который уже сделал свое дело, может, конечно, незначительное в искусстве, но все-таки заметное. И что они благодаря этому, «злящемуся», по их мнению, артисту получат новый отличительный ценз, что их хоть кто-то будет знать. Вот этого они не понимают или не хотят понять.