В Камень-Рыболове пришлось расстаться с Кабаловым. Мармонтов также уехал. В общем, я сделал все так, как было желательно театру. Ну и черт с ним, с театром! Оттуда необходимо уходить. Пока не произойдет в нем настоящая чистка, ничего из него не получится. Слишком много там различных враждующих групп, и каждая старается извлечь из театра свою пользу. Такой бардак тянется на моих глазах вот уже в течение 5—7 лет.
Арсеньев ранее назывался Семеновкой, его переименовали в честь известнейшего этнографа-путешественника, исследователя Приморья Арсеньева, написавшего книгу «Дереу Узала», получившую положительную оценку Горького.
Город расположен у реки Даубихэ (ж-д. станция того же названия), которая впадает в р. Уссури, являющуюся притоком Амура. Город молодой, очень разбросанный. Секретарь райисполкома рассказал, что жители в подавляющем большинстве пользуются велосипедами. Поневоле будешь пользоваться, если на весь Арсеньев всего два автобуса, а на личную машину не разоришься. Не знаю как летом, но зимой, очевидно, не очень приятно. Дома, в основном, одноэтажные и, вероятно, одноквартирные. Гостиница также небольшая, на 11 кроватей. Имеется водопровод, ванна, уборная, не заметил лишь кухни.
Вчера спел сравнительно сносно. Пименовы приглашали после концерта на ее день рождения, но я полупринял это приглашение, заявив, что ухожу смотреть и проверять продающийся приемник. Сидеть с ними и непосредственно у них мне неприятно и противно. Я их выношу лишь потому, что мне необходимо закончить поездку и только.
Сегодня в ДК им. Чумака будет 200-й концерт, и еще останется пять. Я счастлив до невероятности. Скорее в Магадан! А там видно будет. Что Бог пошлет!
В этом городе огромный выбор галстуков, на все вкусы, я просто с ума схожу. А вот приемника нет и нет.
Приехали вовремя. Как всегда сумбурно встретила Нина, которая, боясь потерять такси, решила встречать нас у автобуса. Хорошо, что мы сообразили выйти на привокзальную площадь.
С Фроловым мы отправили троих и стали ждать второго приезда такси, но так и не дождались. После некоторого размышления взяли подошедшее авто и, еле втиснувшись в машину, поехали в гостиницу. По дороге шофер, думая, что мы из Москвы, спросил, что случилось, что якобы пришло указание из Москвы о снятии всех портретов Сталина. У меня похолодело в руках и ногах. Если это правда, я этот день до своей смерти не забуду. Но как это неудобно перед всем миром.
Сообщение таксиста, несмотря даже на приблизительную достоверность, ошеломляюще. Оно может быть чревато непредсказуемыми последствиями. Шаги нашего правительства смелы и честны в отношении народа, если все сказанное и сделанное не лишено истины.
Следовательно, «оттепель» была своего рода ласточкой, одним из звеньев огромной подготовки к отчету перед народом о событиях, происходивших в партии. Это порядочно и благородно.
Вчера один поужинал в ресторане «Владивосток». На меня произвела удручающее впечатление убогость времяпрепровождения моряков. Офицерские погоны не в состоянии прикрыть полное отсутствие хотя бы внешних признаков культуры поведения в общественном месте. Их искреннее веселье, понятное лишь им, вызывает у окружающих раздражающее чувство. Мне очень хотелось бы ошибиться, но ведь внутреннее содержание человека безразлично в чем, но обязательно проявится в каких-то его поступках. Сидят товарищи, замечу, что «товарищи» лишь по виду, и с нескрываемой ненавистью глядят друг на друга, говорят обоюдные оскорбления. Может, они друзья только в трезвом состоянии? Вряд ли. Они больше притворяются ими. Они научились скрывать свои мысли и ведут себя так, как подсказывает им окружающая обстановка. Слишком много накопилось у нас в стране негативных причин. Несомненно, что накопившееся в людях скоро нельзя будет сдерживать, как давление в локомотиве. Пар пора выпускать. Пришло время правды, пришло время откровенно поговорить обо всем: о подлости, жестокости, глупости, самомнении, чванстве и других пороках людей, особенно облеченных властью.
Какие люди все-таки трепачи, в том числе и радисты. Много говорят, но ничего не делают. Мне хочется изучить радиотехнику, чтобы понимать основные положения в радиоделе. Правда, немного поздновато. Да, как бездарно прошла моя жизнь! А ведь из меня могло кое-что получиться. Я оказался в жизни сорняком. Нечто вроде василька. Противно, жалко, обидно. Но нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Скорее хочу в Магадан. Привести в порядок свои нервы, которые так размотала гастрольная поездка. Вернее, не поездка, а участвовавшие в ней люди. Почему они вызывают во мне чувства омерзения и гадливости? Этот вопрос я часто задавал себе. Имею ли моральное право я, при своих недостатках, так относиться к ним? После мучительных и долгих обдумываний я убедился, что да. Они куда более разложившиеся люди, с гораздо более отвратительными свойствами их натур. Хитрое лицемерие, завистливость, беспрерывная жажда перессорить окружающих их людей, хамство и бескультурье, и при всем этом демонстрация фиктивных семейных добродетелей и щеголянье партбилетами. А сколько их таких у нас на Колыме хотя бы в одном театре: Пименов, Мармонтов, Луговой, Храмченко, Писарев, Уварова, Федченко, Юрьевский{1}[72] и др. И вот эти лжекоммунисты отравляют театральную атмосферу духом склочничества и завистливости. Разлагают и уводят коллектив в сторону группировок, радеющих якобы за судьбу театра. Как это все ужасно!
Сегодня был день благотворительных концертов. Первый состоялся в 4 ч. дня в лечебнице, где я принимал процедуры, а второй — в 22-й средней школе в пользу неимущих детей-сирот. Публики было много, и она тепло принимала. Завтра и послезавтра последние концерты этих затянувшихся на 10 месяцев гастролей.
В школе меня поразило следующее. В классе, где для нас устроили артистическую, рядом со школьной доской висела стенгазета с каким-то заголовком и портретами Ленина и Сталина. Так портрет Сталина был выдран. Меня ошеломило, с какой быстротой идолопоклонничество сменилось желанием как можно скорее уничтожить следы недавнего обожания. И у кого? У молодежи, которой в первую очередь изо дня в день вбивались заповеди культа личности.
Все! В течение 10 месяцев сделано 205 концертов. Поездка окончена, и в моей власти больше не встречаться с этими блядями. Какое счастье! Завтра схожу в филармонию по поводу билетов на самолет.
ДНЕВНИКИ
Часть II
5 апреля 1956— 31 декабря 1956
Первые дни в Магадане летели как сумасшедшие. Вчера прошло это отвратительное совещание по итогам нашей гастрольной поездки. Как все-таки отвратителен Пименов, вот действительно настоящая гнида. Концерт прошел сносно. Аншлаг был полный. Первое отделение состояло из: Миловидова (актер драмы. — Б.С.), прочитавшего Маяковского и... Мопассана. Я был несколько озадачен его неразборчивостью репертуара.
Сегодня приснился сон: иду полями по деревне, в которой жил в детстве (с. Ям-Тесово). А меня всюду обманывают. Хотя я должен к этому давно привыкнуть, но это странно действует на нервы и психику. Хочу дать театру свой радиоприемник «Октябрь», а у них попросить стоящий в бездействии маг, для того чтобы не было лишней переписи с моего магнитофона на маг (из-за разности количества оборотов). Песенку «Магаданский ветерок» наберусь смелости и сегодня исполню. Как-то я сегодня спою концерт? То, что я услышал в субботу по радио, было ужасно. Ни пения, ни звука, выхолощенные остатки разбитого вдребезги. У Утесова голос сейчас по радио звучит лучше, чем у меня.
Позорно! Жалко! И нет никакого смягчающего оправдания моему пребыванию на театральных подмостках...
Не спится старому Козину. Еще глубокая ночь. Все вокруг покоится в глубоком сне. Я проснулся от боли в желудке. Неужели меня ждет участь отца, умершего от т.н. цирроза печени? Сегодня утром необходимо сходить в универмаг за фетровой шляпой, материей на ширму и оконные занавески.
Вчера после концерта заходили с А.Н.[73] к Белозерской и Кабалову, опять шла речь о театре, об Управлении культуры и Пименовых. Все эти разговоры вызывают такое ощущение, как будто погружаешься в ванну с жидким навозом. Когда люди научатся думать лишь о своей личной работе, коллективной выгоде и массовом взаимном благополучии и перестанут копаться в чужих грязных тряпках?
Все артисты рвутся ехать со мной в поездку, а сам лично никуда ехать не хочу. Грибкова со слезами на глазах жаловалась на плохое отношение к ней со стороны актерского коллектива. Как она себя держит с актерской массой, я еще не приглядывался, а мнения и суждения других меня не убеждают и не интересуют. Актриса она хорошая, голосовые данные неважные, если судить по первому выступлению в «Голубом гусаре», хотя она была больна (несмыкание связок). Другая актриса, которую также невзлюбили, — это Райх — типичная каскадная актриса с маленьким голоском. Большим умом не блещет, но была со мной откровенна и искренна в жалобах на свою судьбу в театре. А.Н. говорила, что Грибкова не очень дипломатично ведет себя в своей трудной роли актрисы театра и жены начальника Управления культуры. Также не могу и не хочу судить, ибо лично этих недипломатических проявлений не замечал. Также недоброжелательно относятся к Слюзко, а он неосмотрительно окружил себя отвратными людьми, далекими, вернее, чуждыми искусству и культуре (Захаров и другие).