Пять дней не притрагивался к запискам. Когда сердце неспокойно, я не могу ничего писать. Уже успел спеть три концерта, остался еще один у морячков, отложенный из-за непогоды. Погода же здесь у нас стоит странная. Все время дуют ветры со снегом, типичные для февраля, но не для апреля, а метеосводка предвещает ливень, который может оказаться разрушительным для Магадана из-за наличия огромной массы нерастаявшего снега. Такой единичный случай произошел в декабре.
Вчера в нашей киношке смотрел фильм «Звезды служат нам» — фильм документальный, рассказывающий и как-то оправдывающий наличие огромной армии бездельников, занимающихся наблюдениями и частичными подсчетами, с моей точки зрения, бесцельными. Стараясь уложиться в положенный метраж и обо всем рассказать, создатели фильма допускают уморительные вещи. Деятельность астрофизика Тихого по фильму заключается лишь в том, что он кормит голубей и рассматривает снимающиеся фотоаппаратом голубые ели. А цель этой съемки для рядового зрителя непонятна.
Радио магаданское передало: «Сегодня, ввиду плохой погоды, занятия в младших классах проводиться не будут». В этом году погода действительно ужасная. То, что обычно происходит в феврале, перенеслось на апрель, а может, и на май. Распространились слухи, что вся эта метеорологическая «неурядица» исходит от огромных атомных взрывов на солнце. Да... «Человечество», обуреваемое самыми высокими чувствами о создании на «песчинке, затерянной во Вселенной», именуемой Землей, какого-то справедливого порядка, совершенно забывает, если не забыло, об одном существенном факторе, без которого никак не обойтись и которому, как в добрые старые времена, надобно создать культ преклонения и уважения. Этот фактор именуется... солнцем. Что стоят без его наличия все наши великие и благородные идеи? Что мы станем делать, если оно вдруг перестанет существовать совсем или расколется на несколько частей? Что тогда? Мы настолько привыкли к его присутствию, что иногда забываем о нем. Мы считаем, что оно должно беспрекословно светить и обогревать нас. И совершенно забываем о том, что оно даже и не догадывается о нашем мерзком существовании. И если оно разрушится, то не испытает ни малейшего чувства заботы, ответственности за судьбы каких-то бактерий, горделиво именуемых себя «людьми и человеками». А мы продолжаем хорохориться и хвастливо орем на всю Вселенную о том, что человек — венец мироздания. Перед лицом (это мое предчувствие) надвигающихся катастроф во Вселенной в частности в нашей солнечной системе, человеку следовало бы стать скромнее и серьезно подумать о своем ближайшем будущем. Я не кликуша. Но чувствую, что наступает смертельная угроза для человечества. Времена наступают суровые и неотвратимые. От них не отмахнешься! Законы мироздания едины для всех и неукоснительны. Всё в свое время, ни минут ой раньше или позже.
Когда призадумаешься над всем этим, становится жутко. Ощутимо сознаешь никчемность и мизерность своего существования.
Завтра уже 1-е мая. Время летит, словно экспресс. Каждый день приближает меня к смерти. В театре по-прежнему шумит, жужжит осиное гнездо. Все по привычке грызут друг друга. Я теперь по-настоящему и всерьез начинаю ощущать недалекое от меня присутствие смерти и ее постепенное приближение, оно неотвратимо, а потому не должно вызывать сожаление или взывание о помощи. Меня приводит в бешенство безобразная постановка радиодела у нас в СССР и, в частности, в Магадане. Эти ужасные промышленные шумы, не говоря уже о шумах, применяемых в «холодной войне». Здесь даже при наличии превосходного приемника радиослушание превращается в ужасную пытку, принижающую человеческое достоинство. Почему 200 или 300 миллионов человеческих душ, взрослых людей, превращают в детей, которым безо всякого разъяснения приказывают слушать только то, что считается целесообразным и необходимым? Или так уж трудно простому человеку отличить неправду от правды? Народ всегда знает, что —, правда, что — ложь! Но он молчит, молчит, терпеливо ожидая справедливости, и чем дольше справедливость не появляется, тем грознее становится его молчание. И дело правителей не переполнять чашу терпения и народного гнева и молчания.
Народ ждал несколько десятков лет правды [о культе личности]. И ее надо было честно и искренно рассказать. Вернее, ее не надо было рассказывать, она для народа была очевидна, он лишь молчал и ждал, когда «слуги народа» сами расскажут о своих ошибках и провинностях.
Хорошая солнечная погода. Тепло, но грязно.
Первого мая порывался хоть что-нибудь записать, но никак не получалось. Вот уже скоро будет больше года, когда я вновь вступил на ненавистную мне стезю искусства. Из всех актеров, которые не любят своего дела, первый, очевидно, я. Искусство я люблю не как профессию, а как момент какой-то эмоции, желания и вдохновения. Это желание может месяцами не приходить. А изо дня в день заниматься этим делом не хочу и не в силах. Из театра надобно уходить как можно скорее, без шума и крика.
Читаю письма Рахманинова. Почему современники так «штыково» восприняли чудеснейшую оперу «Паяцы» Леонкавалло? Она вопреки их отрицаниям останется бессмертной наряду с операми Чайковского, Верди, Бизе, Массне, Пуччини, Римского-Корсакова, который так пренебрежительно отозвался о «Паяцах», а вслед за ним и Рахманинов, назвав ее «дрянью». Он также неправ, несмотря на все преклонение перед ним. Я уверен, что его «Алеко» быстрее забудется, чем «Паяцы».
Сегодня День печати. С удовольствием прослушал выступление Карпинского с воспоминанием о ленинском отношении к печати, к письмам читателей. Затем прослушал проповедь настоятеля русской церкви в Лондоне — игумена Антония, — проникновенно пытавшегося доказать, что если мы сейчас будем позволять издеваться над собой врагам и мучителям нашим и что если мы за все гадости и мучения их возлюбим, то нас в царстве небесном ждет хорошая жизнь. В наш век борьбы вся эта проповедь звучит настолько наивно и неубедительно, что необходимо огромное воображение, чтобы представить, что взрослый, может быть, убеленный сединою человек может принимать на веру подобные рассуждения и наставления.
В дни скорби и печали для всех верующих в затаенном уголке Тихого океана взорвалась испытательная атомная бомба. Во имя чего? Во имя кого?! Все чаще и чаще, все настойчивее возникают в головах трудящихся вопросы по всему миру. И все труднее познать истину, кто же более справедлив и на чьей стороне правда.
Небо покрыто тучами, но дождя нет. День Святой Пасхи.
Ночь. Прошла Пасха. С утра ко мне приходят. Сейчас окончил читать вторую часть трилогии «Христос и Антихрист» Д.С. Мережковского. Эта часть носит название «Воскресшие боги, или Леонардо да Винчи». Это попытка со своей точки зрения взглянуть на одну из виднейших фигур эпохи Возрождения. В первой части трилогии говорится о Юлиане Отступнике. Какое бы ни было мировоззрение Мережковского, как бы ни были реакционны взгляды эмигранта Мережковского, он огромнейший русский писатель и художник слова, и никакие силы меня не убедят в противном. Трудно судить о достоверности описываемой писателем эпохи, самолично не изученной мною. Но из-под пера встает настолько ясно выписанная эпоха, что не признать талантливости этого писателя невозможно. Каким бы мракобесом он ни был, он все равно принадлежит к лучшим художникам русской литературы, хотят этого или не хотят его противники.
Я получил еще большее удовольствие от чтения второго тома его произведений. Фигура, образ Леонардо да Винчи.
Итак, в припадке белой горячки застрелился Фадеев. Самое интересное, что Шолохов никак не откликнулся на это событие. Очевидно, соболезнования по поводу этого события у Шолохова не наблюдалось. Знаю только, что его ждет та же участь, потому что он пьет не меньше. Это отвратительно и мерзко. С чего пьют наши советские писатели? От плохой жизни? От тяжелых материальных условий? Что они, так же нуждались, как Островский? Что, им не везло в жизни, как Помяловскому или Мусоргскому? Да нет, просто зажрались. Если был бы жив Горький, он бы сумел отчитать как следует. Есенин, Маяковский, Яхонтов... Что это за безобразие!
Целую неделю не притрагивался к «Впечатлениям». Слишком много было впечатлений, которые следуют друг за другом. С огромным удовольствием читаю Мережковского — «Павел», «Александр» — это шедевры русской литературы. Мне начихать на его «реакционность». Его взгляд на Петра более правильный, чем у Алексея Толстого, который написал свой роман о Петре, применяясь к условиям, царившим во время жизни Сталина. Я не знал, что за пьесу «Павел» Мережковский и его издатель были привлечены к судебной ответственности. Да и в «Александре» есть такие места, которые не характеризуют Александра как человека, любящего русский народ. Мне возразят: «Вот-вот, вот это и есть его, Мережковского, реакционные взгляды, которые он вложил в Александра». Тогда я спрошу: если человек считается реакционером, мракобесом, монархистом, как он может подрубать тот сук, на котором так удобно устроился?..
Каждый день радио сообщает, докладывает, вдалбливает, что завтра, послезавтра, через месяц в такую-то страну приедет делегация такой-то страны. Такой-то одной страны посетит другую страну. По доброй ли воле, группами или в одиночку, началось, как у мещан называется, «хождение в гости».
Но любые мещанские расходы по гостеприимству жалки перед расходованием денег, богатств, сокровищ в современных странах. Мода на различные встречи, переговоры, соглашения, договора и меморандумы — все эти призрачные и словесные, хотя и зафиксированн