– За убийство хотя бы, – Василий невинно смотрел на него. – Как тебе такой расклад?
– Для дураков, – откликнулся Сергей. – Ты прекрасно знаешь, что я невиновен. Мои показания запротоколированы.
Софья по-прежнему стояла, как каменное изваяние. Белое, без кровинки, лицо ничего не выражало. А вот взгляд Сергея беспокойно бегал по комнате, фокусируясь на старой керосиновой лампе, неизвестно зачем торчавшей на серванте. Участковый почувствовал, как вспотели ладони. Неужели…
– Сергей, – обратился он к Шаповалову, – последний раз предупреждаю: если ты о чём-то умолчал, поведай мне здесь и сейчас. Ты знаешь, я к своим подопечным хорошо отношусь. Вместе что-нибудь придумаем, чтобы смягчающие найти. А в противном случае всё будет работать против тебя.
Сантехник снова тоскливо посмотрел на лампу и произнёс:
– Я всё сказал.
– Думаю, нет, – Мухин подошёл к керосиновой лампе и снял её с серванта. Он заметил, как напрягся Сергей.
– Эй, ты чего мои вещи трогаешь? Нет такого закона, чтобы тебе без разрешения обыск проводить! – крикнул он. – Мы хоть и рабочие люди, а грамотные. Вот разрешение получишь – тогда приходи.
Капитан не обратил на него внимания и заглянул внутрь стеклянного колпака. На дне покоились какие-то ценности, плохо различимые при тусклом свете.
– Нет ничего, говоришь? – капитан высыпал содержимое лампы на стол. Серьги и кольцо с крупными бриллиантами, сразу заигравшими в солнечных лучах, с лёгким стуком ударились о столешницу.
– А это что? – поинтересовался он. Шаповалов попытался изобразить безразличие:
– А это, дорогой начальничек, от матушки моей осталось, наследство, так сказать. И к убийству оно никакого отношения не имеет.
– Значит, сотрудничать мы отказываемся, – в тон ему произнес Мухин. – Ну что ж, хозяин – барин. Только учти, что враньё не прокатит. Не Нина, так Нонна надевала эти украшения. А значит, кто-нибудь из соседей да вспомнит сей печальный для тебя факт. Эксперты потрудятся и найдут отпечатки хозяйки. И загремишь ты, бедолага, за убийство.
Руки Сергея задрожали. Пальцы теребили белоснежную скатерть.
– Рассказывай уж! – вдруг словно очнулась Софья. – Не убийца он, товарищ начальник. Ну, сделал глупость, потому что я пилила его постоянно: мол, денег мало, а тут очередь на гарнитур подходит. Чем прикажете расплачиваться? Вот он у моей сестрички брюлики и позаимствовал. Ей ведь всё равно уже без надобности.
Капитан строго поглядел на Шаповалова. Тот опустил глаза и пробормотал:
– Всё так и было, как она говорит. Пришёл, дверь открыта, толкнул, вбежал в прихожую, там Нинка лежит… Около головы лужа крови, ясно, что мертвее не бывает. Ну, и бес меня попутал. Думаю: ей всё равно, а нам жить ещё, гарнитур дурацкий выкупать… Всё я брать и не собирался, – так, чуток деньжат. Да только тот гад, который Нину убил, ничего не оставил, всё подчистил. Я уже уходить собрался, смотрю – на ковре что-то блестит, под журнальный столик закатилось. Я и схватил. Смотрю – серьги и кольцо с брюликами, сойдёт на первое время. Потом из квартиры ринулся – и в милицию звонить. Вот теперь вам как на духу рассказываю, товарищ начальник. Впрочем, можете обыск устроить, разрешаю, всё равно ничего не найдете.
Василий молча записывал его показания. Он и без обыска знал, что теперь Шаповалов не врёт. Тот, кто приходил до него и убил хозяйку, забрал почти всё – за тем и явился. Только вот в волнении не заметил, как пара цацек упала на ковёр, потому и стука не было. Помогут ли они обличить преступника? Дело за экспертами.
– Собирайся, – мрачно сказал он сантехнику. От удивления тот даже подавился слюной:
– Это куда? Вы же обещали, товарищ начальник.
– А я обещания держу, – буркнул Мухин, сетуя, что этот дурак отнял столько времени. Теперь он не успеет забежать домой пообедать. Жена собиралась слепить его любимые вареники с картошкой и залить их жареным луком. Когда он доберётся сегодня до дома?
– Ты обязан повторить показания в отделе, – пояснил участковый. – Там решат, что дальше с тобой делать. Я, как и обещал, скажу, что ты сразу начал активно со мной сотрудничать. Про побег, так и быть, они ничего не узнают. Поверь, Серёжа, у тебя нет другого выхода.
– Ладно, – Шаповалов потянулся за мятой серой кепкой. Василий вздохнул с облегчением, отмечая про себя, что подозрения с Сергея окончательно не сняты. И действительно, Петрушевский, узнав о гарнитуре, сразу вцепился в Шаповалова.
– Вам будет предъявлено обвинение как минимум в краже, – мрачно сказал он. – А может быть, и похлеще.
Повеселевший было сантехник снова посерел.
– Товарищ начальник, мы так с Мухиным не договаривались, – он захрустел длинными пальцами, покрытыми мозолями. – Я как на духу всё честно рассказал. И чем дело кончилось? За что вяжете? Ну не убивал я, – он задыхался. – Бабу мою спросите, мать, наконец. Да я курицу зарубить не могу, не то что человека, – Сергей бил себя в грудь. – Да родителями своими клянусь, жизнью, чем хотите – не убивал.
Анатолий поднял трубку телефона и вызвал конвой. Что бы ни говорил этот парень, которому Василий поверил – ночевать ему в КПЗ. Слишком много улик против него. Если Вадик вычислит время смерти и данные укажут на так называемого родственника, придётся определить его в подозреваемые номер один.
Однако Козлов разбил в пух и прах все надежды следователя и оперативников. Нина умерла около тридцати часов назад, а на это время у Шаповалова было твёрдое алиби: он находился на работе, где его видели десятки человек. Узнав об этом, Анатолий поморщился. С одной стороны, он радовался, что с человека сняли обвинение, но с другой – приходилось всё начинать сначала.
Часть 5Приморск, 2016
Глава 1
Галя не помнила, что происходило в день похорон. Соседка и подруга мамы, тётя Наташа, дала ей какие-то таблетки, и девушка погрузилась в состояние, которое можно было назвать невесомостью. Она плохо понимала, что ей говорили, что в гробу лежит мать, единственный близкий человек, что они на кладбище, где гроб вот-вот закидают землёй, а на поминках не слышала добрых слов, сказанных сослуживцами про Елену Васильевну, не замечала их сочувственных и удивлённых взглядов. Спасибо Славику, он взял на себя роль хозяина, много говорил, давал слово другим и полностью освободил бывшую жену от неприятных обязанностей. Вернувшись домой, Галя, не раздеваясь, бросилась в постель и заснула крепким сном без сновидений, а утром встала с тяжёлой головой. Теперь события минувшего дня казались ей какими-то нереальными, словно происходили вовсе не с ней, и она молча включила электрочайник, поставив на стол по привычке две кружки – для себя и для мамы. Когда зазвонил мобильный, девушка решила не отвечать, но потом передумала. Если это Аркадий Петрович, она выйдет на работу, хотя сегодня у неё был законный выходной. Шеф сделал доброе дело – всё оплатил, прислал на похороны Ларису, помогавшую Славику, – и Галя считала себя обязанной. Что же касается подаренного перстня… Да чёрт с ним, в конце концов! Босс и так возвратил ей, наверное, половину его стоимости. Однако это был не Аркадий Петрович.
– Привет, дорогая, – голос Славы слышался как бы издалека, из другого мира. – Уже проснулась? Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – отозвалась Галя. – Спасибо тебе за всё. Если бы не ты… Я и не знаю, как бы справилась.
– Не нужно благодарности, – бывший муж отвечал уверенно. – Я уже говорил тебе: Елена Васильевна мне как мать. Она много для меня сделала. И, как бы то ни было, осталась моей самой любимой тёщей.
Галя не нашла ответа и молчала, размышляя, за что она до сих пор относилась к бывшему мужу с неприязнью. Слава взял на работе выходные, взвалил на себя тяжкое бремя похорон, а она вчера даже не сказала ему спасибо. Впрочем, в её состоянии это простительно.
– Славик, вчера я не успела тебя поблагодарить, – Галя дотронулась до головы, казавшейся непомерно тяжёлой. – Тетя Наташа утром дала мне какую-то таблетку успокоительного, и я не понимала, на каком свете. Скажи, всё прошло солидно, достойно?
– Достойнее не бывает, – подтвердил бывший муж. – Море цветов и искренних добрых слов. Похороны на самом высоком уровне. Как я понял, всё оплатил твой шеф.
– Да, и я перед ним в долгу, несмотря на перстень, – улыбнулась девушка. – Слава, извини, я только встала и хочу выпить чаю. Голова какая-то тяжёлая, и снова клонит в сон.
– Сейчас это для тебя лучшее лекарство, – отозвался бывший. – Позавтракай и ложись. Если тебе что-то понадобится – помни: я всегда прибегу.
– Спасибо, – Галя нажала кнопку отбоя и уже собиралась положить телефон на стол, чтобы налить кипяток, как он снова зазвонил. На этот раз с ней хотел поговорить Аркадий Петрович, и девушка подивилась своей проницательности. Быстро же она понадобилась шефу! Впрочем, он имеет на это полное право.
– Галина, привет, – прорычал в трубку босс. – Мои соболезнования, хотя, видит Бог, слово это не терплю. Я не силён в этимологии, но догадываюсь, что дословно это «переживаю вместе с тобой». И хотя я действительно переживаю и сочувствую, мне всё равно оно не нравится. Слишком уж длинное и как-то фальшиво звучит.
– Что бы вы ни сказали, Аркадий Петрович, я всё приму, – с волнением произнесла Галя. – Вы так мне помогли!
– Ну, не станем преувеличивать, – усмехнулся мужчина. – Во-первых, твой перстень стоил того, во-вторых, ты мне отработаешь и начнёшь с завтрашнего дня. Сегодня отдыхай. А завтра я попрошу тебя прийти не в девять, как обычно, а в половину восьмого. Видишь ли, мои французские партнёры прислали контракт на своём родном языке. Лучше тебя никто не сделает перевод. Нужно вообще-то сегодня, но, учитывая обстоятельства… Поэтому вызываю тебя в такую рань. Будь добра, помоги. Придёшь?
Девушку удивило, что шеф не приказывает, а просит. Видно, перстень действительно стоил больших денег.
– Ну о чём речь, конечно, приду, – пообещала Галя. – В половине восьмого я буду стоять в вашем кабинете.