– Тебе нужно в спортивную школу, – напутствовал он ребёнка, и Володя сам записался в секцию лёгкой атлетики. Павел Павлович словно проложил парню дорогу в другую жизнь.
Кусов стал ездить по соревнованиям, получать грамоты и призы. Поговаривали, что его обязательно возьмут в сборную области, а там, глядишь, и в сборную страны по лёгкой атлетике. В сборную области его действительно взяли, и сама директор школы настояла, чтобы мальчик после восьмого класса никуда не уходил: теперь Кусова считали гордостью учебного заведения. Одноклассники стали относиться к нему с уважением, и парень видел себя на пьедестале почёта с олимпийским золотом на груди. Но жизни было угодно, чтобы светлая полоса закончилась. На выпускном вечере ребята предложили юноше после окончания торжества не ходить с девчонками встречать рассвет, а посидеть в кафешке и отметить всё по-мужски – то есть с выпивкой. Вова отказывался. Будучи спортсменом, он не пил и не курил. Парни уговаривали его: один только раз. Через неделю все разлетятся кто куда, а когда увидятся – неизвестно. И Кусов сдался. Он помнил, что выпил совсем немного, но с непривычки его развезло. Одноклассников тоже развезло, но за ними приехали родители, кому-то вызвали такси. Чтобы доставить до дома Вову – об этом ни у кого не мелькнуло и мысли. Кусову пришлось добираться пешком. Транспорт уже не ходил, но это его не пугало. Кафе располагалось всего в двух кварталах от дома. Пошатываясь, спортсмен отправился восвояси. Желая сократить путь, он пошёл через заброшенный сквер, стал спускаться по неосвещённой лестнице с выщербленными ступеньками и, споткнувшись, покатился кубарем. Парень сильно ударился головой и потерял сознание. Очнувшись, он ощупал себя, не заметил видимых повреждений, кроме разбитой головы, и попытался подняться. Колено правой ноги пронзила острая боль. Тогда она Вову не испугала. Он много раз падал на тренировках, бил колени, но ничего страшного в этом не было. Кое-как мальчик доковылял до дома, открыл дверь своим ключом, чтобы не показываться на глаза матери, и упал на кровать.
Утром колено распухло. Вова не смог встать на ноги, и мама вызвала скорую. В больнице определили трещины и разрыв связок и назначили операцию. Вова с расширенными от ужаса глазами пытался спросить врача, сможет ли он продолжать тренировки, но тот отмалчивался или под каким-нибудь предлогом уходил из палаты. После операции Кусова навестил тренер. Оказалось, он только вышел из кабинета доктора, и тот по полочкам разложил дальнейшую судьбу его спортсмена с такой травмой колена. Большой спорт Вове был заказан. В лучшем случае он мог тренировать подрастающее поколение, однако у него не было специального образования.
– Мне известны случаи, когда через два года люди с подобной травмой восстанавливались, – пытался успокоить его тренер, но Вова не хотел ничего слышать. Через два года? Да какое возвращение может быть через два года? От неподвижного образа жизни он наберёт вес, потеряет всё, чего достиг, и даже если решит снова тренироваться, дорога в большой спорт для него всё равно закрыта. Это он и выложил тренеру, и тот не нашёлся, что возразить.
Проводив мужчину, Володя упал лицом в подушку и разрыдался. Какие-то невидимые силы не хотели, чтобы он выбился в люди, оставляя его в рядах неудачников. Тысячи старшеклассников употребляют спиртные напитки после выпускного, потом спокойно возвращаются домой, и никто не ломает ноги. Он же всего один раз в жизни попробовал эту проклятую водку – и вот к чему привела мальчишеская шалость. Лучше умереть, чем так жить. Когда его сосед по палате вышел покурить, Кусов распахнул окно и залез на подоконник, превозмогая боль. Он непременно прыгнул бы, если бы не медсестра, пришедшая делать очередной укол. Девушка закричала так, что сбежалось пол-отделения. Травматолог, годившийся ему в отцы, полный грузный мужчина, бил Володю по щекам и обзывал эгоистом. Потом примчалась мама. Сидя на постели сына, она успокаивала его как могла: мол, живут люди и без спортивных достижений, слава Богу, он не позвоночник сломал, не беспомощный инвалид. Вот выйдет из больницы и может подавать документы в ПТУ. Токари и слесари тоже неплохо зарабатывают. Но Вова не хотел быть ни токарем, ни слесарем. Он почему-то сразу представлял слесаря ЖЭКа дядю Колю, всегда пьяного, не способного с первого раза устранить неполадку. Неужели его ждёт такая судьба? Типичная судьба неудачника? Вот почему он заявил матери, что с учёбой покончено. Он нигде не собирается учиться, даже в ПТУ. А деньги… Деньги как-нибудь заработает.
Выйдя из больницы, Володя начал скитаться без дела, перебиваясь случайными заработками. Он трудился грузчиком, сторожем, курьером, однако ни одно дело не цепляло за душу, и он бросал, еле доживая до получки. Ему не было жалко мать, которая по-прежнему пахала на трёх работах, – наоборот, парень ненавидел её и винил во всех своих несчастьях. Какой сын мог родиться у неудачницы? В перерывах между очередными работами Кусов просиживал во дворе, сойдясь с группой таких же, как он, бездельников, мечтающих разжиться деньгами по-лёгкому. Вожак этой стаи Петро предложил ограбить ларёк, и ватага с радостью согласилась. Ночью они выбили дверь и заметались по магазину в поисках выручки, которой там не оказалось. Зато неподалеку проезжал милицейский патруль, погнавшийся за грабителями. И опять Вовкино дурацкое счастье сделало своё дело. Подельники разбежались кто куда, а он с больным коленом не смог далеко уйти. Его задержали. Дружков своих он, понятное дело, не выдал, а посему его обвинили во всех смертных грехах и судили. Кусов получил год колонии.
Выйдя оттуда, он поклялся больше не совершать никаких противоправных поступков. Некоторые воруют тысячами и не попадаются. Но он неудачник и поэтому обязательно попадётся, а провести в тюрьме большую часть жизни не хотелось. Володя дал себе слово устроиться на работу, жить, как все нормальные люди, и слово сдержал – пошёл в ученики к слесарю, но тут, как на грех, попалась эта серёжка… И он не стерпел, взял себе… И снова попался.
Прочитав всю подноготную нового подозреваемого, Петрушевский был уверен, что скоро Кусов попросится на допрос, и не ошибся. Володя потребовал следователя через полчаса. Когда его привели в кабинет, он выглядел осунувшимся и словно постаревшим, хотя ему не было и двадцати.
– Товарищ начальник, я ещё раз хочу сказать, что не убивал ту женщину, – начал он. – Но, понимаю, вам нужны доказательства моей непричастности. Скажите, когда её убили?
– Двое суток назад, – ответил следователь. Лицо парня просветлело.
– Тогда у меня алиби, – весело ответил он. – Весь день я трудился на заводе. Мать определила меня учеником к слесарю. Вернулся домой в шесть часов, у матери были гости – двоюродный брат с женой. Они могут подтвердить.
Петрушевский кивнул. Прочитав досье этого несчастного парня, он не сомневался, что тот не совершал никакого ограбления. Но сверху требовали найти виновного, и если бы этот дурачок очень кстати не вспомнил о своём алиби, его бы засудили. Анатолий похлопал Владимира по плечу. Он всегда радовался невиновности человека.
– Сейчас мы начнём проверку, – объяснил он задержанному, – если всё подтвердится, сегодня пойдёшь домой. Разумеется, какое-то наказание за попытку сбыта придётся понести, но, думаю, отделаешься штрафом.
Володя сжал кулаки.
– Это здорово! – тихо сказал он. – Вы уж поскорее всё проверьте, товарищ следователь, прошу вас.
– Постараюсь, – Анатолий вышел из СИЗО и сразу направился к оперативникам. Сарчук, выслушав его, почесал белый взъерошенный чуб.
– Я сразу понял, что он не убивал, это факт, – заметил Виктор. – Ну не тянет этот фрукт на преступника.
– Тебе и карты в руки, – улыбнулся следователь. – Побегай по родственникам, сходи на работу и либо опровергни его алиби, либо подтверди.
Сарчук приложил руку к воображаемому козырьку:
– Есть доказать алиби.
Петрушевский усмехнулся:
– Второй вариант ты не рассматриваешь.
– Это факт, – вставил своё любимое словечко коллега, взял серую кепку и вышел из кабинета. Какое-то шестое чувство подсказало Петрушевскому, что оперативник скоро вернётся и задержанного придётся отпустить. И на сей раз оно его не обмануло. Виктор возвратился через полчаса. Алиби Кусова полностью подтвердилось. На заводе его видели с десяток человек, и это помимо мастера, который в течение всего дня терпеливо обучал парня слесарному делу. А плачущая мать направила оперативника к двоюродному брату, гостившему у неё в тот вечер с женой, и супружеская пара поклялась, что Володя пришёл с завода в шесть часов и больше никуда не уходил. На всякий пожарный Сарчук вычислил путь от завода до дома задержанного. На всё про всё понадобилось двадцать минут, и на деле выходило, что Кусов сразу после работы помчался домой, никуда не заглядывая. Итак, парень был полностью оправдан. Это и доложил Петрушевскому запыхавшийся Виктор.
– Отпускать его надо, – прохрипел он, делая глоток воды из графина. Следователь черкнул что-то на бумаге.
– Покажи в СИЗО и выпускай нашего спортсмена, – напутствовал он.
– Факт, – Сарчук вздохнул и снова исчез из кабинета. Через пять минут оперативник зашел с сияющим Кусовым.
– Хочу вам на прощанье спасибо сказать, – молодой человек замялся, выдавливая улыбку. – Спасибо, что во всём разобрались. Честно говоря, я о милиции хуже думал.
– Это почему же? – поднял на него глаза Анатолий, хотя прекрасно знал, что скажет ему бывший спортсмен.
– Да потому что иногда «глухарь» нужно кем-то прикрыть, – пояснил Владимир и покраснел, словно устыдившись своих слов.
– И ты, значит, думал, что тобой прикроем? – продолжил за него Петрушевский. – Запомни, мальчик мой, недобросовестные люди в органах, конечно, бывают, но они у нас долго не задерживаются. Иди домой, к матери, и не ожесточай сердце. Желаю тебе выбрать правильный путь. Тогда вход в наше заведение тебе заказан. И мать слушай, она плохого не посоветует.
Владимир наклонил голову, прижал руку к груди и вышел из кабинета. Анатолий проводил его долгим взглядом. Хорошо, если бы паренек послушал его и бо