– Ладно, тогда, девчонки, не чокаясь, – переводчица с английского подняла рюмку. – Пусть земля будет пухом нашему Аркаше.
Галина снова едва пригубила, а коллеги выпили залпом. Ларису совсем развезло.
– Ты назвала его Аркашей, – она зло взглянула на Лилю. – Это что за фамильярность? Разве ты с ним спала?
– Ой, успокойся, – женщина намазывала масло на хлеб. – Все знают, что он был верен вам с Татьяной.
Проголодавшаяся Галя соорудила себе трёхэтажный бутерброд, и Лиля, посмотрев на её творение, украсила его веточкой лохматой петрушки.
– Так будет красивее. Но, девчонки, едой не увлекайтесь. У меня созрел второй тост. Давайте выпьем за стерву Ирину. Может быть, она станет к нам добрее.
Лариса попыталась возразить, но не смогла и, кивнув в результате, влила в себя остаточную порцию виски. Галя снова едва пригубила и занялась бутербродом. Лиля очень изящно резала помидор, отставив мизинец.
– Как ты думаешь, сынок не вступит в папашины владения? – спросила Галя, увидев, что Лариса уже удобно устроилась для короткого сна. Коллега пожала широкими мужскими плечами:
– Чёрт его знает. Хотя, скорее всего, нет. Видишь ли, я слышала, что у него совсем другие интересы. Он не желает работать, мотается по клубам, делает ставки в казино – в общем, тратит отцовские денежки. На бизнес ему всегда было плевать, несмотря на то что Аркаша честно пытался ввести отпрыска в курс дела. Судя по всему, у него ничего не вышло, – она погладила Ларису по светлым волосам. – Развезло девочку. Пить будешь? Хотя, – Лиля потрясла бутылку, выдавив из неё жалкие капли, – наша Ларочка почти всё выдула сама. Ну и Бог с ней, ей Аркашу жальче всех, а я жалею больше Таньку, – коллега вздохнула. – Совсем молодая была и красивая. Если бы не Аркаша, нашла бы какого-нибудь парня и была бы с ним счастлива по-настоящему. Но этот старый козёл наверняка не отпускал её.
– В день своей смерти она хотела с ним серьёзно поговорить, – выдавила Галя. – Дело в том, что молодой человек у Танюшки был. И он собирался увезти её из Приморска.
Сросшиеся брови Лили взметнулись вверх:
– Да ну? И кто же он?
Лопатина покачала головой:
– Я не знаю. Видишь ли, Таня только и успела сказать мне, что он есть. Вероятно, многое бы она пояснила при встрече. Но встреча… – она содрогнулась, вспомнив мёртвую Акимову.
– Бедная Танька! – Лиля резко встала. – Слушай, а давай чайку попьём. Лариску сейчас на диван положим, чтобы не мешала, а сами припасы доедим. Не выбрасывать же. А холодильника у нас нет.
Галя согласилась, и они вдвоём перенесли всхрапывающую секретаршу на диван в приёмной. Потом Лиля включила чайник, достала из шкафа коробочку с пакетиками, и они набросились на остатки снеди.
– Ты помнишь, что на послезавтра назначены переговоры с иностранцами? – поинтересовалась Галина. – Состоятся ли они?
– А чего… – удивилась коллега. – Одно другому не мешает. Если на послезавтра Ирина назначит похороны, офис пустым не останется. Так что поработаем без них, подруга.
Даже как-то спокойнее. Неужто не справимся? Мы с тобой лучше новой шефини знаем, что было нужно Аркадию.
– Да, конечно, справимся, – кивнула Галя. Несмотря на маленькую дозу выпитого виски, по жилам разлилось приятное тепло. Казалось бы, неразрешимые проблемы отошли на второй план, и девушке стало так хорошо и покойно, как давно уже не было. Лиля показалась достойной собеседницей, и Галя рассказала ей о Славике и о его желании во что бы то ни стало восстановить семью.
– Его желание, – усмехнулась Лиля. – А о своём ты молчишь. Или его нет?
– Честно говоря, нет, – призналась девушка. – Ну не могу я выбросить из памяти ту картину… Иногда взяла бы так ластиком и стёрла бы, да не стирается… Вот и получается, что простить его не могу. Слишком любила и доверяла…
– Тогда не прощай, – напутствовала её Лиля, вытерев салфеткой усики. – Найди другого.
– Легко сказать – найди другого! – усмехнулась Галя. – Если бы всё было так просто! Тебе вот за тридцатник, а мужика на горизонте нет.
– Да есть они, проклятые, на горизонте! – переводчица стукнула по столу кулаком так сильно, что тарелки и чашки зазвенели. – Только жить хотят за мой счёт. Думают: если переводчик в большой фирме, то смогу содержать их. И на кой такие мне нужны?
– Прости, – Галя погладила руку коллеги с узловатыми пальцами и бросила взгляд на часы:
– Извини, мне нужно бежать. Дела.
Лиля кивнула:
– Иди, я не возражаю. Если наша мадам всё же решит посетить офис, будь на связи.
– Хорошо, – девушка взяла сумочку и улыбнулась на прощанье: – Спасибо за угощение.
– Да не за что.
Махнув рукой, Галя выбежала в летний зной. На душе было легко и радостно, и даже перстень, уютно покоившийся в сумочке, не жёг руки. Теперь ей уже не казалось, что чей-то пристальный взгляд следит за ней, и, миновав квартал, она остановилась у вывески с надписью «Ломбард», толкнула дверь и вошла в прохладное помещение. Тихо жужжал кондиционер, создавая комфортную атмосферу. Старый худой еврей с крючковатым носом и белыми кудрявыми волосами, зачёсанными за длинные желтоватые уши, сидел, согнувшись, и с пристальным вниманием разглядывал какую-то статуэтку.
– Здравствуйте, Иосиф Абрамович, – сказала Галя, и ювелир вздрогнул, будто его облили холодной водой.
– А, Галочка! – его жёлтое морщинистое лицо озарила добрая улыбка. – Приветствую тебя. Только не ори так. Такие крики не для моих ушей. Как мама?
Галя опустила голову:
– Мама умерла. Ещё и девяти дней не прошло.
Иосиф Абрамович зачмокал:
– Ай-ай-ай, какое несчастье! Леночка ведь была совсем молодая, и не пенсионерка даже, если мне не изменяет память. Я прав?
– Да, – кивнула Галя.
– Но отчего она умерла? – недоумевал ювелир. – Цветущая, красивая женщина… Я всегда удивлялся, что, разведясь с твоим отцом, она так и не вышла замуж.
– Рак, – коротко бросила девушка, словно выплюнув ненавистное слово. – Рак лёгких, четвёртая стадия.
Старый еврей заохал:
– Боже, Боже, какая несправедливость! Ну почему этот проклятущий рак столько народу губит? И когда учёные против него вакцину найдут? Не может быть, чтобы в природе её не существовало, – он вдруг оборвал сам себя и посмотрел на посетительницу: – И чего меня, старого, понесло? Ты ведь по делу пришла, девочка моя? Верно?
– Верно, – девушка достала из сумочки коробочку с перстнем. – Иосиф Абрамович, эта драгоценность много лет принадлежала нашей семье и приносила несчастья. Я пыталась от неё избавиться, но люди, которым я дарила кольцо, мертвы. Теперь он снова у меня, и я хочу покончить с ним. Распилите его на мелкие части.
Тусклые глаза Иосифа Абрамовича блеснули:
– Ну-ка, покажи мне эту вещичку!
Галя вынула перстень и, словно ядовитую змею, брезгливо бросила на столик:
– Вот он.
Ювелир открыл шкатулку и вынул драгоценность, подставив под свет лампы. Казалось, его маленькая комнатка сразу же озарилась ярко-красным пламенем. «Точно кровь», – подумала Лопатина.
– Ты говоришь, он принадлежал твоей семье? – поинтересовался старик. – А как у вас оказался, знаешь?
Галя покачала головой:
– Я вообще до недавнего времени не знала о его существовании. Память подсказывает мне, что я видела перстень на пальце у бабушки, когда была совсем маленькой, может быть, пару раз. Мама его не носила, во всяком случае, при мне, – она улыбнулась. – Я знаю, почему вы меня об этом спрашиваете. Когда кольцо стала сопровождать череда смертей, я прочитала о нём в Интернете. Знаю, что его называют «Кровь падишаха» и что когда-то он принадлежал певице Нонне Поляковой. Каким образом драгоценность вдруг оказалась у нас – не имею никакого понятия.
Иосиф Абрамович вздохнул:
– Было время, когда лучшие сыщики страны искали это сокровище и гадали, куда его мог спрятать преступник. А оно вон где… Мне почему-то кажется, что твоя бабушка случайно обнаружила перстень на улице и не отнесла в милицию. Разумеется, она поступила неправильно, хотя я не верю, что все беды вашей семьи произошли от него.
– Так вы распилите его на мелкие кусочки? – спросила Галя.
– Такую красоту? – ювелир покачал головой. Венчик волос на макушке зашевелился, будто колышимый ветром. – И не подумаю. Знаешь, если тебе приспичило от него избавиться, давай поступим так. У меня есть человек, который покупает подобные игрушки – именно те, которые, по преданию, приносят несчастья. У него уже скопилась целая коллекция, однако он, по его словам, живёт, здравствует и процветает. Тебе крупно повезло, что сегодня он позвонил мне. Думаю, за этот перстень мужик отвалит неплохую сумму, часть из которой ты возьмёшь на памятник Леночке. Как тебе такой вариант?
Девушка дёрнула плечом:
– Вероятно, другие драгоценности не были столь опасны. А эта разрушала людские судьбы и вызывала смерть. Я точно знаю.
На худой жилистой шее еврея заходил острый кадык.
– Этот человек, как я понял, интересуется только такими цацками, другие ему не нужны. Знаешь сколько народу с облегчением продало ему драгоценности, повинные, как они считали, в их бедах? И не произошло ровным счётом ничего. Возможно, он заговорённый. Во всяком случае, чтобы совесть твоя была чиста, помни: мы с тобой никого не обманываем. Если он хочет иметь дело с нечистой силой, запрятанной в некоторых драгоценностях, – это его право, не правда ли?
Галя немного подумала, прежде чем ответить. С одной стороны, ей не терпелось избавиться от перстня, только не таким путем, а испепелить, изрезать его и развеять прах по ветру. С другой – глупо отказываться от денег, тем более мужчина готов заплатить их прежде всего за репутацию драгоценности. Иосиф Абрамович, глядя на неё, смутно догадывался, какие мысли бродят в голове девушки.
– Соглашайся и не раздумывай, – подталкивал старик, вытирая крючковатый нос, покрывшийся потом. – Дядя Ёся плохого не посоветует.
Галя улыбнулась.
– Ладно, уговорили, но только обещайте рассказать ему историю перстня во всех красках.