Галя сделала глоток. Напиток и правда был великолепный: ароматный и в меру крепкий. Что ни говори, а Боростовский понимал толк в еде. Когда они закончили с трапезой, Герман помыл тарелки, не разрешив Гале к ним прикасаться, и повёл её в комнату. Ральф мирно дремал на подстилке. Услышав шаги, он лениво приоткрыл один глаз, но, убедившись, что это свои, снова погрузился в дремоту.
– Садитесь в кресло, оно очень удобное, – предложил доктор и, устроившись на диване, попросил:
– Начинайте.
Галя скрестила руки на груди.
– Герман, вы врач и потому материалист, для вас наверняка на всё найдется разумное объяснение. Сейчас вы выслушаете мой рассказ. Прошу вас: подойдите к нему серьёзно. Я не сумасшедшая и вполне отдаю себе отчёт в том, что говорю и делаю. Моя история будет, наверное, звучать нелепо, однако она правдива. Как оказать мне помощь и оказывать ли – решать только вам.
Лицо Германа было бледно и сосредоточенно. Он кивнул:
– Я внимательно слушаю. И ничего не утаивайте.
Галина вздохнула и начала печальную повесть. Она поведала, как дед-генерал, оказавшись жертвой наговора своего сослуживца, якобы покончил с собой в тюрьме; как бабушка, решившая во что бы то ни стало реабилитировать его честное имя, заболела и свела счёты с жизнью; как ушёл отец, хотя до всех бед у них была дружная и счастливая семья; как она обнаружила мужа в постели со своей подругой и как, наконец, мать умерла от рака, хотя год назад её флюорография ничего не показала. И всему виной являлся перстень, который то ли бабушка, то ли мама нашли неизвестно где и почти не надевали. Но с его появлением в семье стали происходить неприятные вещи.
– Я решила избавиться от него, – продолжала Галя, взглянув на доктора. Он слушал сочувственно. – От секретарши на работе, откуда меня уволили, я узнала, что шеф очень любит антиквариат, который обычно дарит своей любовнице, нашему финансовому директору Татьяне. В общем, я отдала ему эту вещь, и он принял меня обратно. Через несколько дней я обнаружила его мёртвым в кабинете, куда он вызвал меня для беседы по очередному договору с французами. Следователь не нашёл никаких признаков насильственной смерти, вскрытие показало инсульт. Может быть, я бы поверила в цепь случайных совпадений, если бы не Татьяна. Понимаете, – девушка молитвенно сложила руки на груди, – Аркадий Петрович, как я и предполагала, подарил кольцо ей, и она тоже умерла. Произошла остановка сердца. Но отчего? Таня была молода и здорова, да и шеф следил за своим здоровьем очень внимательно. А потом пришла очередь Иосифа Абрамовича. Я забрала чёртов перстень у Татьяны и побежала к знакомому ювелиру, чтобы он распилил его на множество маленьких частей.
– Зачем же? – удивился Герман. – Можно было просто продать.
Галя потрясла маленьким кулачком.
– Я подумала: хватит смертей. В Интернете прочитала про драгоценности, которые приносили несчастья. С одним кольцом, послужившим причиной гибели нескольких человек, так и поступили – распилили на три части. Я принесла вещь дяде Ёсе, но он отговорил меня: дескать, у него имеется покупатель, приобретающий украшения, которые пользуются дурной славой. Сделку назначили на десять вечера. Когда я пришла на встречу, то обнаружила дядю Ёсю мертвым, – лицо Лопатиной побелело. – Но это не всё. Кто-то стоял в подсобке и следил за мной. На пороге я почувствовала взгляд и обернулась, – она жалобно посмотрела в глаза Германа. – Клянусь, это был дьявол. Он выглядел так, словно сошёл со страниц книг, в которых его описывают: чёрный плащ с капюшоном, кривой длинный рот с узкими губами, искривлённый нос, красные горящие глаза. Я закричала и толкнула дверь, но она оказалась запертой. Скажите на милость, как такое могло произойти без вмешательства потусторонних сил? Вы можете сами проверить, что у дяди Ёси дверь не захлопывается. Вот мне и пришлось выбить стекло статуэткой, а потом вылезти в окно. Хорошо, что вы остановили кровь, а то следователь заметил бы и заподозрил меня в убийстве. Или нашёл бы ещё и мой труп, если бы вы меня не спасли. Это существо гналось за мной, я видела его, как сейчас вас, – закончив рассказ, девушка бессильно опустила голову на спинку кресла. – А теперь ваш черёд, Герман, казнить меня или помиловать.
Герман взял её холодную руку в свои тёплые ладони и улыбнулся.
– Знаете, я не вижу ничего мистического в этой истории, – признался он. – Во время ужина я обещал вам, что расскажу о собственной семье. Видите ли, так получилось, что в семь лет я остался круглым сиротой. Мои родители, геологи, погибли в экспедиции. Папа всё искал какой-то артефакт, оставленный скифами в Крыму, но нашёл только свою смерть и потянул за собой маму. Меня воспитала бабушка. Дед умер рано от инсульта, и вся тяжесть легла на её плечи. Она работала на трёх работах, кормила, обстирывала меня, как могла, помогала делать уроки и умоляла, чтобы я хорошо учился и после школы поступил в медицинский. Не знаю почему, но ей очень хотелось, чтобы я стал врачом. И я дал ей слово, что сделаю это. Слава Богу, она дожила до счастливого дня и увидела меня в списке принятых. Но на том везение закончилось: через полгода сердце единственного близкого человека остановилось. Поглощённая моими проблемами, она не занималась своим здоровьем, а я, увлечённый собственными делами, тоже ничего не замечал и не переживал, когда видел, как она глотает валидол. В общем, после смерти бабушки я остался совсем один. Приходилось всё делать самому: зарабатывать на еду и одежду, разгружая по ночам вагоны, готовить, вести хозяйство. На шестом курсе я женился, – Герман помрачнел. – Лика была моей одногруппницей, подающим надежды гинекологом. Странно, почему она вышла за меня – такая умница и красавица. Правда, Лика утверждала, что любит меня, однако, как потом оказалось, рассчитывала на другое. За отличную учёбу меня должны были послать на стажировку в Америку, но мой лучший друг, папа которого скромно трудился в Министерстве здравоохранения, позаботился, чтобы туда отправили его. Думаю, с того момента Лика потеряла ко мне интерес. Зарплата рядового врача в провинциальной больнице явно не была пределом её мечтаний. Наверное, она не подала на развод сразу только потому, что уже появился Гоша – мой единственный и любимый сын. Однако потом, когда подвернулся богатый, пусть немолодой и годящийся ей в отцы кавалер, супруга тут же сбежала. С тех пор я живу один. Да, неплохо зарабатываю, но деньги не спасают от одиночества. Как вы считаете?
Галя кивнула:
– Верно, не спасают.
– Я откровенно рассказал вам обо всём, чтобы вы поняли: в жизни случаются разные ситуации, – продолжал Боростовский. – И вовсе не обязательно винить в этом перстень. В нашей семье, например, отродясь не было никаких драгоценностей, приносящих беду, однако это не спасло родителей от гибели, бабушку от сердечной недостаточности, а меня от развода и разлуки с сыном. Мне кажется, историю ваших родных тоже можно объяснить достаточно просто. Ваш дед отказался помогать мафии (вы же не станете возражать, что в то время подобные организации уже существовали), и его убрали. Мы с вами знаем, что в одиночку бороться против криминала бессмысленно, а он попытался это сделать. Когда его дело продолжила ваша бабушка, мафия покончила и с ней. К сожалению, ваш отец оказался непорядочным человеком, и вместо того, чтобы поддержать жену и дочь в трудный момент, попросту сбежал от них. Думаю, он и женился на Елене Васильевне по расчёту.
Галя покраснела. Её мать, так любившая отца, всегда гнала от себя подобные мысли и в разговорах с дочерью выставляла его слабаком и трусом. Вероятно, это причиняло меньше боли, чем осознание того, что он никогда не испытывал к ней чувств. Вот здесь Герман, кажется, прав.
– Что касается вашего мужа… – доктор сделал многозначительную паузу. – На эту тему ходит множество анекдотов. Кстати, некоторые люди прощают благоверным измену, вы же этого не сделали, несмотря на то что он хотел наладить отношения.
– А вы, интересно, к каким относитесь? – с усмешкой спросила Галина. – К тем, которые прощают?
– Нет, я из вашего племени, – улыбнулся доктор.
– Вот видите… – вздохнула она.
– Вижу, что вы правильно сделали, избавившись от него, – продолжал Герман. – Предательство всегда есть предательство, и его нельзя назвать по-другому, даже если постараться приукрасить вычурными словами. Ну да ладно, хватит о вашем бывшем. Перейдём к Елене Васильевне. К сожалению, бывают такие опухоли, которые растут очень быстро. Впрочем, возможно, врач, изучавший её флюорографию год назад, что-то проглядел. Такое тоже случается.
Герман замолк, и Галя, вскинув голову, посмотрела на него с вызовом. Чёрные глаза метали молнии:
– Допустим, несчастья в моей семье можно объяснить так, как это сделали вы, – резко сказала она. – Представьте, я тоже об этом думала. Но что насчёт моего шефа, его любовницы и ювелира, которые так или иначе перед смертью соприкоснулись с перстнем? На это у вас тоже найдётся простое объяснение?
Доктор наморщил лоб, и девушка снова увидела глубокую складочку, которую захотелось разгладить.
– Уверен, так оно и есть, – произнёс он. – Вскрытие показало, что ваш шеф скончался от инсульта. Что же вас не устраивает?
– Не устраивает то, что инсульт случился сразу после того, как перстень оказался в его руках, – буркнула девушка. – Все его сослуживцы и жена говорят, что он заботился о своём здоровье, регулярно проверялся в Израиле. И для своего возраста Аркадий Петрович был в отличной форме. Да, иногда подскакивало давление, но он следил за ним и принимал лекарство. Босс был в порядке, понимаете? – девушка смотрела на врача, как на полного идиота, ни капельки не разбиравшегося в медицине. – И вы меня никогда не убедите, что инсульт возникает на пустом месте.
– На пустом месте не возникает, – согласился Герман. – Хорошо, я узнаю, кто из моих коллег занимался вскрытием, и постараюсь выяснить какие-нибудь подробности, может, если остался материал, попрошу сделать дополнительные анализы. Интересно, какие таблетки он принимал от давления…