«Он гнался за тобой в маскарадном костюме дьявола. Чёрт возьми, у него ведь могло получиться! Тёмным вечером, на пустынной улице, с расшатанными нервами ты могла не выдержать… И здоровые получают разрыв сердца». Тогда ей показалось это странным. С чего вдруг преступник решил, что у его жертвы настолько слабое сердце? Она совсем забыла, что когда-то у неё действительно случился небольшой приступ. И только один человек знал об этом. И он сидел сейчас перед ней, ехидно улыбаясь.
– Это ты, – прошептала Галя, пятясь назад и выставив вперёд руки с растопыренными пальцами. – Это всё ты…
Слава не стал спрашивать, что она имела в виду, – наверное, посчитал глупым тратить время на выяснение очевидного.
– Да, это всё я, – мужчина поднялся и пошёл к девушке. – Надеюсь, перстень у тебя в сумочке? Вряд ли ты вынула его оттуда после смерти ювелира. Можешь отдать его прямо сейчас, потому что больше он тебе не понадобится.
– Но почему? Зачем? – Галина запиналась, однако бывший удовлетворил любопытство.
– Ты наверняка интересовалась историей кольца и читала о воре, который в семидесятые убил дочь известной певицы. Так случилось, что я его родной племянник. И эта вещь по праву принадлежит мне.
Галя закрыла глаза.
Часть 12Москва, 1977
Глава 1
Анатолий Петрушевский в который раз просматривал записную книжку Нины Ельцовой. Он и Сарчук знали наизусть каждую запись, но это нисколько не продвинуло их в деле. Оставалось уповать на логику, и она помогла. В сотый раз перелистывая блокнот, Анатолий, по привычке потирая нос, обратил внимание на страничку с буквой «к». Круглым почерком с едва заметным левым наклоном Нина написала: «Карташов (карты)». Разумеется, это пока ни о чём не говорило. Но, как подумал Анатолий – и Сарчук с ним полностью согласился, – запись в скобках указывала на склонность преступника к азартным играм, а «Спортлото» тоже считалось азартной игрой. Попробуй сказать иначе, если по воскресеньям вся страна прилипала к экранам телевизоров. Трудно было назвать хотя бы одного человека, который не покупал бы заветные билетики и не ломал над ними голову, стараясь угадать вожделенные шесть цифр.
– В общем, нужно проверить этого Карташова, – решил Анатолий и посмотрел на Виктора. – Где только нам его искать? Имя, кстати, не указано. Надеюсь, сестричка Ельцовой нам поможет. Ох, чует моё сердце, – следователь приложил руку к правой стороне груди, – этот хмырь часто наведывался к Нонне, может быть, даже состоял в числе её поклонников. Для любителя азартных игр старушка была просто находкой, клондайком, понимаешь? Как всякий заядлый игрок, он постоянно нуждался в деньгах, а певица, обожая молодых и красивых, могла ссужать его монетами. Вот почему мне кажется, Соня должна его знать.
– Возможно, ты и прав, – Виктор опять потрепал чуб. – Что ж, пойду навещу семью Шаповаловых. Надеюсь, мне не придётся скакать по балконам, чтобы поймать хозяина.
– Алкаши – они у нас непредсказуемые люди, – усмехнулся следователь, вспомнив давешние приключения участкового Мухина. – От них всего можно ожидать. Ну, иди. Желаю удачи.
Виктор кивнул и толкнул дверь. Петрушевский понимал, что оперативнику ой как не хочется выползать в июльский зной, но другого выхода не было. Единственная зацепка нуждалась в проверке. Хорошо, теперь он знает, о чём докладывать полковнику, который непременно вызовет его к себе. По секрету Анатолию уже сказали, что в управление звонили известный эстрадный певец и оперная дива. После такого предупреждения идти с пустыми руками – значит подписать себе смертный приговор. Петрушевский встал со стула и подошёл к окну. Беззаботные, суетливые, как муравьи, москвичи бежали по своим делам, троллейбусы, почему-то напоминавшие ему спереди одного известного классика в пенсне, неторопливо сновали от остановки к остановке. На секунду он позавидовал их пассажирам: вот, едут себе, наверняка без такого груза на душе, который вынужден тащить следователь. Ну ничего (от волнения рука предательски потянулась к носу), Сарчук сумеет отыскать этого Карташова. А там – кто знает, может быть, на этот раз они попали в самую точку.
Глава 2
Софья Ельцова, собиравшаяся на работу в вечернюю смену, встретила Виктора приветливо, даже предложила ему холодного кваску собственного приготовления, от чего оперативник не отказался. Езда в переполненном автобусе, казалось, выжала остатки чая, который они пили с Петрушевским, и Сарчук с удовольствием осушил большую кружку.
– Понравилось? – хозяйка заботливо плеснула ещё и, снимая крем с лица, поинтересовалась: – Поймали негодяя, что Ниночку мою укокошил?
Виктор вздохнул:
– Не так просто всё это. Но сейчас мы идём по следу одного человека, и вы можете нам помочь.
Тёмные глаза Софьи загорелись:
– Да вы что? А как? Кто же этот человек?
Сарчук перешел от слов к делу.
– Вам знаком некий Александр Карташов?
Сестра погибшей сморщилась, будто положила себе в рот изрядную дольку лимона:
– Сашка, что ли? А то нет… Долго он у Нонны околачивался, приходил к ней жрать задарма, романсы петь и денег под шумок перехватить.
– Где же они познакомились? – удивился оперативник. Софья щёлкнула пальцами:
– Да не в Кремле, конечно! Этот альфонс тоже окончил институт и у Нонны числился в любимых учениках, – она заговорчески придвинулась к Сарчуку. – Только не потому в любимых, что талантливый. Понимающие люди говорили, слушая его, что голосок у него так, воробьиный, для сельского клуба. Затянет он, бывало, с Нонной романс в два голоса, так его и не слышно.
– Так почему же всё-таки любимый? – вернул оперативник хозяйку в нужное русло.
– Да потому, что умел, стервец, ублажать старушку. Как собирается бабушка стол накрывать – сразу Сашеньке и звонит: дескать, помощь твоя нужна. Сашенька и спешит, чтобы денежки взять и по магазинам смотаться. А потом, как клоун, гостей развлекает, и всё для того, чтобы старушка либо за него слово замолвила и его на высокооплачиваемую работу взяли, либо денег дала, которые он потом проиграет в карты или в другие азартные игры, – Соня опёрлась на руку и задумалась. – Мечта у него была, у этого Сашеньки – быстро разбогатеть. Он часто пример приводил, как один его приятель купил билет «Спортлото» и выиграл кучу денег.
Сарчук почувствовал, как у него вспотели руки.
– И в «Спортлото» он тоже играл?
– А то… – откликнулась Соня и снова предложила холодного квасу. – Пачками билеты покупал. Только больше трёх рублей никогда не выигрывал. Одним словом, – неудачник.
Виктор снова взял в руки кружку, а сестра Ельцовой в красках расписала ему, как бедная сестричка Нина не раз выгоняла Александра из квартиры приёмной матери:
– Как я вас не уважаю, Карташов. Вы ходите сюда не потому, что любите музыку или обожаете пение моей матушки. Думаете, я не вижу, что вы нашли в нашем лице сберкассу, причём такую, куда деньги можно не класть, а только снимать?
Карташов не обижался, он улыбался обаятельной улыбкой, показывая чуть выступающие вперёд белые зубы и ямочки на щеках, делавшие его похожим на шаловливого мальчика, и говорил елейным голоском:
– Ей-богу, вы обижаете меня, Ниночка. И, кстати, матушку свою тоже. Её таланту вся страна поклоняется. Почему вы считаете, что я не способен оценить мастерство Нонночки Борисовны?
– Потому что это видно за версту, – поясняла Нина. – Жду не дождусь, когда матушка выгонит вас в шею.
Александр на это ничего не отвечал, лишь пожимал плечами:
– Если вашей матушке будет угодно распрощаться со мной, мне будет жаль, но я приму любое решение – решение великой Поляковой.
И Нина ждала этого дня, как манны небесной, нашёптывала про поклонника-альфонса матери, однако та, на старости лет совсем рехнувшись на молодых кавалерах, лишь хохотала:
– Ты не права, дочка. Сашенька – очаровательный мальчик. Да, Бог не дал ему большого таланта и выдающихся родителей, и он сам пробивает себе дорогу. А для этого нужны связи и деньги. Не беда, если я одолжу ему тысчонку рублей.
– Мама, он использует деньги не для того, чтобы пробиться, а для того, чтобы проиграть их, – настаивала Нина и этим выводила женщину из себя.
– Ты бы лучше занялась своей личной жизнью, – злилась Нонна, и тема Карташова закрывалась сама собой.
Опытный оперативник слушал Соню, боясь пропустить хотя бы одно слово. Он нутром чуял, что Александр Карташов и есть тот самый преступник, жестоко расправившийся с невзлюбившей его Ниной. Нужно было срочно сообщить об этом Петрушевскому.
– Позвонить можно? – с надеждой спросил он хозяйку, но она скорбно покачала головой:
– Телефон Шаповалов разбил… Вчера жутко пьяный припёрся…
Виктор вскочил:
– Где ближайшая будка?
– Возле дома, – ответила Соня. – Пойдёмте, я вам покажу…
Сарчук бросился ко входной двери и вылетел в подъезд. Она еле поспевала за ним. На улице женщина указала на телефон-автомат:
– Вот он… Видите?
– Вижу, – выдохнул оперативник. – Огромное вам спасибо. Думаю, убийца вашей сестры скоро предстанет перед судом и понесёт заслуженное наказание.
Она прижала руку к груди:
– Дай-то Бог!
Идя к автомату, Сарчук боялся, что не найдёт двух копеек, но сегодня судьба благоволила ему. Номер Петрушевского тоже оказался свободным, и Виктор закричал в трубку:
– Толя, объявляй его в розыск! Кого, кого – Карташова! Это он, голову даю на отсечение. Подробности при встрече.
Окончив разговор с Сарчуком, которому всегда доверял, Анатолий попросил данные на Александра Карташова и вскоре знал его нехитрую биографию. Тридцать пять лет, кончил институт по классу вокала, ученик Поляковой, женат, примерный семьянин, неделю назад после отпуска уволился из филармонии и сейчас нигде не работает. Последнее обстоятельство не показалось Петрушевскому странным. Если Александр ухватил солидный куш от Васи Большакова, он может себе это позволить. Теперь нужно уповать, чтобы тот не уехал из города. В недрах огромной страны человеку с огромными деньгами легко затеряться. Подготовив сводку, следователь разослал её всем постам и патрулям, но не рассчитывал, что Карташова доставят в наручниках буквально через час, задержав его у ларька «Спортлото». Молодой человек уже держал увесистую пачку билетов, готовый расплатиться с довольной пожилой киоскёршей с фиолетовыми волосами – видимо, крашенными каким-то замысловатым составом, – когда на его белых руках с длинными музыкальными пальцами защёлкнулись наручники. На удивление милиционеров, Карташов не сопротивлялся. На его приятном лице застыло изумление, однако он ни словом не обмолвился с представителями правоохранительных органов. Только в кабинете Петрушевского задержанный заговорил.