Девушка лихорадочно соображала, что делать дальше. Нужно тянуть время. Господи, хоть бы Герман нашел её. Но как он это сделает?
– А потом ты убьёшь меня… – тихо проговорила Галя. Слава радостно кивнул:
– И это будет идеальное убийство.
Девушка вздохнула:
– Может быть, в этот раз у тебя получится.
Он дёрнулся всем плотным телом, которым всегда так гордился – загорелым, мощным, накачанным:
– Ты хочешь сказать, что до этого у меня не получилось?
– Оставить блистер с запаянным лекарством в кабинете нашего шефа было верхом глупости, – констатировала девушка. – Впрочем, как и убивать его. Кстати, зачем ты это сделал?
– Я не собирался убивать вашего борова-шефа, – буркнул Славик. – Этот блистер предназначался для Таньки. У неё часто скакало давление, что характерно для сердечницы, и я подсунул ей это лекарство. Дура пообещала мне не пить таблетки без моего разрешения: нужно было руководить смертью Акимовой, чтобы с последним вздохом снять с её пальца перстень и ни в коем случае не допустить, чтобы она о чём-либо догадалась и успела закричать. Тебе известно, что в подъезде Татьяны не консьержка, а настоящий цербер в юбке?
– Как ты вообще с ней познакомился, зачем? – перебила его бывшая жена. Он осклабился:
– О, это случилось в одной компашке. Бедняжка много выпила и разоткровенничалась про своего любовника-шефа, от которого мечтала избавиться, но он задаривал любовницу антиквариатом, собирая ценности по всему городу. И я подумал, что такая дамочка может быть очень даже полезной. Клянусь, тогда я и не мечтал о перстне, так внезапно приплывшем к ней в руки, – он театрально вздохнул. – Кстати, мы отвлеклись от темы. Итак, я смастерил для неё блистер, однако Танька зачем-то одолжила его своему Аркаше, козлу вонючему, которого терпеть не могла, он запустил свою жирную лапу в мои таблетки. Клянусь, я не планировал его смерть – сама понимаешь, она мне была невыгодна. Старикан должен был только отдать ей драгоценность. К слову, она не хотела брать этот проклятый перстень, потому что готовила шефу убийственную речь о расставании, – он хмыкнул. – Видишь, если людям суждено оставаться вместе, они и останутся – даже на небесах.
– А убийство Лопатиной было почти идеальным, – Галя продолжала разговор, затягивая время и надеясь на чудо. – Ты пришёл к ней в форме… кого? Почтальона, как было в рассказе одного писателя? Судя по образу дьявола, ты полюбил маскарад. Кстати, она не удивилась твоему внешнему виду? Ты всегда старался сохранять имидж денди.
– О, я притворился мастером, проверяющим водомеры. Таня восприняла это как шутку, – пояснил Машковский. – Мою так называемую возлюбленную ничто не насторожило, и я беспрепятственно плеснул ей алкалоид, а потом наблюдал, как она умирает. Клянусь, это было ужасное зрелище! Глаза, умоляющие о помощи! Они будут мне сниться.
– Как ты мог! – Галя брезгливо поморщилась. – Ты же врач! Как же клятва?
Он пожал широкими плечами:
– Разве ты слышала мало историй о врачах, которые на поверку оказывались убийцами? Тогда ты равнодушна к криминальной хронике.
Галю трясло:
– Это просто не укладывается в голове!
– У меня не укладывается в голове твой несвоевременный приход, – признался он. – Ну зачем ты тогда припёрлась? Я бы спокойно снял с неё перстень, и ты никогда бы обо мне больше не услышала. Но нет, тебе приспичило заявиться до того, как я закончил свои дела. Что, ваша фирма распалась бы, если бы ты принесла проклятые документы на следующий день? Я побоялся напасть на тебя опять же из-за консьержки, и ты унесла кольцо. Пришлось начинать всё сначала.
– Я рассказала тебе про ювелира, с которым ты давно установил контакт – как, уверена, и с другими ювелирами города, – представившись коллекционером, скупавшим антиквариат с плохой репутацией. В тот день дядя Ёся позвонил тебе, поведал про перстень, назначил встречу, ты явился раньше, оглушил его электрошокером, след от которого трудно заметить – вернее, не оглушил, а убил, потому что его сердце не выдержало разряда, – а меня постарался напугать, чтобы вызвать сердечный приступ, – заметила девушка. – Ты один знал о том, что у меня когда-то прихватило сердце. Вот почему ты облачился в костюм дьявола.
– Верно, – согласился он. – Кстати, о костюме, так запавшем тебе в душу. Я очень удачно приобрел его в «Театральной лавке». Ты действительно испугалась, и настолько, что даже не смогла открыть дверь. Всё должно было выгореть, однако мой однокурсник Герман появился очень не вовремя. И очень не вовремя взялся сам расследовать это дело. Мне пришлось поторопиться с поездкой сюда. Впрочем, то, что я придумал для тебя, мне кажется идеальным. Послушай сама. Муж и жена отправились на пустынный берег, чтобы посетить заброшенный дом. Естественно, решили искупаться на пляже, хотя табличка предупреждает, что этого делать нельзя: дно не изучено. Накануне я был здесь и изучил дно. Видишь старый заброшенный пирс? После его строительства на дне остались сваи и тросы, устремленные вверх острыми концами. Можно пораниться, просто проплывая мимо, ну а если нырнуть головой вниз с пирса – тебе обеспечен переход в мир иной. Допустим, ты не послушала меня и прыгнула. Я пытался остановить тебя, однако ничего не вышло. Ты получила черепно-мозговую травму. Я хотел спасти тебя, но для этого у меня не было необходимого оборудования, а телефон здесь не ловит. Так что вызвать скорую тоже не удалось. Разумеется, я повёз тебя до ближайшей больницы, но ты скончалась у меня в машине. И финита ля комедиа. Перстень остаётся у меня, и у полиции не возникает насчёт убитого горем мужа, пусть и бывшего, никаких подозрений.
– Интересно, как ты заставишь меня прыгнуть на сваи и тросы? – спросила Галя. – Кроме того, перед этим для достоверности я должна буду облачиться в купальник. Предупреждаю, я буду сопротивляться до последнего. На тебе останутся ссадины и царапины, которые заинтересуют следователя.
Машковский расхохотался:
– Не останутся, дорогая. Ты, наверное, забыла, что я занимался восточными единоборствами и знаю множество точек на теле человека. Я вырублю тебя лёгким движением руки, переодену, а потом сброшу твоё тело головой вниз с пирса. Сброшу точнёхонько прямо на сваи. У тебя не будет шансов очнуться. В иной мир ты перейдёшь безболезненно. Это тебе мой подарок, дорогая – лёгкая смерть. Всё же мы прожили в законном браке несколько лет. Впрочем, – он растянул губы в улыбке, – мы заговорились. Я понимаю, ты тянешь время, но уверяю: это бесполезно. Герман сюда не явится. Он понятия не имеет об этом заброшенном доме. Так что приступим к завершению сценария.
Пятясь от бывшего мужа и уже мысленно прощаясь с жизнью, Галя дёрнула замок на двери первого этажа заброшенного дома, и, на удивление, он открылся. Девушка юркнула в помещение, закашлявшись от едкого запаха фекалий и мочи: наверное, бомжи давно облюбовали его как зимнее пристанище, сломав сигнализацию. Машковский ринулся за ней, однако, к счастью для девушки, внутри оказался засов, совершенно целый, и она, собрав последние силы, задвинула его. Бывший муж издал крик раненого зверя и бросился на дверь. Галина молила, чтобы доски, уже потемневшие от старости, выдержали, и они выдержали, не подвели. Владислав ломился снаружи, не зная, как проникнуть в дом, а Галя, забившись в угол, достала из сумочки мобильный. Увы, Машковский оказался прав: связи не было. Она отшвырнула телефон в угол и заплакала.
Глава 2
– Теперь вы поняли, как важно найти её? – Герман говорил умоляюще, и Рыбак, сидя в кабинете оперативников, разбежавшихся по своим делам, серьёзно смотрел на него и морщил лоб.
– Думаете, я дурак? – буркнул он, недовольный назойливостью врача. – Между прочим, сижу и соображаю, как это сделать. Сейчас послал запрос в компанию мобильной связи. Может быть, телефон включен, и тогда удастся отследить, где она.
Герман молитвенно сложил руки:
– Господи, хоть бы получилось.
Когда зазвонил телефон, доктор весь сжался, словно предчувствуя плохое, и не ошибся.
– Жаль, – сказал Рыбак в трубку и повернулся к Герману. – Аппарат заглох в районе посёлка Лазурного.
Врач напрягся:
– Что это за посёлок?
– Да, в общем, бывший курортный посёлок, – пояснил полицейский. – Когда-то там даже была воинская часть, а теперь всё заброшено. Правда, осталось три частных дома да девять жителей. Честно говоря, Лазурное и посёлком-то назвать трудно.
Боростовский сунул руку в карман и достал скомканную салфетку, о которой уже забыл. Гале удалось изобразить двухэтажный дом у моря с фонтанчиком во дворе. В море вдавался пирс. Поблизости не было ни одного человека, и Герман каким-то шестым чувством понял, что она там.
– Скажите, в Лазурном нет такого здания? – он сунул салфетку под нос Рыбаку. Тот внимательно изучил рисунок.
– Видите ли, я плохо знаю ту местность, и неудивительно – другой район, не нашего отделения. Но я выясню, что это за здание, если оно имеется на территории посёлка, – Рыбак сфотографировал рисунок, потом кому-то позвонил.
– Сейчас я сброшу тебе ММС, – сказал он. – Ты должен как можно быстрее определить, что это за заведение. По моим данным, оно находится в Лазурном. Да, буду очень признателен, – положив трубку, он пояснил доктору: – Это наши компьютерщики, – кстати, очень талантливые. Они вмиг отыщут ваш дом в Интернете.
Герман хотел спросить, что они будут делать, если айтишники ничего не найдут, но побоялся сглазить. Если полицейский говорит, что они сделают – значит, сделают. Он не может, не должен ошибиться. И Рыбак не ошибся. Звонок из компьютерного отдела раздался через пять минут.
– Это заброшенное кафе, – услышал Герман громкий голос из трубки. – Хозяин выстроил его десять лет назад, но место оказалось неприбыльным, никто его не посещал, и шеф закрыл лавочку до лучших времен, планируя продать при удобном случае.
– Срочно сбрось мне координаты этого кафе, – приказал Рыбак и вскоре получил СМС-ку.