Ослабление Османской империи, как бы странно это ни звучало, вынудило европейские державы искусственно поддерживать ее существование, поскольку каждая из заинтересованных сторон понимала, что если какой-либо из великих держав удастся завладеть Стамбулом и получить власть над проливами Босфор и Дарданеллы, то это приведет к невероятному дисбалансу на политической карте Европы, не сулившему ничего хорошего. Правители Российской империи не разделяли этой точки зрения, и весь XIX век упорно теснили османов с их владений, вследствие чего остальные европейские державы, боясь, что Россия получит проливы, оказывали Турции всяческую поддержку, самым ярким примером которой стала Крымская война (1853–1856).
Параллельно европейские державы не останавливались перед разделом периферийных территорий Порты. «Европейский больной», как в середине XIX века стали называть Порту, терял владения со стремительной быстротой: Египет перешел Великобритании (1877), Босния и Герцеговина – Австро-Венгрии (1878), Сербия, Черногория и Румыния получили независимость (1878), а остров Крит отошел независимой Греции (1897). В новом XX веке эта тенденция только усилилась, и до начала Первой мировой войны Турция окончательно лишилась Болгарии (1909) и Ливии (1912).
В конце XIX века османские правители, видимо, желая избавиться от постыдного для империи статуса полуколонии, заключили союз с оппозиционной альянсу Франции и Великобритании Германией и поддержали ее в Первой мировой войне. Поражение Четверного союза привело Османскую империю к окончательному распаду и превращению множества ее бывших провинций в колонии и протектораты стран Антанты (Франции отошла Сирия и Ливан, а Британии – Ирак, Палестина и Иордания) или же в новые независимые государства.
Пример Османской империи наглядно показывает, как ресурс, благодаря которому фактически сформировалась вся экономика страны, превратился в силу, тормозящую ее развитие и подрывающую государственность как таковую. Янычары, профессионализм и воинские умения которых даровали Порте огромные территории, торговые пути и выплачивающее дань население, на крайне важном этапе становления Османской империи избавили страну от необходимости создавать конкурентную экономику и развиваться. Зачем это было нужно, если военные походы и поборы с покоренных народов и так позволяют обеспечить всё государство необходимыми финансами? С прекращением завоеваний ситуация быстро переменилась, но основные действующие лица турецкого политического поля не могли договориться об изменениях, а ключевой фигурой в принятии стратегических решений слишком долго оставался корпус янычар, переродившийся, как это постоянно случается с контролирующими политику «силовиками», во «внутреннего бандита» и преследовавший только одну цель – охранять свое паразитическое существование.
Интересно, что история корпуса янычар в каком-то смысле заложила модель поведения силовых структур Турции на многие годы вперед: именно турецкая армия сыграла решающую роль в Ренессансе Турции при Ататюрке, именно армия впоследствии «решала», как будет выглядеть власть в стране. Как показала попытка военного переворота в Турции в 2016 году, и по сей день каждому новому турецкому правителю, если он желает сохранить свою власть, приходится или заручаться поддержкой армии, или же подчинять ее руководство себе теми или иными (чаще крайне жесткими) способами.
Глава 9. Закатившееся солнце Испании
О том, как неожиданное богатство ведет к отставанию общества, и как настоящую пользу из него извлекают не имеющие его, а те, кто вынужден с ними конкурировать
Истории «ресурсного проклятия» бывают иногда настолько прямолинейными, что кажется будто их сочинили для учебника, и остается только удивляться, как великие правители и мудрые советники не понимали, что происходит со страной. Здесь можно вспомнить наши первые главы: возможно, они и понимали, но вряд ли могли что-то сделать, тем более что в Средние века ресурсные циклы развивались медленно, и каждый правитель мог более или менее уверенно сказать: «На наш век хватит». Рано или поздно хватать переставало. Вот и Испанская империя, над которой в XVI веке не заходило солнце, стала жертвой собственного величия и самого банального ресурса – золота и серебра.
До самого конца XV века Испании как единого государства не существовало. На севере ее будущей территории располагалось несколько романских католических королевств феодального типа. Огромное значение в жизни королевств играли так называемые кортесы – региональные сословно-представительные собрания, в которые входили наиболее влиятельные жители городов. Кортесы оказывали значительное влияние на политику монархов, порой серьезно препятствуя тем или иным их решениям и действиям, но их основной функцией было согласование взимаемых с населения налогов. Через кортесы также направлялись петиции, а в Арагоне и Каталонии были даже разрешены жалобы кортесов на королевскую бюрократию. Королям приходилось утверждать свой будущий бюджет исходя из позиций экономически активного населения, выражаемых кортесами.
Видимо, по этой причине испанские короли традиционно вели достаточно скромный образ жизни. Испанские монархи, разумеется, планомерно снижали роль этих органов, но функции согласования налоговой нагрузки за ними сохранялись. Такой «баланс интересов» ограничивал нагрузку на экономику страны и позволял Испании сравнительно быстро развиваться.
На юге полуострова располагались многочисленные эмираты (небольшие мусульманские государства, возглавляемые монархом-эмиром) арабов-мусульман, с которыми католики вели ожесточенную борьбу за отнятые ими когда-то земли. Эта борьба, длившаяся многие века, известна как Реконкиста («отвоевывание»), и завершилась она лишь к 1492 году, когда под натиском испанцев пал последний оплот арабов – Гранадский эмират.
За двадцать три года до этого на Иберийском полуострове произошло значимое событие: был заключен династический брак между наследниками престолов двух могущественных романских королевств – Изабеллой I Кастильской (королевство Кастилии и Леона) и Фердинандом II Арагонским (королевство Арагон). После смерти отца Фердинанда, короля Хуана II, тот стал правителем обоих королевств, которые слились воедино, и таким образом было положено начало единой Испании.
Победа над мусульманами и централизация власти двух крупнейших королевств полуострова способствовали усилению королевской вертикали. Медленно редуцируя самоуправление и роль кортесов в жизни страны, Фердинанд и Изабелла стремились использовать самоорганизацию дворян и их финансовые и военные возможности для решения внешнеполитических задач – ведения многочисленных войн, защиты и распространения католицизма, присоединения новых земель. Многочисленные испанские идальго (потомственные дворяне средней руки, не имевшие в «старой» системе шансов использовать «социальные лифты») получали в войнах возможности для осуществления своих амбиций, и впоследствии именно благодаря этой прослойке испанского общества были захвачены огромные территории в Новом Свете.
В 1492 году Христофор Колумб отправился в свое знаменитое путешествие. Он пытался найти альтернативный португальскому путь в Индию, но в ходе своего плавания, открыв ряд островов в Карибском море, попал в Новый Свет. Начался процесс создания новых колоний: сначала были захвачены многочисленные острова Карибского моря, а чуть позже испанцы проникли и на сам американский континент. Открытые испанскими мореплавателями земли в Америке оказались богаты различными ресурсами, самым важным из которых стали драгоценные металлы – в первую очередь, золото и серебро, которые местные жители ценили совсем не так сильно, как европейцы.
Благодаря сочетанию хитрости и жестокости испанцам удавалось успешно продвигаться внутрь континента. Они осваивали Новый Свет, а испанская корона активно поощряла переселение в колонии. В колонии отправлялись как маргиналы и преступники, так и жаждущие подвигов и наживы представители дворянства. Для идальго экспедиция в Новый Свет могла стать источником несметных богатств. Они могли заполучить землю на новых континентах, рабов из числа индейцев и ввозимых из Африки негров и, если повезет, прииски благородных металлов.
Постепенно во владение испанской короны попали огромные по размеру территории в Северной, Центральной и Южной Америке, которые были несказанно богаты золотом и серебром, ставших главными источниками доходов страны.
Сразу же после того, как испанские короли осознали масштаб богатств, которые можно было «добыть» в колониях, во избежание их расхищения и для пресечения любых попыток самоуправства наместников в Америку были отправлены многочисленные королевские чиновники, ведшие тщательный учет добываемых в колониях драгоценных металлов.
Испанская корона различными способами «выжимала» драгоценные металлы из своих колоний. Первоначально действовал закон «кинто» (исп. quinto, что означает «пятая часть»), по которому пятая часть любой военной добычи или обнаруженных запасов драгоценных металлов отходила в пользу испанского короля [56]. Со временем роль военной добычи, отнимаемой у индейцев, отошла на второй план, и основным источником драгоценных металлов стали рудники, приносившие баснословные доходы короне. Так, например, один только рудник Потоси, расположенный в одноименном боливийском городе, приносил более миллиона песо (серебряных монет) в год, что равнялось 250 тоннам серебра [57].
Потекшие в метрополию богатства стимулировали амбиции до того стесненных экономическими обстоятельствами и решениями кортесов властей Испании. Карл I, внук Фердинанда, захотел стать императором Священной Римской империи. Чтобы подкупить немецких герцогов и королей, обладавших правом избрания императора, ему были необходимы средства. Жесткое противостояние по поводу бюджета и сборов с населения с кортесами и в целом испанским обществом, вылившееся даже в восстание