комунерос («сообществ»), поднятое рядом кастильских городов во главе с Толедо в 1520 году, закончилось «ничьей». Карл получил свои бюджетные возможности в основном за счет денег из колоний, но роли кортесов в противостоянии не забыл и параллельно стал стремиться ограничить возможности кортесов и максимально милитаризовать страну. Это отвечало как его геополитическим амбициям, так и необходимости «занять» дворян и создать мощный механизм подавления внутренней оппозиции.
В 1519 году Карл таки был избран императором Священной Римской империи и собрал под своей властью огромные территории. Ни один из королей в истории Европы не имел столько титулов – только королевских корон у него было 17! Милитаризированная страна не могла не воевать, и Карл вел бесконечные войны – в первую очередь с Францией, являвшейся главным геополитическим соперником Габсбургского дома. Он вел войны против Османской империи, обосновывая их защитой католицизма в Европе, и активно боролся с протестантизмом, набиравшим обороты в его германских владениях [58].
Драгоценные металлы, завозимые из Нового Света, стали источником средств для того, чтобы снабжать всем необходимым постоянно ведущую войны огромную армию и разросшийся бюрократический аппарат, а также обеспечивать непомерно (вернее – пропорционально росту доходов) растущие потребности королевского двора. Независимость финансирования двора и армии от внутренних поступлений лишала кортесы политической силы, и их роль в государстве стремительно сокращалась не только из-за нелюбви императора: общество переставало видеть в них необходимый противовес королевской власти, скорее, наоборот, они уже представлялись тормозом на пути Испании к успеху. Да даже если и противовес, зачем он при таком росте благосостояния, низких податях, военных успехах?
Между тем сверхдоходы делали свое дело. Американское серебро резко повысило спрос на товары конечного потребления в метрополии. На протяжении XVI века это даже способствовало активизации существовавших секторов экономики. Благодаря появлению новых рынков сбыта в колониях испанская промышленность и ремесла динамично развивались в начале XVI века. Осваивающие Новый Свет конкистадоры нуждались в продовольствии, оружии, одежде и прочих необходимых для жизни товарах и были готовы щедро платить за них американским золотом и серебром. Главной отраслью промышленности стало производство сукна, поскольку в Испании было очень распространено овцеводство. Кроме того, Испания экспортировала продукты питания (вина, фрукты и оливковое масло), металлы, а также изделия из кожи. Однако абсолютизм, непредсказуемость государственной политики, разобщенность испанских регионов, феодальные отношения тормозили развитие собственного производства. Неожиданно оказалось, что можно закупать все товары в других странах (в том числе в неиспанских владениях императора) и продавать на внутреннем рынке. Единственным реальным стимулом к развитию был доход от сбыта товаров в колониях, на торговлю в которых корона имела монополию. Однако и туда можно было направлять импортные товары, маржа всё равно была очень высока.
Качество испанской продукции, разумеется, оставляло желать лучшего – попытка «быстрой индустриализации» в условиях местного протекционизма, так же как спустя 400 лет в Аргентине, привела к отсутствию кадров, технологий, опыта – все компенсировалось растущими доходами. Даже в самое благоприятное для экономики страны время – во вторую половину XVI века, объем импорта значительно превышал объем экспорта, и товары из Англии, Франции и Нидерландов пользовались на внутреннем рынке значительно большим спросом. Закупалась даже, казалось бы, в изобилии имеющаяся в стране шерсть.
Период европейской экспансии длился дольше, чем власть первого императора. Борьба Карла с протестантизмом в своих германских владениях закончилась провалом, он отрекся от престола императора, ушел жить в монастырь и поделил свои владения между своим братом Фердинандом, ставшим следующим императором, и сыном Филиппом, получившим испанскую корону и американские колонии, а также Нидерланды, Франш-Конте (ныне регион Франции) и испанские владения в Италии. Король Филипп II (годы правления: 1556–1598) объявил о беспощадной борьбе с Реформацией и продолжил активную военную экспансию предшественников.
В 1581 году он, воспользовавшись династическим кризисом в Португалии, посредством Иберийской унии добился включения страны (вместе с огромными колониальными владениями) в состав Испании. Таким образом, Испания стала не только европейским, но и мировым гегемоном.
К концу XVI века Габсбургская Испания вела ряд изнурительных и невероятно дорогостоящих войн. Изобилие средств и отсутствие достойных соперников (более сильных, чем индейцы или повстанцы на периферии) быстро привели к полной остановке развития вооружений и военной стратегии. А самовластие короля и щедрость короны к военным чинам вывели на командные высоты в европейской армии самых лояльных, но далеко не самых умных. К тому же европейская Испания теряла тысячи самых предприимчивых, профессиональных, отважных идальго в год – те перебирались в колонии. Борьба Филиппа с протестантизмом вызвала масштабное народное восстание в Нидерландах, которое вылилось в кровопролитную многолетнюю войну. Положение усугублялось тем, что восставшим стала помогать Англия. Попытка монарха в 1588 году остановить Англию окончилась провалом. Огромный, но несовременный и плохо управляемый испанский флот, названный «Непобедимой армадой», был наголову разбит, и Испания начала терять статус «владычицы морей», уступая его Англии и де-факто независимым Нидерландам. Пираты и каперы на службе этих держав начали активно захватывать нагруженные драгоценными металлами испанские галеоны, атаковать испанские порты в Новом Свете, блокировать транспортные пути, что сказывалось на финансовом положении страны не лучшим образом. Борьба с Османской империей и лояльными ей североафриканскими пиратами за Средиземное море тоже давалась испанскому флоту очень тяжело, хотя на этом фронте Испания еще сохраняла инициативу. Неудачей закончилось и вмешательство Филиппа в гражданскую войну во Франции: протестанты-гугеноты в 1594 году одержали верх над испанской армией, изгнав ее из Парижа.
В середине XVI века на войну уходило до 80 % бюджета страны [59]. Планомерное вливание на рынок огромного количества золота и серебра из колоний оставалось единственным средством поддержания уровня расходов. Однако прогресс не стоял на месте – к середине XVI века в Европе появляются новые технологии добычи серебра из бедных руд и рудники Восточной Европы начинают выдавать на рынки в 7–8 раз больше серебра, чем раньше. Испания к середине XVI века завозит в Европу в 60 раз больше серебра, чем в конце XV века [60],[61],[62]. Вместе с колониальными драгоценными металлами восточноевропейское серебро создает на рынке Европы (на котором действует бивалютный стандарт) «количественное смягчение» такого масштаба, что цены на основные товары за несколько десятилетий вырастают в 4 раза.
Испанская промышленность, казалось бы, начавшая рост в середине века, к концу XVI – началу XVII века впадает в кризис – никому не нужны дорогие и некачественные товары. Производство сукна и других тканей, являющееся основной ее отраслью, фактически сошло на нет, уступив рынок импортной продукции, которая оказалась дешевле испанской. То же самое происходило и в других сферах производства. Сельское хозяйство Испании также находилось в глубочайшем упадке, а высокие таможенные пошлины и состояние войны едва ли не со всем миром убивали торговлю.
Пока испанские короли воевали, колонии организовывали свою жизнь, которая требовала всё больше ресурсов, а правители колоний и местная знать становились всё более изощренными в методах обогащения и учились жить в реальности постоянной войны их патронов со всеми теми странами, с которыми им было бы куда выгоднее торговать.
К концу XVI века контроль над морскими путями между Новым Светом и Испанией уже не принадлежал короне. Более того, атаки британцев и французов на прибрежные города Южной Америки стали постоянными (они останутся таковыми до XIX века). Испанцы часто теряли галеоны, груженые золотыми и серебряными слитками, но не реже, по-видимому, тонули, атакованные неприятелем, галеоны, до верху заполненные булыжником или свинцовыми чушками. Предприимчивые местные губернаторы сообщали об отправке драгоценного груза пиратам, сам же груз тайно прятали, заменяя его балластом – в итоге золото и серебро оставалось им, а официально числилось «утраченным в море».
К середине XVII века начался спад притока драгметаллов в Испанию – помимо морских потерь и жульничества на это влияло оскудение рудников. В последнее десятилетие XVI века наблюдался пик импорта драгоценных металлов – Испания получила серебра на 5,3 млн песо. До 1620 года он еще удерживался на близком уровне, но уже к десятилетию 1651–1660 он упал до 1 млн песо [63]. Иссякающий внешний источник доходов вызвал спад потребления, и этот спад добил местную промышленность.
Постоянно ведущиеся войны и сокращение добычи драгоценных металлов вынуждали испанских королей увеличивать налоги, что вызывало крайнее недовольство населения – уже к началу XVII века начались крупные народные волнения, не утихавшие до самого конца Габсбургской Испании. Кроме того, желая изыскать деньги на продолжение войн, монархи стали прибегать к займам у итальянских и немецких банкиров, постепенно отдавая им на откуп важнейшие сферы экономики. Параллельно короли перешли к прямому грабежу своего населения: в начале XVII века королем Филиппом III (1598–1621) было санкционировано изгнание морисков (принявших христианство мусульман) в Северную Африку, в ходе которого у них было изъято всё имущество и финансы. Естественно, такие акции вызвали резкое сокращение «иностранных инвестиций», отказ многих банкирских домов ссужать деньги и новые волны оттока предприимчивых испанцев в колонии.