Хотя новый президент постоянно анонсирует меры по улучшению экономической ситуации и общего положения дел в Анголе, трудно выделить какие-либо позитивные изменения в экономике страны. Хотя Лоренсу и объявил о «крестовом походе» против коррупции и кумовства, пока что его действия больше напоминают зачистку институтов власти от людей своего могущественного предшественника, нежели подлинные антикоррупционные меры, призванные улучшить экономическую ситуацию в стране. То же самое касается и мер по диверсификации экономики: на сегодняшний день на нефтедобывающий сектор всё еще приходится до 50 % ВВП страны, а сама нефть приносит в государственный бюджет более 70 % ежегодных доходов [450].
Глава 15.6. Заключение к нефтяной части
Несколько выводов на основании историй «нефтяных» стран и даже попытка их классификации
Как уже отмечалось ранее, в течение 2015–2018 годов участники экономической программы Центра Карнеги (которую один из авторов этой книги возглавлял в то время) активно изучали состояние нефтезависимых экономик. Авторы исследовали около полутора десятков стран и в конечном итоге пришли к ряду интересных выводов – к сожалению, полностью подтверждающих в целом общее представление о проблемах «ресурсных» экономик. Мы приводим здесь сделанные выводы почти дословно – лишь с некоторыми коррективами, связанными с получением новой информации в последние годы и адаптацией под основные цели и идеи этой книги.
Представленные в обзоре, сделанном по итогам работы, страны были условно разделены на четыре группы исходя из сочетания двух параметров: 1) объема обеспеченности ресурсом, то есть подушевого уровня добычи нефти; и 2) эффективности экономического использования ресурса, то есть отношения объемов добычи нефти к общему ВВП страны [451]. Второй параметр, очевидно, является недостаточно эффективным – в первую очередь для сверхбогатых ресурсами стран, поскольку нефти может добываться так много, что даже существенный ненефтяной ВВП меркнет по сравнению с нефтяным. Но для сравнения стран со сходным первым параметром использование второго выглядит вполне эффективным.
Разумеется, эффективность использования – еще и условный параметр, так как он включает в себя не только результат использования доходов от углеводородов в развитии экономики, но и влияние на ВВП иных факторов. Однако этот показатель представляется важным, ведь конечная цель экономической политики стран – добиться максимальных темпов развития экономики. Высокие значения этого параметра показывают, в частности, высокую способность страны к диверсификации, которая является главной задачей ресурсных стран, стремящихся преодолеть ловушку ресурсной зависимости.
В первую группу попали страны с очень высокой обеспеченностью ресурсом – Норвегия, Объединенные Арабские Эмираты и Саудовская Аравия. Эффективность использования ресурса у них разная: относительно высокая у Норвегии, средняя у ОАЭ и низкая у Саудовской Аравии.
Ангола и Азербайджан представляли в исследовании группу стран со средней обеспеченностью ресурсом и очень низкой эффективностью его экономического использования.
Венесуэла и Иран (а также оставшаяся за рамками исследования Россия) попали в группу стран со средней обеспеченностью ресурсом и средней эффективностью его использования.
Наконец, Мексика, Индонезия и, как это ни покажется странным, Нигерия попали в группу малообеспеченных ресурсом стран с высокой эффективностью использования ресурса.
Первая группа: Норвегия, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия
Высокообеспеченные ресурсами страны, казалось бы, отличаются друг от друга по всем возможным параметрам, начиная с политического устройства. Норвегия – демократическая страна, чему нисколько не мешает наличие монарха. В Объединенных Арабских Эмиратах и Саудовской Аравии правят авторитарные режимы. При этом у Норвегии и ОАЭ сравнимая эффективность использования ресурса, близкие цифры ВВП на душу населения, медианных доходов домохозяйств, темпов роста ВВП и других экономических показателей. При этом по некоторым признакам либерально-демократическая Норвегия уступает авторитарным ОАЭ. Это наблюдение дает нам в руки грубый, но полезный инструмент анализа, позволяющий все различия между ОАЭ и Норвегией считать незначимыми для экономического развития ресурсных стран. В то же время признаки, отличающие Норвегию и ОАЭ от Саудовской Аравии, можно считать значимыми.
Как видно из представленного (очень грубого) факторного сравнения, существенное различие между Норвегией и ОАЭ, с одной стороны, и Саудовской Аравией – с другой, определяется всего двумя группами факторов: уровнем личных свобод и открытостью экономики. В то же время Норвегия и ОАЭ принципиально различаются также двумя факторами. Во-первых, типом государственного устройства: демократия против авторитарной системы правления. Во-вторых, системой пролиферации доходов: государство всеобщего благоденствия с высокими налогами против фактически безналогового государства с высокими субсидиями.
Как видно из вышесказанного, у нас есть все основания полагать, что тип правления и сменяемость власти в стране, а также способы перераспределения доходов от ресурсной ренты лишь косвенно влияют на успешность или неуспешность ресурсных экономик. Принципиальное же значение имеют открытость экономики, уровень иностранного влияния и личных свобод – чем они выше, тем успешнее ресурсная страна справляется с бременем ресурса.
Вторая группа: Азербайджан, Ангола
Во второй группе представлены две страны, эффект ресурсного «проклятия» в которых выражен особенно сильно. Если часть проблем Анголы можно было бы списать на колониальную историю, неразвитость инфраструктуры и, главное, на гражданскую войну, то Азербайджану сложно апеллировать к тяжелому прошлому. Как часть СССР, эта страна подошла к 1991 году почти с теми же стартовыми условиями, что и, например, Казахстан или Грузия, но только со значительными запасами углеводородов. Для анализа нам необходимо увидеть общие свойства двух стран – причем именно те свойства, которые отличают их от стран с более успешной историей использования минеральных ресурсов.
Общие черты экономики Азербайджана и Анголы – неразвитость инфраструктуры, относительная закрытость экономики, ограничение прав и свобод и авторитарность власти. Ангола, с менее авторитарной властью и большей свободой в экономике, оказывается значительно эффективнее Азербайджана в создании «ненефтяного» ВВП.
Кроме уже названных проблем, для экономики Азербайджана и Анголы характерны:
• неспособность сохранить избыточные доходы, уход большей части собираемой ренты на бюджетные расходы;
• повышенная милитаризация: наличие спорных территорий, участие в военных конфликтах, выделение значительных средств на военные расходы;
• высокий уровень коррупции.
Вышеописанные признаки встречаются и у более эффективных стран со средней добычей углеводородов на душу населения: Ирана, Венесуэлы, Нигерии, России. Однако именно в Анголе и Азербайджане эти особенности выражены столь явно [452].
Третья группа: Венесуэла, Иран
В третью группу исследователи фонда Карнеги включили Венесуэлу и Иран – страны со средними уровнями и эффективности, и добычи углеводородов. Под средним уровнем эффективности подразумевался уровень, соответствующий Объединенным Арабским Эмиратам. Существенное отличие ОАЭ от стран третьей группы состоит только в объемах добычи нефти и газа на душу населения. Но уровень жизни в странах первой и третьей группы различается очень сильно. Венесуэла и Иран – страны бедные. И если в Иране режим всё еще держится на авторитарности, жестком религиозном контроле и архаичных традициях социального устройства и производства, то в Венесуэле давно назревают существенные перемены.
Как видим, страны третьей группы объединяются только субсидионным характером пролиферации избыточных доходов и закрытостью экономик, которая вообще характерна для всех исследованных стран с низкой «нефтяной эффективностью» [453].
Можно лишь еще раз повторить: именно открытость экономики страны иностранным инвестициям, специалистам и технологиям является ключевым фактором для успешной диверсификации экономики и освобождения ее от ресурсной зависимости.
Четвертая группа: Мексика, Индонезия, Нигерия
Эти страны отличаются не только высокой диверсификацией экономики от сырьевого сектора, но и относительно низким уровнем подушевой добычи углеводородов. Нельзя поэтому сказать с уверенностью, что служит здесь главной причиной успешной диверсификации – эффективная экономическая политика или не слишком высокая обеспеченность ресурсами.
Так или иначе, для всех представленных стран характерны довольно высокая открытость экономики и либеральная рыночная структура. Возможно, именно сочетание этих двух факторов позволяет им успешно диверсифицировать экономику.
Наконец, не надо забывать, что диверсификация от минеральных ресурсов – характеристика относительная, использование ее в странах с низкой подушевой добычей ресурсов может давать ложное представление об экономической успешности в случае бедных стран, в которых ресурса совсем мало. Так происходит, например, с Нигерией, где ВВП на душу населения составляет чуть менее 3000 долларов (немногим ниже даже Анголы)[454]. Для процветания при низком объеме ресурсов на душу населения недостаточно хорошо проведенной диверсификации. Необходимо еще обеспечить высокие темпы роста независимой от ресурсов экономики.
Глава 16. Жизнь и смерть одного ресурса
О жизни и смерти экономического ресурса на одном поучительном примере