Расскажем вкратце о том, что нам точно известно о Босковиче.
Каждый раз, когда я называю его итальянцем, я навлекаю на себя проклятия хорватов. Очевидно, Боскович – единственный выдающийся человек, которым может гордиться этот известный своей жестокостью народ. Однако в действительности, если Руджиеро Джузеппе Боскович (оба его имени являются итальянскими или произносятся как итальянские) и родился в Дубровнике 18 мая 1711 года, то всю жизнь прожил и умер в Милане. Он оставил Италию лишь тогда, когда там был запрещён орден Иезуитов в 1740 году. Тогда он уехал во Францию и стал директором оптической связи в военно-морском министерстве.
В 1726 году он вступил в Общество Христа и стал профессором математики в его университете. Светский иезуит, щедро наделённый чувством юмора, он прекрасно писал, а Вольтер сказал о нём: «Ум Ньютона в устах Вергилия».
Он интересовался археологией, физикой, химией. А в целом ряде различных областей опережал не только свою, но и нашу эпоху.
Вот, к примеру, несколько его предположений, взятых отдельно, на удивление новаторских:
учреждение международного геофизического года;
заражение малярией посредством комаров;
возможности применения каучука – идея, осуществлённая другим иезуитом, его другом Ла Кондамином;
наличие планет вокруг других звёзд, помимо нашего Солнца;
невозможность локализовать психику в определённом месте тела;
сохранение «частицы количества» движения в мире, закон, открытый лишь в 1958 году и известный под названием «постоянная Планка».
Он много писал. Самая удивительная из его книг, написанная в 1758 году, – «Theoria philosophiae naturalis». Эта книга в точности подтверждает замечание, сделанное мной по поводу её автора в книге «Утро магов»: «Мутант? Пришелец из другого времени? Пришелец с другой планеты, скрывающийся в обличье этого загадочного серба?»
Мне следовало бы, признаюсь, сказать не «серба», а «хорвата».
Изучая Босковича в течение более десяти лет, сопоставив свои труды с исследованиями русских и югославских специалистов по Босковичу и учитывая исследования, приведённые мной выше, я сегодня серьёзно склоняюсь к гипотезе о том, что Боскович – это гость, пришедший из будущего.
Поговорим об этом подробнее.
Боскович начинает свою «Теорию» рядом пронумерованных предположений, в которых факты не подтверждены никакими доказательствами. Безусловно, это не является традиционным научным методом. Но, возможно, ему было крайне затруднительно рассказывать о том, откуда он черпал знания.
А ведь его предположения намного опережают ту эпоху, а иногда даже нашу. Таким является предположение «Physica XXIV», объясняющее феномен хвостов кометы эффектом давления солнечного излучения, а также предположение «Physica XXXIV», согласно которому молния есть электрический разряд между облаками и землёй.
Считается, что многие из его предположений сильно опережают своё время. В частности, предположение о статистике и возможности, согласно которому может произойти любая случайность, было бы для этого достаточно времени.
Боскович пишет:
«Если все буквы, образующие в совокупности одну из поэм Вергилия, высыпать в один мешок, а затем вынимать и помещать одну рядом с другой и продолжать эту операцию до бесконечности, то после определённого числа комбинаций найдётся та, которая соответствует этой поэме Вергилия».
Уиллард Гиббс в XIX веке, а Борель в XX пришли к этому же выводу, но Боскович написал это ещё в 1758 году.
Так же, как он объявляет о современной статистике, Боскович объявляет и об относительности. И отнюдь не расплывчато. Он пишет:
«Мы не можем с абсолютной точностью определить местоположение (modos existendi locales), дистанцию или величину чего-либо. Мы не можем знать, что за движение увлекает нас и одновременно наш мир, ни о нарастании, ни об уменьшении этого движения, которые не меняют наших представлений. То, что мы можем сказать о пространстве, мы можем также легко утверждать и о времени. И пусть заурядный ум не считает, что можно перенести одну локальную меру Времени в другой момент того же Времени: ему сразу же станет ясно, что это будет уже другая мера, но он предполагает, что она равна первой из-за того, что он предполагает равенство движения, меру Времени. Однако невозможно изъять от того места, где она была измерена, величину длины и величину Времени и перенести их в какое-либо другое место и сравнить обе эти величины с третьей».
Это 1758 год. Перед нами кратко изложенный частный принцип относительности, о котором Эйнштейн заявит в 1905-м.
Это невероятно, но это так. И это лишь начало. Так как Боскович продолжает и описывает другие возможности, принадлежащие, вероятно, будущему, но никак не его и не нашему настоящему.
Вот так, спокойно, как человек, не предполагающий, а излагающий точные факты, он говорит о возможности достичь звёздных миров, находящихся за пределами нашей Вселенной, нашего Времени, проникнуть через твёрдую материю, находиться одновременно в нескольких разных местах, о существовании таких Вселенных, в которых наша Вселенная сравнима лишь с одним из атомов…
А также о перемещении во Времени.
Нет необходимости ни додумывать, ни экстраполировать, исходя из написанного Босковичем. Надо просто это прочесть.
Чтобы помочь читателю это понять, я изложу основную идею теории Босковича, не прибегая к математике (что, безусловно, неверно по отношению к этой идее, подобно изложению «без математики» теории Эйнштейна). Но ничего не поделаешь.
В своей книге, опубликованной в 1758 году, Боскович предполагает, что пространство, Время и движение прерывисты, состоят из «частиц». Что касается движения и материи, то эта теория появляется в начале XX века: это «квантовая» теория Планка. Невозможно, чтобы она была изложена в XVIII веке. А это было именно так.
Что же касается Времени и пространства – это наука будущего. А выводы, которые он извлекает из этой теории, настолько смелы, что намного опережают самые передовые идеи физики 1974 года. Например:
«Но, возможно, существует иной по отношению к нашему порядок вещей, при котором, к примеру, нет никакого соотношения расстояния… или Времени. Разуму чрезвычайно трудно это понять, и едва ли возможно принять».
«Если вначале одна и та же материальная точка соединена с одной и той же точкой пространства в нескольких моментах Времени, разделённых некоторыми интервалами, то в том же месте произойдёт регрессия».
«Для нас было бы возможно проходить через закрытые двери и пролетать через стены, не встречая на своём пути никакого препятствия… если бы мы могли сообщить себе достаточную для этого скорость».
«Возможно, что Солнце и все связанные между собой звёзды представляют собой лишь одну из частиц некого высшего по отношению к ним порядка… и что все они принадлежат к другому порядку, ещё более огромному; и возможно, что существует множество частиц этого же порядка».
Всего в нескольких фразах, взятых не из научно-фантастического произведения, а из научного труда, написанного в середине XVIII века, Боскович последовательно упоминает и Вселенные, находящиеся вне нашей пространственно-временной системы, и перемещение во Времени, и прохождение сквозь стены, и миры, по отношению к которым наша Вселенная является всего лишь одним из атомов.
Кроме этого, он говорит и о многих других возможностях. На сколько десятилетий, на сколько столетий опережая современную науку?
Так, он считает, что «частицы» материи, частицы пространства и частицы времени могут иметь восемь различных сочетаний (два в кубе). Что, например, даёт возможность одному объекту находиться одновременно в двух различных точках пространства (replicatio). Но Боскович полагает, что этот феномен не существует в известной нам природе.
Нет сомнений, что он отнёсся бы с большой долей скептицизма к биолокационным или мультилокационным возможностям, приписываемым некоторым святым, а в наши дни – Падре Пио. Надо признать, что относительно Падре Пио католическая церковь также придерживается весьма скептической точки зрения.
Даже у Эйнштейна, даже у Ньютона мы не находим такой смелости воображения, как у Босковича.
Примерно в то же самое время Гаусс открывает неевклидову геометрию, однако не осмеливается публиковать свои труды… Боскович же спокойно излагает истины будущего, как человек, не опасающийся ни людского мнения, ни громометаний церкви. И даже если он был суров по отношению к глупцам, его никогда не преследовали и не считали сумасшедшим.
Уже в то время довольно быстро стало ясно, что он знает всё, всё читал, всё изучил. С ним советуются по всем проблемам, в частности, о том, как помешать рекам размывать берега, как отремонтировать купол собора Св. Петра в Риме, или же открыть места для проведения археологических раскопок, или вылечить больных малярией.
Внешне он напоминает человека, чем-то похожего на Арамиса, придворного аббата, галантного и весьма скрытного относительно своих успехов у женщин. Иногда он – дипломат, выполняющий секретную миссию. А прежде всего – очень представительный учёный. 26 июня 1760 года он становится членом Королевского Общества и сочиняет в честь этого события восхитительную, как говорят, благодарственную поэму.
Даты его рождения и смерти могут с таким же успехом оказаться вымышленными. Акты гражданского состояния в то время не регистрировались. А если его документы и были представлены при поступлении в колледж Иезуитов, то там, как правило, не слишком внимательно их изучали. Что также бывало и в тех случаях, когда дело касалось внебрачных детей важных персон.
Свидетельство о смерти в те времена, как правило, также составлялось весьма неточно.
Г-жа Элизабет Хилл, являющаяся лучшим из биографов Босковича, пишет, что свидетельства о его рождении не обнаружено, а имеется лишь запись, сделанная в списках о крещении детей в Дубровнике.
Она также утверждает, что после его кончины была запрещена какая бы то ни было похоронная процессия и что его могила затеряна. Очевидно, не было и намёка на какое-ли