– Что, милая?
– Рада, что… встретила тебя… и… полюбила.
В горле ангела клокотал ужас, который накрывал его с головой. Имрама трясло. Душа разрывалась. А в горле был ком размером с землю.
– Ариэлла, – начал он, но понял, что она больше не дышала.
Он закричал.
Имрам закричал так, словно его душа горела в адском пламени.
По лицу катились слезы.
Он шумно дышал и не верил, что Ариэллы больше не было. Ее существование закончилось, и Имрам желал того же для себя.
В его крике было столько боли, что даже гончие откликались на его зов.
А потом в сознание Имрама стали проникать посторонние звуки. Лязг мечей, крики борьбы и боли, вой гончих.
Имрам склонился над Ариэллой и превозмогая душевную боль, сильнее которой он никогда не испытывал, поцеловал ее в губы. Встал, аккуратно опустил тело своей нимфы и развернулся.
Перед глазами у Имрама была пелена. Он сжимал в руке меч и шел в сторону бойни, по венам ангела бежала чистая скорбь, и он понял, наказание от создателя, это не лишение Имрама сна, а потеря Ариэллы. Он знал, что с этим никогда не смирится.
Он рубил гончих с остервенением.
Кристофер увидел Имрама и не узнал того. Лицо ангела было маской боли. Он с громким кличем мастерски размахивал мечом. После него оставались горы разрезанных гончих. Но они все равно выползали из разлома, и Кристоферу казалось, что они сражаются с ветром.
Имрам шел так, словно не боялся смерти. Он практически не прикрывался и не уклонялся.
И он нашел смерть, которую так искал. Двое демонов, которые раньше принадлежали Асмодею, а теперь прислуживали Лилит, напали на него с двух сторон. Они срубили Имраму голову демоническим мечом, что означало – ангел больше не оживет.
Сади видела это. У нее уже не осталось слез. Она обернулась к садам и закричала:
– Помоги им!
Она понимала, что Лилит никого не оставит в живых. Кристофер и те, кто был с ним, уже оказались в меньшинстве.
– Помоги им!
Он не выходил. Сади пошла в сады периодически наблюдая за тем, что творилось на земле.
– Прячется как трус, – сказала она и за спиной услышала голос.
– Я не буду им помогать.
Сади обернулась, собираясь предпринять столько попыток, сколько понадобится, чтобы переубедить Его.
Один из ангелов спустился от врат и нашел Кристофера, он сообщил демону, что второго плода Потомок не нашла.
Кристоферу снова удалось добраться до Лилит, но толку в этом не было. Ему ее не убить. Они кружили друг напротив друга. Их взгляд неотрывно смотрел на противника.
– Все это бесполезно, – сказала Лилит. – Сдайся.
– А смысл?
У Кристофера практически не осталось сил. Ран на теле было слишком много, Правое крыло было разрезано в двух местах.
– Да, смысла в этом нет.
Лилит бросила взгляд на врата и снова улыбнулась.
– Знаешь, зачем Он создавал врата на садах? – неожиданно спросила она, продолжая ходить кругами и сжимая в руках рукояти алых мечей.
– Мне он не рассказывал.
– Зато он многое рассказывал мне.
– Не понимаю, почему.
– Говорил, что я первый его ребенок и больше поделиться ему было не с кем.
– Так что там с вратами? – спросил Кристофер и встряхнул головой, чтобы избавиться от помутнения перед глазами.
– Он сотворил врата, чтобы ангелы не сбежали к людям. Боялся остаться один.
– Он все равно остался один.
Лилит улыбнулась:
– Пока нет, но скоро будет. Скоро самый большой, а, возможно, и единственный страх нашего создателя постучится к нему в дверь.
Лилит сама бросилась на Кристофера. Их мечи снова столкнулись, и меч демона развалился. Лилит засмеялась и вонзила оба меча в живот Кристофера. Он осел на колени, Лилит склонилась к самому лицу демона и поцеловала его в губы, из которых текла кровь.
– Прощай, Люцифер, – прошептала она.
Лилит дернула руки в стороны и взмахнув крыльями взлетела к вратам.
Кристофер лежал на покрытой кровью земле, он не мог встать. Силы его покидали. Он понимал, что жизнь уходила с каждым новым выдохом. Перевалившись на спину, Кристофер смотрел в небо, на красоту садов и наблюдал, как Лилит уничтожала ангелов, которые не сдавались до последнего. Тела белокрылых падали на землю слишком быстро.
В это время Сади стояла перед Ним и молила:
– Спаси их. Никто не заслуживает такой боли и страданий.
Ее душа разрывалась на части.
– Я не могу.
– Кто может?
– Ты.
Сади тут же обомлела.
– Что? Что я должна сделать? – Девушка схватилась за эту соломинку обеими руками.
– Ты видела, как потомкам удавалось останавливать Лилит? Но они были слабее, не дошли до крыльев. А ты дошла. Ты в садах. Там, где все началось.
Сади вспомнила, как в видении наблюдала за старухой, которая вонзила в себя нож.
– Я должна убить себя? – спросила Сади, не веря в то, что именно этого от нее просил Он.
– Жертва. Все началось с моей крови и должно ею закончится.
Сади вернулась к вратам и подняла кинжал, которым ее ранил Асмодей. Лилит расправилась с последним ангелом и подлетела к вратам. Увидев кинжал в руках Сади, она тут же изменилась в лице, которое было испачкано в крови. Не в ее.
– Не вздумай, – сказала Лилит.
Сади посмотрела туда, на море крови. Из выживших остались только гончие. Не было больше ни белых, ни черных крыльев.
– Ты всех убила. – сказала Сади. – Пусть они познают лучшую жизнь, – теперь Сади обращалась не к Лилит, хотя смотрела на нее. – Верни их. Я готова принести жертву, только верни их.
Сади замахнулась и вонзила в себя кинжал.
Лилит открыла врата и подлетела к Потомку. Она пыталась зажать рану, сделать хоть что-то, но Сади умирала, и Лилит чувствовала это, ведь и ее силы исчезали.
– Глупая, – прошипела сквозь зубы Лилит. – Ты слишком поздно принесла жертву.
Лилит упала рядом с Сади, гончие тоже начали валиться одна за одной. Их дыхание замедлялось.
– Пожалуйста, – шептала Сади, видя перед собой Его силуэт. – Исправь все. Мы заслужили мира.
Веки Сади опустились, а следом за ними и грудь перестала подниматься в дыхании.
Герхард был в этот момент на улице и смотрел в сторону яблоневого сада, а потом он почувствовал, что больше не был с Сади единым целым, он даже не успел улыбнуться, как рухнул, и его сердце сделало последний удар.
Все стало разваливаться. Улетало, превратившись в прах. Словно и не было садов, разлома, Россе, синего тракта, демонов и ангелов.
Больше не было ничего.
Эпилог
Я создал их и, вмешавшись в жизнь Адама и Лилит, все испортил. Пытался исправить и сделал еще хуже.
А потом решил оставить все как есть и посмотреть, к чему они придут. Они пришли к своему полному уничтожению. Я смотрел, как они истребляли друг друга, и не понимал, как я мог создать столь ужасных существ, для которых дарованная жизнь – всего лишь игра.
Я не испытывал к ним сострадания.
Пока она, мой самый дальний и последний Потомок, не стала молить о спасении. Не о своем. Она просила за других и отдала за это жизнь.
Я видел мир ее глазами, и там было не только ужасное. Я видел, как она вспоминала про Норну, с трепетом и нежностью. Она переживала за Люцифера, в ее сердце зрела любовь, полноты которой девушка так и не успела испытать. Она думала про Лилит и жалела ее до боли в сердце.
Сади думала о всех, кроме себя.
Я стер мир, превратив его в прах, не оставив даже руин, на которых можно было бы построить новую цивилизацию.
Я более не мог его видеть.
Не хотел.
Но даровал своим детям последний шанс. В мире, где не было ангелов и демонов, где не существовало разделения на виды. Из-за Сади я позволил им жить, не помня того, что было ранее.
Но некоторых все равно тянуло друг к другу.
В этот раз я оставил их, и это было самым верным решением.
***
Таверна была полной, но еще больше посетителей находилось за ее пределами вокруг накрытых столов. Ежегодный праздник урожая всегда собирал всех – и знать, и крестьян.
Девушки вышли из таверны с подносами, полными эля, и стали разносить его.
– Он придет не один, – сказала Ариэлла.
Щеки ее горели, а улыбка уже месяц не сходила с лица.
– Ты действительно будешь знакомить его с отцом? – спросила Сади и не смогла сдержать смешка.
– Они знакомы уже.
– Да знаю я, просто вспомнила их знакомство.
После этих слов обе девушки засмеялись. Имрам и отец Ариэллы были знакомы еще с давних времен. Имраму было пять, когда отец Ариэллы взял его в семью.
Сади поставила последнюю кружку и вытерла со лба пот. Она поймала взглядом Норну, которая опять что-то высказывала Винсенту. Ей всегда все не нравилось, она хотела, чтобы таверна процветала, а Винсент вместо того, чтобы следить за порядком, снова рисовал. Его невозможно было контролировать, но Норне приходилось с этим мириться. Ведь самое больше пастбище принадлежало ему, а Норне он “помогал” только из-за своей жены, которая была дочерью старухи.
Сади развернулась, чтобы отправиться за очередной порцией эля и ее практически сбил с ног мужчина.
– Да что ж это такое, – запричитала Сади, наклоняясь за упавшим подносом.
Мужчина опередил ее и поднял поднос первым. Сади потянулась за вещью, но поднос тут же был притянут к мужской груди. Девушка подняла взгляд и встретилась с удивительными серыми глазами, в которых поблескивало нечто неуловимо знакомое.
– Мне нужен поднос, – сказала Сади, а сама во все глаза смотрела на темноволосого мужчину.
– Мы знакомы, – произнес он.
Сади понравился его голос, где-то на задворках памяти она знала, что уже слышала его.
Они молча смотрели друг на друга, пока Имрам не подошел к ним и не представил друг другу.
– Сади, познакомься, это мой друг Кристофер, он приехал из соседнего города со своими братьями и сестрой. Будет договариваться с Норной по доставке зерна.