Друг, ради Господа, не рой
Останков, взятых сей землей;
Нетронувший блажен в веках,
И проклят – тронувший мой прах.
Согласно легенде, авторство принадлежит самому Шекспиру, и сочинил он эту эпитафию не из поэтических соображений, но из практических. Во времена, когда жил Шекспир, тела мертвых часто выкапывали – для медицинских исследований, чтобы освободить место для других тел или чтобы разграбить могилу. В случае великого поэта была еще и угроза со стороны поклонников, которые могли захотеть урвать себе сувенир на память. Эпитафия была своего рода табличкой «Не беспокоить», которую Шекспир повесил на дверь своего последнего приюта, где и поныне наслаждается вечным сном.
И англичане серьезно относятся к этому проклятию. В 2008 году надгробной плите и другим каменным поверхностям в церкви требовалась реставрация – сказывались время и износ. Команде, ответственной за работы, пришлось успокаивать народ Англии, обещая не трогать кости Шекспира и по возможности не тревожить его могилу.
Но вот в чем дело, могила Шекспира могла уже быть потревожена столетия назад. Давно ходят слухи, что среди останков поэта не хватает черепа – что в какой-то момент он пропал из могилы. Конечно, подобных слухов можно было ожидать, когда речь идет об авторе незабываемой сцены в «Гамлете», в которой датский принц разговаривает с черепом друга, «бедного Йорика».
В 2016 году команда ученых просветила могилу георадаром – технология, которая не потревожила бы шекспировские кости и, соответственно, не привела бы в действие проклятие, – чтобы проверить ее на наличие черепа. Они обнаружили следы вскрытия в той части могилы, где должен находиться череп. Интересная находка, но ничего конкретного.
Так что до тех пор, пока не найдется человек, который плюнет на проклятие и полезет в могилу Шекспира копаться в поисках окончательных ответов, вопрос черепа остается открытым. Хотя, может, есть и другой вариант.
Профессор Фрэнсис Теккерей из Витватерсрандского университета в Йоханнесбурге выдвинул идею. В 2015 году он давал интервью газете «Телеграф» и предложил метод, с помощью которого можно добраться до черепа Шекспира, но избежать проклятия. Он сказал: «Можно, пожалуй, найти лазейку; снять надгробную плиту и провести поверхностное и безвредное лазерное сканирование костей с высоким разрешением, использующееся для судебно-медицинского анализа. Так все кости останутся на своих местах. К тому же Шекспир ничего не сказал про зубы в своей эпитафии».
Будем надеяться, проклятие Шекспира не слишком придирчиво к точности формулировок.
Эта книга проклята!
Прямо сейчас вы держите в руках проклятую вещь. Благодаря проклятию, напечатанному на странице 3, эта книга защищена от кражи. Совершившего проступок ждет повешение и выедание глаз вóронами.
Может показаться, что это слишком агрессивно для книги. Но это проклятие всего лишь поддерживает древнюю традицию, которую можно проследить по меньшей мере с VII века до н. э. В коллекцию ассирийского царя Ашшурбанапала входили таблички с угрозой божественной кары против каждого, кто украдет их или напишет на них свое имя. Книжные проклятия основательно вошли в моду в средневековой Европе, когда писцы терпели месяцы тяжелой работы, чтобы создать единственный экземпляр. И они хотели защитить свои книги – не только потому, что в них было вложено столько кропотливого труда, но и потому, что кража книги зачастую приводила к потере уникальной крупицы знания, ведь массового производства тогда не существовало. Книжные проклятия были чем-то вроде древнего копирайта. Только вместо тюремного заключения и штрафов нарушителя ждали во`роны, готовые выклевать глаза. Или еще что похуже.
Практика сопровождать книги проклятиями существовала по крайней мере до XIX века, когда книги уже стали широкодоступными и явно не стоили ничьих души и тела. Проклятие в качестве эпиграфа появилось в Германии в 1800-х годах и вышло из-под пера неизвестного книжника, которого похоже больше интересовали лингвистическая и литературная, чем сверхъестественная сторона вопроса. Каждая строчка его проклятия начиналась с латыни, а кончалась на немецком языке.
Другие серьезные последствия книжных проклятий: поджаривание на сковороде, смертельные болезни, утопление, растерзание свиньями и просто смерть. Я надеюсь, вы приобрели эту книгу честным путем.
Проклятое на чердаке
Они появляются на блошиных рынках и распродажах имущества. В набитых доверху гаражах и подвалах. Они находятся во время переездов и генеральных уборок. Предметы мебели. Предметы декора. Предметы одежды. Игрушки. Безобидные вещи. И возможно, проклятые. Большинство проклятых вещей – не роскошные бриллианты и археологические артефакты, а предметы быта, вроде тех, которыми заставлен ваш дом.
И именно поэтому они столь опасны. В этой главе вы узнаете о стульях, убивающих всех, кто на них сядет; картинах, вызывающих пожары; коробках, которые лучше не открывать; куклах и украшениях опаснее, чем мечи и ружья; и других вещах. И все из них похожи на вещи, которые могут лежать у вас на чердаке прямо сейчас…
Плачущий мальчик
Текущее местонахождение: разные уголки мира
Художник: Бруно Амадио и Анна Цинкейзен
Время написания: 1950-1970-е
Псевдонимы автора: Джованни Браголин, Франшо Севиль
Есть плохие картины, а есть проклятые. Первые не соответствуют общепринятым идеям об эстетике, оригинальности и технике. Вторые сжигают дотла дом вместе с тем, кто рискнет повесить их над камином. Хороший пример второй категории – печально известная серия европейских картин, все под названием «Плачущий мальчик».
Эта легенда о проклятой вещи относительно свежая. Она зародилась в 1980-х, в то же десятилетие, когда «Смурфики» выпускали продукцию с демоническими мотивами, а рок-группы промывали мозги слушателей, шифруя в песнях сатанинские послания[21]. Это было увлекательное время расцвета современного фольклора. 4 сентября 1985 года британский таблоид The Sun опубликовал статью под заголовком «Пылающее проклятие Плачущего мальчика». Статья эта была перепечатана из местной газетенки города Ротерем, где она вышла двумя днями ранее. Заголовок был что надо, но сам материал оказался не хуже.
В центре сюжета была трагедия, разыгравшаяся в доме Холлов. Большая часть их владений была уничтожена в пожаре, не считая одной вещи: дешевой картины из универмага с изображением мальчика в слезах. Но одного этого было бы недостаточно для появления легенды. Раздуть ее пламя помогла цитата, принадлежащая пожарному – очевидцу событий. Он утверждал, что картина была серийного производства, что подобные изображения плачущих детей нередко оставались целыми при пожарах и что в пожарной станции скопилось около пятидесяти таких картин, начиная с ранних 1970-х.
Из этого утверждения можно сделать три поразительных вывода. Во-первых, эти ничем не примечательные картины выходили целыми из огня в течение более чем десяти лет. Во-вторых, в домах с этими картинами подозрительно часто происходили пожары. И в-третьих, пирокинетические способности портрета, похоже, не были особенностью только оригинала, но передавались и копиям. В мире массового производства последний вывод, пожалуй, являет собой настоящий кошмар. Но единственный итог, подведенный The Sun, был таков: все копии «Плачущего мальчика» прокляты.
Эта мысль до чертиков напугала многих владельцев репродукций. Когда The Sun предложила читателям присылать свои копии, редакция получила 2500 изображений грустных детей со всех концов Англии. Что примечательно, это был не один и тот же мальчик. Некоторые портреты изображали нескольких плачущих детей. Иногда героиней картины была девочка. Но на всех картинах были дети, льющие, по-видимому, горючие слезы.
The Sun устроила массовое сожжение присланных портретов на Хэллоуин. После чего опубликовала фото с этого мероприятия, на котором женщина со светлыми волосами в пожарной каске и джинсовых шортах – одна из моделей со скандальной Третьей страницы[22] – бросает портрет Плачущего мальчика в большой костер.
В последующие годы легенда обросла деталями благодаря вниманию медиа и публики. Появились подробности касательно оригинала. Говорили, что мальчика звали Дон Бонильо, он из Испании, и он случайно устроил пожар, в котором погибли его родители. Огонь следовал по пятам за Бонильо, куда бы он ни пошел, из-за чего его прозвали Дьябло (исп. Дьявол). Осиротевшего мальчика взял к себе священник, который издевался над приемышем; а позже над ним издевался и художник, написавший его заплаканный портрет. Короткая жизнь мальчика оборвалась в 1970-м, когда он погиб при взрыве автомобиля. Понятное дело, легендарному Плачущему мальчику нужна была трагическая история. На самом деле модель с портрета так и не идентифицировали; более того, как уже говорилось, на картинах были изображены разные дети.
Что же до автора, произведения были часто подписаны именем Джованни Браголин. Однако никакого Браголина никогда не существовало. На каком-то этапе считалось, что Джованни Браголин – это псевдоним художника по имени Франшо Севиль. Но и никакого Франшо Севиля тоже не было. Наконец, удалось установить, что и Севиль, и Браголин были псевдонимами итальянского художника Бруно Амадио – который был вполне реальным человеком, хоть и любил плодить сущности.
Амадио написал множество портретов плачущих детей, репродукции которых разошлись по универмагам Британии и продавались там на протяжении 1950-х, 1960-х и 1970-х. Дело осложнилось тем, что другая художница, Анна Цинкейзен из Шотландии, тоже писала портреты печальных ребятишек и пользовалась теми же каналами сбыта. К моменту, когда зародилась легенда о проклятии, оба художника уже скончались.