– Входящий звонок, – сообщила кукла. – Вызывающий не определен.
Я оторвался от дисплея. Это что-то новенькое.
– Принять.
Экран передо мной вспыхнул, интерфейс распался на пиксели, тут же складываясь в улыбающееся худое лицо молодого брюнета. Черный капюшон едва накинут на голову, темные глаза блестят довольством.
– Здравствуй, Алекс.
– Доброго времени суток, – кивнул я. – Кто вы и что вам нужно?
Он усмехнулся, откидываясь назад. На секунду вместо лица мелькнули серые кости черепа. Но стоило звонящему приблизится, все пришло в норму.
– Меня зовут Макс, – сообщил он. – Вижу, ты уже догадался кто я.
– Я не привык общаться с искусственными интеллектами, – недовольно дернул щекой, отчего челюсть сразу заныла снова. – По какому поводу звонок?
– Нарушение безопасности Сети, – Макс улыбался, а мне всей душой хотелось придавить его. – Я знал, что ты попробуешь нечто в этом духе, поэтому терпеливо ожидал, когда твой характер заставит взломать какой-нибудь сервер. Хорошо, что это оказалась система слежения – я с легкостью затру записи о твоем вмешательстве в мою работу.
– Зачем? Он напал на меня, я имею право отстаивать…
– Не смеши, Алекс. Ты прекрасно знаешь, Ричард тоже служит Властям. Как и ты. Вот только – ты один из десяти тысяч тестировщиков новой игры, а он – заслуженный борец с Подпольем.
На дисплее всплыло досье Кригга. Я пробежался глазами по строчкам, сжимая кулаки.
В иное время Рик стал бы замечательным военным. Прямой, ответственный, дисциплинированный. Такими кадрами не разбрасываются даже в наше, мирное время.
А уж про участие в обнаружении и устранении ячейки Подполья – и говорить нечего. По сравнению с этим мои пять лет работы в маленькой конторке по безопасности Сети – просто жалкая клякса в резюме.
– Я перешлю тебе все необходимые файлы, – продолжил Макс. – И, если тебе так уж хочется – составляй свою жалобу, устраивай суд. Но замечу, что ты все равно его проиграешь.
– У меня доказательства, – пожал плечами в ответ. – И я могу нанять хорошего юриста.
– А у него будут лучшие, – усмехнулся он.
– Я работаю на Сару.
– А он на Никоса, – пожал плечами ИИ. – Не думаешь же ты, что Власти станут тягаться друг с другом ради тебя? Скажу по секрету, – его лицо приблизилось, – у них и без того хватает забот, Алекс. Я же рекомендую тебе хорошенько отдохнуть, прежде чем снова возвращаться в «Проклятые Земли».
И, договорив, он исчез. На дисплее тут же засветились нужные файлы. Не обманул – прислал все, что нужно. Вот только желания что-либо делать с этими записями у меня отпало.
Откинувшись в кресле, закрыл глаза и глухо застонал, саданув кулаком по подлокотнику. Чертов ИИ прав, по сравнению с Криггом, я – ничтожная тля. Не особенный, не избранный – обычный человек, уже попавший в сети Властей.
Привык считать себя лучшим. Я же тружусь на корпорацию, я не праздно живущий нахлебник. Мне открыты все дороги – как же! Стоило возгордиться – тут же щелкнули по носу, чтобы знал свое место.
– И добавили в морду для закрепления, – потирая челюсть, пробормотал я.
Кукла тут же снова продемонстрировала шприц. Отмахнувшись от безмозглого робота, перелез в кровать и, закрыв глаза сгибом руки, тяжело вздохнул.
Если судить со стороны полезности общества в мирное время – что важнее, герой невидимой войны или стандартный винтик системы?
Понятно, отбросив человеческую составляющую, любой выберет нормальную сытую жизнь вместо рисков и приключений. Таковы люди – важнее знать, что завтра будет еще один день, каким бы плохим он ни был, чем совать голову в пасть льву в надежде, что тобой не закусят.
Львы… Когда я в последний раз их видел? Лет двадцать назад, на экскурсии в заповедник?
Чертов Рик! Неужели один удар по морде настолько продуктивен, что я начал страдать от ощущения собственной никчемности? Ну, помог он с Подпольем, хорошо, честь ему и хвала, но…
Мазнул тоскливым взглядом по капсуле. Я-наемник такими вопросами голову бы себе не забивал. Как там говорил сотник, пусть конь думает – у него голова большая?
Воспоминания о старом усатом вояке нахлынули волной, заставляя заново переживать радости солдатской жизни, словно они происходили со мной. Помню, как болели руки от стертых в кровь мозолей.
В голове закрутилась мысль, и я почти вскочил в кровати.
– Отбивай мяч, – велел послушно ожидающей кукле. – Если Алекс в игре – моя настоящая личность, значит, исключив среду, он стал квинтэссенцией меня настоящего? Незамутненный Алекс, со всем его потенциалом, реальнее в игре, чем в настоящем мире?
– Среду нельзя удалить. Так или иначе, влияние должно быть оказано. Иначе любой человек остановился бы в развитии на уровне животного. Социум определяет, каким вырастет человек.
– Если только не вопреки обществу, – кивнул я.
– Вне зависимости, – покачала та головой, – против или за существующий социум ты действуешь. Так или иначе – основой выступает наличие окружения. А уже сама личность определяет, в зависимости от суммы факторов, на какой стороне будет выступать. Это теория, никто не может провести реальное сравнение. Так, чтобы иметь два абсолютно идентичных начальных объекта, и на выходе получить действительные, а не теоретические результаты. Каждая личность, так или иначе, развивается иначе, чем другая. Даже при схожих исходных данных – результат может оказаться прямо противоположным.
– Никто не мог до сих пор, – поправил я. – С этой штукой, – махнул в сторону капсулы, – можно такой анализ провести. Для каждого индивидуума. Заранее определить сторону, его настоящее я, его стремления.
Кукла кивнула.
– В таком случае игра становится глобальным социальным проектом по определению внутренних врагов еще до того, как сам человек осознает, что хочет воевать с системой.
Я замер, переваривая сказанное машиной. В отличие от куклы, могу представить, к чему приведет подобный проект. Никаких ссор и споров. Никакой оппозиции. Утром лег в капсулу, а к вечеру тебя уже переработали в компост, как не соответствующего нормам Властей.
Тотальный контроль. И люди с радостью примут его, не разглядев за развлечением опасности. Насильственные методы вызывают лишь отторжение, история не раз это доказывала – диктатура, основанная на крови, рано или поздно будет свергнута. Но кто будет свергать пришедшего с миром, да еще всучившего тебе в руки безбедную беззаботную жизнь? Наоборот такой благодетель будет обожаем и обожествлен.
Подойдя к окну, дернул створку. Холодный ветер ворвался в комнату, заставляя встать волосы по всему телу.
Новая Москва никогда не спит. Вечернее освещение, горящие фары проносящихся по магистралям автомобилей, завлекательные стенды реклам. Мир живет припеваючи, не подозревая, что с ним станет уже на следующий день.
Свобода от ответственности. Сперва за собственную жизнь, затем за обеспечение. И, как итог, свобода от выбора.
И самое страшное – мы даже не заметили, как сами позволили всему случиться. Да, были слабые протесты биоконов, кто-то даже Подполье организовал и устраивает теракты. Но разве это что-то меняет? Если то же самое общество, ради которого террористы стараются, отвергает сам факт необходимости этой войны.
– Прямо-таки падение железного занавеса, – усмехнулся, закрывая окно.
– Железный занавес пал потому… – начала кукла, но я оборвал взмахом руки.
– Не мешай.
И, правда, не мешай, Алекс. Если мир катится к чертям, у тебя есть только два выхода – пытаться докричаться до безразличной толпы, покрывая себя клеймом безумца и биокона-ретрограда, или насладиться видом ядерных грибов, раскрасивших небосвод.
– Это не моя проблема, – прошептал, разглядывая горящие неоном вывески. – Я – всего лишь маленький винтик машины. Я не решаю, как и когда остановится, всего лишь кручусь в строго заданном направлении. Ни шага в сторону, ни собственной воли.
Удивительно, как много меняет в голове один удар в челюсть, подумал, садясь в кресло. Что у меня есть? Только я сам. И пока еще могу решать, каким быть, каким стать. Каким хочу видеть себя сам.
И если я-наемник более целостная личность, чем я-реальный, что мешает самому стать настоящим собой? Тем, кто не боится отстаивать свою самость, кто четко знает, чего хочет и за что воюет. Да, пусть в биографии наемника ценой меча было презренное злато, важен сам смысл.
Отметая согласие на бета-тест, что у меня остается? Какова моя глобальная цель? Рано или поздно, работа на корпорацию закончится, что останется после нее? Чем стану заниматься, покинув мир Проклятых Земель?
Я не эскапист, чтобы срываться в игру с первыми лучами солнца и торчать в ней до потери пульса. Реальный мир мне однозначно важнее выдумки.
Один факт оспорить нельзя точно – уже сейчас Проклятые Земли меняют меня настоящего. Простая демонстрация того, кем я мог бы стать при других обстоятельствах, заставила переосмыслить ценности, впитанные с детства.
– И что за сюрпризы ты мне еще преподнесешь? – спросил, оборачиваясь к капсуле.
Глава 4
Сияние ушло, уступив место угольно-черным тучам и глухому безветрию. Приближающаяся непогода заставляла заранее морщиться от холода и мечтать о горячей еде и постели.
Из распахнутой ставни доносились удары молота, проникали запахи раскаленного металла вперемешку с ароматом горячей похлебки. Стоило покинуть стены молельни, по ушам ударил гвалт десятков людей – беженцы из Сухого Ручья явно решили не продолжать путь на север.
За время, проведенное в часовне, немногочисленные мужчины успели сколотить собственный барак. Толстые бревна, еще пахнущие свежим распилом, пара окон, да два дверных проема. Строили явно на совесть, словно собирались остаться жить прямо здесь, на заставе.
– С возвращением, сын мой.
Отец Генрих появился из-за угла молельни. Рукава сутаны закатаны, пальцы перемазаны смолой. Даже на лице несколько разводов сажи, в волосах застряли мелкие стружки. Священник, похоже, приложил руку к возведению новых построек.