Безветрие лишь усугубляло положение. Дышать стало невозможно – легкие забивал едкий дым, густой поволокой поднимающийся над землей.
– Мне это не нравится, – сообщила Лиса, натягивая кусок ткани на лицо. – Такое ощущение, что горит сам город.
Я не стал отвечать, лишь поддал пятками. Кони перешли на рысь, бодро мешая черно-белый снег копытами. Тревожно вглядываясь вперед, я рассматривал пылающий Хелмгард.
Высокие стены, сложенные из грубо отесанных каменных блоков, окрасила черная, как ночь, сажа. Жирные угольные разводы лизали ворота, как огонь лижет бревна. Такое ощущение, что кто-то просто выплеснул антрацитовой краски на город.
Густой смог, поднимающийся по периметру Хелмгарда, топил в себе светящиеся глухим алым цветом предместья. Вряд ли кто-то станет жить теперь на этом пепелище.
Воздух стал еще более едким, забивая носоглотку. Хотелось кашлять и чихать, но я ухватил поводья спутницы и пришпорил коня. Оставаться в черном тумане – слишком рискованно.
Стоило углубиться в облако дыма, со всех сторон разнеслось грозно-торжествующее шипение. Мертвецы не пали от солнечного света – они скрывались в черных, стелящихся по земле, тучах. И вот добыча сама сунулась к ним в жадные глотки.
– Гони! – выдергивая меч, со всех сил шлепнул коня Лисы.
Эльфийка едва успела перехватить поводья. Еще чуть-чуть и ее бы сбросило с резко набравшего разгон скакуна. Если повезет – добежит до ворот в целости и сохранности.
Я же сощурил глаза – едкий дым выедал их, вышибал слезы и душил. Но нужно выиграть немного времени, отвлечь внимание на себя, пока Лиса мчит к воротам. Там она будет в безопасности…
Костлявые лапы вцепились в ноги коня, моментально валя животину наземь. Я едва успел выдернуть ноги из стремян, покатился в сторону, сжав зубы и зажмурив глаза. Горячие деревянные обломки раздирали многострадальную куртку, цеплялись за штаны.
Ничего не видя, вскочил на ноги, стараясь определить врага по звуку. Но треск догорающих углей, ржание убиваемого коня, злобное шипение – все это смазывалось густым смогом.
Поводя мечом из стороны в сторону, закрыл глаза. Вот лопнула, разлетаясь искрами, деревяшка. Вот шуршит под поверженным скакуном сухая земля. Хрипит умертвие, приближаясь слева.
Секунда, две – разворот, тычок клинком вперед. Лезвие напарывается на плоть, сквозь сомкнутые веки вижу золотой свет меча. Тварь шипит хватаясь за лезвие.
Рывок назад, отрезая пальцы умертвия, кувырок в сторону – над головой проносится чья-то жадная лапа. Со всех сторон шипение и треск распадающихся углей – меня окружили.
Волчком вертясь на месте, выставил меч, не позволяя врагам приблизиться. Сзади лопнуло, я бросился в сторону, но напоролся на чьи-то острые когти.
Удар по голове, рассекающий кожу, на секунду ослепил. Тут же несколько умертвий, торжествующе шипя, вцепились в плечи. Я дернул мечом, но оружие почти моментально выбили из рук, продолжая осыпать острыми когтями.
В тесноте совершенно не продохнуть – помимо гари, теперь вонь разлагающихся трупов и стойкий медный запах собственной крови.
Я снова дернулся, пытаясь вырваться из смертоносной хватки, но твари лишь сильнее вцепились. Сквозь зубы выдыхая отработанный воздух пополам с кровью, рванулся вперед, стараясь завалить шинкующего брюхо мертвеца, но задние удержали.
Еще один удар в живот, меня согнуло пополам. По ногам будто из ведра хлещет кровь. Еще удар – плашмя по затылку, я рухнул на горячие угли. Зашипело мясо, зашипели враги.
Сквозь пелену боли, дернулся в сторону. Пальцы нащупали рукоять. И тут же кто-то наступил на ладонь, впиваясь острым когтем, прошил, как гвоздем насквозь.
Я закричал от боли, выдавливая последний воздух из легких. Кто-то пнул по голове, кто-то стащил острыми пальцами сапог, разрезая ногу вместе со штаниной.
Удары сыпались со всех сторон, я мог только дергаться и сжиматься, стараясь закрыться от новых ударов. Боль терзала тело, чьи-то зубы вцепились в голень, с урчанием отрывая клок мяса.
Я же мог их победить, почему мне так больно? Где же сила веры, когда она так нужна?
Тьма навалилась, путая сознание, спасая от боли. Помутненным мозгом чувствовал, как твари дергают тело, разрывая на куски. Сломанными и порванными ушами слышал, как шипят мертвецы, с удовольствием кромсая на части.
Боль накатывала волнами, выцеживала кровь из ран. От каждой такой волны я стонал в голос, но пиршество все не кончалось.
Еще удар когтями – прямо в шею. И я перестал чувствовать свое тело. Тварь перерубила позвоночник, пришла холодная мысль. И черт с ним, хотя бы не мучаюсь.
– Ael herre!
Зеленое свечение ворвалось в почерневшее сознание, стряхивая бессознательность и возвращая в паршивый реальный мир. Пальцы сомкнулись на рукояти меча, сверкнувшего золотым огнем.
Дура, сказал же, бежать.
– Vade retro! – грянул хор мужских голосов.
Словно солнце, божественный свет разрезал черный смог, испепеляя мертвецов, пировавших надо мной. Сжимая меч, рванулся в сторону, но никто на этот раз не спешил кромсать мое усталое тело.
Я раскрыл глаза и поднялся на ноги. Противников не осталось, зато со стороны города ко мне ехали четверо. Лиса, держащаяся чуть впереди, бледная, как смерть, закусила губу и тревожно оглядывается. Трое воинов в позолоченных доспехах, с боевыми молотами на поясах, верхом на белоснежных могучих конях, хмуро глядят на меня.
– Бессмертный, – кивнул крайний слева – рыжий, как пламя, даже глаза кажутся красными.
– Сгодится, – буркнул второй, совершенно лысый пожилой воин.
– Я говорил, нужно зачистить предместья, – добавил третий, самый молодой.
Я кивнул сразу всем, благодаря за спасение. Раны на теле затянулись, но в голове все равно отложилось, как меня дербанили на части. Трясущимися ногами переступал по выжженной едва тлеющей земле.
– Ну, Альисьяра из дома Лельлеоса, – растягивая слова, заговорил лысый паладин седьмого ранга, – мы помогли, как вы и просили.
Эльфийка подала коня мне навстречу и протянула руку, помогая запрыгнуть в седло позади нее.
– Спасибо за помощь, паладины, – улыбка заиграла на лице длинноухой.
– Бороться со Злом – наше призвание! – заявил молодой блондин, гордо подбочениваясь. – Так что…
– Заткнись, Бернард, – оборвал рыжий. – Поехали в город, пока еще мертвецы не набежали. Не знаю, как вы, а я всю силу выдал, чтобы бессмертного спасти.
– Спасибо за помощь, – запоздало вставил я.
– Благодарность нам твоя ни к чему, проклятый, – заявил старик. – Не знаю, за каким… тебя сюда принесло, но лучше нашему брату не попадайся. Не то время, чтобы разбираться, зачем ты в осажденный город прибыл.
– А лучше бы тебе убраться подобру-поздорову, – заметил рыжий. – Почти вся ваша братия на стороне барона, чтоб гореть ему в Геенне Огненной веки вечные, Малена.
Я вскинул брови.
– Меня прислал отец Генрих.
Паладины переглянулись.
– Пахнет ересью, – заявил рыжий. – Или тебе сильно по голове досталось? Какой священник с бессмертным свяжется?
– На кострах вас жечь надо, – заявил Бернард, едва достигший третьего ранга.
– Я не выбирал бессмертия, – устало выдохнул я.
– Господь всем дает свои испытания, – изрек лысый. – Не нам судить его поступки и решения. Раз пришел бессмертный к нам на помощь, ее принять надо…
– Он ж проклятый! – хватаясь за рукоять, картинно вспылил блондин.
– Все мы – Его дети, – подняв палец, ответил старший. – Зайдем в город, бессмертный, сразу езжай в церковь. Пусть те, кому положено, твою судьбу решают.
Больше никто не проронил ни слова, пока мы не въехали в маленькую калитку в воротах Хелмгарда.
Глава 9
Осажденный нежитью город был спокоен и даже, на удивление, приветлив. Люди улыбались, занимаясь своими делами. Прачки вышагивали в обнимку с корзинами белья, лоточники зазывали купить диковинные южные фрукты и местную картошку. Казалось, их совершенно не волнует, что враг подобрался к самым стенам, и вот-вот будет брать Хелмгард штурмом.
Впрочем, улицы наводнили войска и служители церкви. Проступающие под темными рясами блестящие доспехи, суровые лица клириков, веселые шутки воинов, будничные разговоры стражи – все это перемешивалось, наползало друг на друга, создавая ощущение безопасности. Оттого горожане и не переживали о пришедших под стены умертвиях. Когда тебя охраняют такие бравые служаки, чего можно бояться?
Паладины оставили нас вдвоем, едва мы въехали за стену – дежурная троица святых воинов оказалась приставленной к караулу. Мне только и оставалось, что головой покачать – отец Генрих сказал, все паладины отправились на север, но если эти остались здесь, мне совершенно не ясно, как еще не уничтожили барона Малена с его войском.
Из головы не шло, как они всего лишь втроем испепелили целую толпу нежити, едва не прикончившей меня в предместьях. Уверен, это далеко не предел их возможностей.
Отсюда вырисовывалась еще одна проблема – почему не мог накопить силу веры я сам. Насколько помню, священник утверждал, что после пробуждения креста – это лишь вопрос времени, когда смогу развеивать умертвий словом. Но практика не теория, что-то пошло не так.
Мощеную камнем центральную улицу сковали ровные ряды двухэтажных домов. По бокам тянулась металлическая решетка водостока – Хелмгард явно стал богаче за эти тридцать лет, что я скитался по югу в поисках приключений и звонкой монеты.
Лиса без остановки вертела головой, подмечая то изящные ставни на окнах, то добротную одежду жителей. А у лотка булочника остановилась, чтобы прикупить несколько пирожков. При взгляде на парующие булки в моем желудке жалобно квакнуло.
Сквозь плотную пелену серых облаков проступил, яркий как в глазунье на сковородке, желток солнца. Едва уловимое тепло спускалось на землю, почти незаметно окропляя серокаменный город. Стало чуть ярче и вместе с тем – углубились тени, в пору кошельки срезать у зевак, медленно стекающихся к центральной площади.