Пока эльфийка наседала на пирожки, я сощурил глаза, стараясь разглядеть, что творится впереди. Впрочем, уже через десяток метров стала ясна причина столпотворения.
Три высоких креста возвышались над площадью. Прислоненные шалашом дрова окружили помост из колодца пропитанных раствором бревен. Три фигуры в грязных серых мешковинах висели на цепях, опустив головы.
Среди разодетых в лучшие одежды жителей мелькали лоточники. Срывая голос, они призывали раскупать вкусные свежие лепешки. Водоносы в голубых накидках, расталкивая народ, вторили им, спеша заработать мелкую монету для поддержки штанов.
– Кого-то сожгут, – равнодушно сообщила Альисьяра, вгрызаясь острыми зубками в одуряюще пахнущий мясом пирожок. – Посмотрим?
– Ты будто на представление смотреть собралась, – скривился я.
– А почему нет? Для народа подобные действа – настоящий праздник, – она ткнула в сторону разряженных горожан. – На людей посмотреть, себя показать. Людям нужно чувствовать, что добро побеждает над злом. А тут – такой красноречивый довод, – кивнула в сторону крестов. – Ведь это не их будут жечь заживо.
Я оставил длинноухую без ответа. И так понятно, что эльфам наша церковь – поперек горла. Святые отцы даже своих соплеменников не всегда жалуют, что говорить об ошибочных созданиях Господа? Пожалуй, не будь у человеческих властей нужды в перемирии с народом Лисы, на костер так же возводили бы и соплеменников моей жрицы.
Церковь, куда нас послали паладины, возвышалась над остальными постройками метров на пять. Величественное здание смотрело витражами трехметровых окон на площадь, пестрящую разноцветьем нарядов. Высокий и тонкий крест с острыми концами бросал широкую тень на город, как прицел корабельной пушки. Почти черный камень сооружения на фоне сине-желтых вкраплений стекол казался черным грехом на душе смертного.
– Туда все равно не проехать, – сообщила Лиса. – Придется ждать, пока народ разойдется.
Я кивнул, рассматривая жителей осажденного Хелмгарда. Суть вещей реагировала не на всех. Где-то приходилось всматриваться, чтобы разобрать, кто передо мной. Потратив пару минут, выяснил закономерность – чем выше ранг, тем сложнее мне определить принадлежность человека. Когда присмотрелся к страже, окружившей помосты, пришлось приложить усилия, чтобы распознать седьмой ранг бойцов. Сами же будущие жертвы не определялись вообще – но я списал это на расстояние. Еще одно ограничение подаренной способности – дальше метров сорока суть вещей уже подводила.
Наконец, ворота церкви с тяжелым гулом раскрылись, звонарь на колокольне выдал переливчатую трель. Черная фигура, дергающая за нити в вышине, была едва заметна с земли.
Кавалькада из десятка священнослужителей протекала сквозь толпу, как вода через песок – люди поспешно расступались, оттаптывая стоящим позади пятки. До меня долетали недовольные крики, я заприметил пару стихийных драк, но все быстро успокаивались, стоило кому-либо из клириков бросить всепрощающий взгляд в сторону смутьянов.
– Они давят аурой, – облизнула пересохшие губы эльфийка. – Будь осторожен.
Я пожал плечами. Чего бояться? Я хоть и бессмертный, но судя по словам паладина, только часть нас, пусть и большая, сражается на стороне Малена. Так что не думаю, что мне грозит что-то серьезное. Суть вещей не только у меня имеется – те же паладины с легкостью считали и мой ранг и бессмертность.
Белые рясы добрались до помоста. Длинные полы утепленных накидок громко шуршали в навалившейся надгробной плитой тишине. Стихли даже птицы, все это время напевающие свои трели на крышах города.
Один из святых отцов поднялся по ступенькам, поддерживаемый под руку служкой. Молодой мальчишка с таким благоговением смотрел на лысого и трясущегося от немощи старца, что я заподозрил в нем праправнука клирика. Наконец, священник выпрямился, расправил мантию и, осенив толпу знамением, оставившим в воздухе вполне зримый золотой крест, заговорил.
Хриплый надтреснутый голос разнесся по площади, будто в рог протрубили.
– Дети мои, время пришло вознести к небесам нашу общую молитву во спасение этих заблудших во зле душ, – проскрипел священник. – Давайте же помолимся о спасении для наших братьев.
Он отстранил мальчишку помощника, крепко встал, расставив ноги. Из горла старика зазвучали первые слова, разлетающиеся золотыми волнами по толпе. Я почти кожей ощущал, как меня вместе со всеми охватывает робкая магия света.
– Он силен, – сдавленно выдохнула Лиса. – Мне такому еще учиться и учиться.
Со всех сторон на нее устремились злобные взгляды. Люди словно были готовы разорвать длинноухую девчонку на части за кощунственную речь посреди святой молитвы.
Попахивает нездоровым фанатизмом, подумал я, разглядывая невесомые золотые пылинки, оседающие на окружающих. Впрочем, если силой святого слова Хелмгард удерживается от поражения нежити – это вполне допустимая жертва.
Я прекрасно помню, как люди сбрасывали маску цивилизации, обращаясь в диких зверей, готовых убивать всех и каждого, стоит только бросить косой взгляд. Там, на юге, где единого бога нет вовсе, религиозных войн не существует. Ибо там звери бьются с другими зверьми. Там делят редкую воду и пищу, борются за первобытное право выжить.
И только здесь, в Проклятых Землях, слово божье обретает силу. И вместе с тем пускает в души людей свои алчные корни реальное, ощутимое и настоящее зло.
Не так страшен тупой дикарь, как обезумивший мастер меча, говаривал сотник. Что ж, теперь я вижу, что мужик был намного мудрее, чем нам, желторотым птенцам, казалось. И теперь меня втянуло на одну из сторон адского котла, где по оба края – просвещенные, способные словом поднимать мертвых или отправлять других людей в бой.
Священник закончил молитву, толпа приветственно загомонила – на место старика всходил новый клирик. Такой же лысый, но гораздо моложе, с седой короткой бородкой, окаймляющей изрезанное шрамами лицо. Под рясой отчетливо проступали острые грани доспеха.
Святой отец Константин, инквизитор пятнадцатого ранга, сообщила суть вещей, заставив меня раскрыть рот. Если в городе такие серьезные клирики, это проясняет, как Хелмгарду удается сдерживать армию Малена.
– Высшим судом инквизиции было установлено, что эти трое подсудимых, – Константин повел рукой в сторону прикованных, – виновны перед Богом за распространение ереси.
Дальше я не слушал, и так ясно, что расскажет дознаватель. Орден следователей хоть и призывал к покаянию, очищению через отречение, но считал веским лишь одно доказательство – смерть. Если ты смирился, попадешь на небо, нет – гореть тебе в Геенне Огненной. Еще во времена моего похода на юг, инквизиция выискивала колдунов и ведьм, чтобы возвести заблудших овец на костер, откуда вместе с дымом их души отправлялись на Божий суд.
Константин говорил долго, верно подобранные слова находили отклик в сердцах горожан. В подвешенных на цепях еретиков вскоре полетели огрызки и грязь. Следом запылали факелы, над площадью разнеслись крики боли и смрад паленого мяса. Я скривился – желудок подкатил к горлу, хорошо, что я не ел.
Под воздействием благословения старого священника толпа ощутила то, что я только осознавал. Причастность к монолитной церкви, единение с такими же верующими придавало сил и уверенности. Но если отец Генрих не нуждался в подпитке за счет убиваемых во славу Господа, отец Константин насыщался силой – я видел, как освобождающаяся из трех костров золотая пыль кружится над инквизитором, собираясь в яркое облако. Струи света вошли в тело святого отца, впитались, а его ранг сменился новым – шестнадцатым.
– Ты тоже это видишь? – почти шепотом спросил я эльфийку.
– Конечно, я же тебе говорила…
– Мне это не нравится, – процедил сквозь зубы, сжимая поводья. – Он же только что забрал их души!
Лиса хмыкнула.
– И что же ты сделаешь, бессмертный воин? – с прищуром взглянула на меня длинноухая.
Я скрипнул зубами. А что я могу сделать? Доказывать людям, что инквизитор только что переступил черту, воспользовавшись такой же дьявольщиной, что и барон? И кто мне, бессмертному, поверит?
Да и потом – он же ради Хелмгарда это делает. Так какая мне разница, каким способом святые отцы защищают свою паству? Мое дело – крепче меч держать, а думать – пусть конь думает, у него голова большая.
– Уходим отсюда, – объявил я, разворачивая лошадь.
Благо толпа жадно прижималась к месту казни, вокруг нас стало свободнее. Эльфийка улыбнулась, следуя за мной. Когда отъехали на достаточное расстояние, она кивнула на мою сумку.
– Твоя книга светится, Алекс.
Я сунул руку, нащупал обжигающую пальцы обложку Дневника. Раскрыв его, я злобно выдохнул.
«Остановить еретиков, захвативших власть в Хелмгарде»
Глава 10
– Я не могу взять эти украшения, – в очередной раз запротестовал карлик в позолоченном монокле, размахивая маленькими ладошками. – Это же эльфийское добро – с меня же спросят! Что я скажу, когда в Хелмгард явиться кто-нибудь из дома бывших хозяев?
– А со мной – дочь главы дома Лельлеоса, к которому относились хозяева побрякушек. Так что покупай, – начиная свирепеть, настаивал я.
Лиса, все это время стоявшая в тени, разглядывая разложенные по лавке товары, обернулась. Откинув капюшон, продемонстрировала торчащие уши и широко улыбнулась хозяину ювелирной.
– Мастер, никто не станет спрашивать, откуда у вас собственность дома Лельлеоса, если вы дадите за них достойную цену, – мелодичный голос жрицы звенел колокольчиком, разлетаясь по помещению.
При упоминании о достойной цене, и без того сморщенное лицо карлика скривилось еще больше. Он явно не рассчитывал отдавать нормальную стоимость побрякушек. Потому и упирал на возможные проблемы.
Но нам нужны деньги, так что…
– В общем, слушай сюда, недоросль, – вмиг теряя самообладание, я грохнул кулаками по прилавку. – Если ты не дашь нам нормальной сделки, все в городе узнают, как ты отказал в помощи наследнице дома Лельлеоса. И вот тогда, – я ткнул пальцем в его костюмчик, – вот тогда к тебе точно появятся вопросы у эльфийского народа, почему ты не помог попавшей в неприятную ситуацию Альисьяре.