Оглядываясь, сосредоточенно вслушивался в окружающий лес. Если подельник такой же опытный, как и засевший в кустах лучник, у меня все шансы обнаружить его, повязать и разговорить.
Но второго разбойника не было слышно, верно, бесславная гибель соратника пригвоздила к земле, заставляя замереть от страха. Одно дело – безнаказанно бить других, другое – умирать самому.
Поднявшись во весь рост, заправил меч в ножны и, громкая топая, двинулся к брошенному седлу. Птицы все так же весело щебетали в верхотуре, легкие наполнял упоительный аромат леса. Даже пыль, витающая в воздухе – и та лишь дополняла приятную картину.
Наконец, показалась дорога, мое седло, пронзенное двумя некачественными стрелами. Все же, лучник был толковый – стреляя из такого оружия, умудрялся попадать с приличного расстояния. Но что меня больше возмутило, чем даже попорченная собственность – это высокий детина в грязных тряпках, сидящий на корточках и изучающий содержимое сумок. Вернись я позже, остался бы вообще без ничего!
– Стоять! – рявкнул я, с нарочито громким скрипом выдергивая меч из ножен.
Здоровяк обернулся на меня, демонстрируя заросшее по глаза густой бородой лицо и ощерился желтыми пеньками гнилых зубов. Ухватив лежащую рядом палицу, поднялся, оказавшись на голову выше меня и, многозначительно ударив дубинкой по ладони, хмыкнул.
– И что ты сделаешь? – пророкотал он.
– Для начала – отрежу тебе руки, – заверил я, не сводя взгляда с лица разбойника. – Твой паренек уже остывает в кустах, скоро ты к нему присоединишься.
Здоровяк расхохотался и тут же бросился вперед, на лету поднимая дубину. Против воли в моей груди разгорелось пламя гнева. Скривив губы в злой усмешке, я сместился под левую руку врага и, уходя от страшной палицы, развернулся к спине рычащего противника.
Меч свистнул, рассекая воздух, разбойник взвыл, зажимая рану на спине. Кровь окрасила дорогу, здоровяк развернулся, злобно глядя на меня.
– Я тебя голыми руками порву-у-у-у! – завыл он, снова бросаясь в нелепую атаку.
Не противник. Отойдя в сторону, взмахнул мечом, подрубая сухожилия на левой ноге, и богатырский замах превратился в громкое падение. Разбойник, уже не строя из себя героя, зажимал глубокий порез под коленом и сквозь стиснутые зубы вопил от боли.
– Хочешь жить? – спросил я, не подходя к поверженному вору. – Тогда рассказывай, что здесь творится.
– Это Проклятые Земли, чужак, – огрызнулся он, все еще стараясь унять кровоточащую рану. – Здесь творится только смерть.
– Ну да, ну да, – покивал я, – так я и понял, когда твой дружок попортил мне седло. А оно денег стоит, между прочим, – заявил я, садясь на корточки. – Почему тут мертвецы по ночам встают?
Он зашипел и запрокинул голову, зажимая ногу.
– Пошел ты!
– Если расскажешь, помогу с раной, – тут же предложил я.
– Ты что, лекарь? – разбрасывая слюну, зарычал он.
Я пожал плечами и с равнодушным лицом поднялся на ноги. Вытерев меч о траву, вбросил в ножны. Солнце медленно отмеряло короткий световой день – пора в дорогу.
Подхватив седло, пошел прочь, оставив разбойника истекать кровью на грязной земле. В спину мне полетели проклятия и пожелания попасться мертвякам на завтрак.
Ну, это мы еще посмотрим, кто кого схарчит, подумал я. А потом сбросил седло, вернулся к еще ворочающемуся в грязи здоровяку и без затей, схватив за волосы, перерезал детине глотку. Ни к чему оставлять за спиной врагов.
Милосерднее – добивать их сразу, раз есть возможность. Иначе, став свидетелем чужого позора, можно нажить куда более серьезные неприятности. Уж я-то знаю.
Наскоро обыскав труп, я обогатился на целый серебряный. Правда, естественно, в пересчете с медяков, коих вышла приятно оттягивающая руку горка. При случае разменяю на серебро, раз уж здесь есть кого грабить, кому торговать – тоже найдется.
Дальнейший путь я проделал без приключений, раздумывая над ситуацией. Итак, местные жители в курсе, что трупы оживают. Вопрос в том, почему никто на юге не узнал про такие вещи? Не может же быть, чтобы удалось скрыть такое. Да и барон должен был, как минимум, собрать дружину…
От мыслей меня отвлекла деревянная стена, поставленная поперек дороги. Посреди леса, ага. Ворота были распахнуты, поверху ходили двое стражников в железных кирасах.
– Стой, кто идет?
– Алекс из Седых Мхов, – чуть зевнув, ответил я. – А что случилось?
– Седые Мхи вымерли, чужак, – показался в воротах совершенно седой коротышка-гном с трубкой в зубах.
– Айрон, – вгляделся я. – Ты, что ли?! Неужели не узнал? Я же Алекс, мы с тобой вместе на промысел ходили.
– Вот только тот самый Алекс сгинул тридцать лет назад, сбежал, как трус. А теперь по всей земле восстают мертвецы, – ответил, выпуская колечко дыма, гном. – Откуда мне знать, что ты не из них?
– Я не сбежал, а уехал, – дернул щекой. – И не мертвяк я, а бессмертный.
– А, значит, не мертвяк, Алекс? – в руке гнома возникла короткая секира. – И чего тебе в могиле не лежалось? Ушел, сгинул – так и не возвращайся.
Я сбросил седло с плеча и устало вздохнул.
– Не заставляй меня обнажать оружия, Айрон, – предупредил, внимательно следя за приближающимся коротышкой. – Ты всегда был слабее в сватке.
– Посмотрим, как на тебя подействует освещенное железо, мертвяк, а потом и поговорим, – заявил гном, мгновенно начиная атаку.
Увернувшись от первого выпада, я двинул в оскаленную пасть, вышибая кулаком золотой зуб. Гном зарычал, хватаясь за лицо, а я перехватил секиру и приложил коротышку по голове плашмя.
Осевший на задницу тот охнул, а я развернул его оружие рукоятью к хозяину и протянул ему.
– Говорил же, не начинай, – потрепав старого знакомца по плечу, заявил я.
– Точно не мертвяк, сучий сын, – протянул Айрон, рассматривая болтающийся в ладонях-лопатах окровавленный зуб. – Ты мне зуб выбил, Алекс!
Я отдал секиру и, подхватив гнома под руку, помог подняться. Вместе мы прошли за ворота, где нас уже ждал сухонький благообразный старичок в черной мантии. Белый воротник, позолоченный крест на груди.
– С прибытием, сын мой, – тихо проговорил он, складывая руки на груди.
Глава 7
Я не стал поправлять святого отца. Все бессмертные официально считались проклятыми, как не заслужившие посмертия, и потому каждый раз возрождающиеся на грешной земле.
– Спасибо, падре, – кивнул я. – Можете рассказать, что здесь случилось? Я только прибыл с юга, зашел в родную деревню, а там…
Священник кивнул.
– Мы молимся за душу каждого павшего жертвой страшного проклятия, сын мой. Прошу за мной. Быть может, эдикт папы и велит гнать вас прочь от святого креста, но для нас, когда каждый воин на счету, твоя помощь может быть как нельзя кстати.
– Неисповедимы пути Господни, – согласился я, идя рядом.
Как оказалось, на дороге просто был выстроен маленький форпост. Десять бойцов и один священник – вот и вся защита от потусторонней напасти. Впрочем, если падре умеет жечь нежить так же, как мой крест, не такая уж и слабая выходит команда.
Всего две постройки за стенами – небольшая молельня, явно выстроенная с любовью и тщанием, да грубо сколоченная казарма. Сразу видно, здесь о душе больше ратуют, чем на продавшемся смертным грехам юге.
Зайдя в молельню, святой отец указал на лавку. Я послушно сел, священник опустился на точно такую же напротив.
– Я вижу на тебе отметину зла, сын мой. А еще – вижу твой нательный крест. Он проснулся?
Я против воли коснулся болтающегося на цепочке куска металла. Хотя, после ночи в деревне нужно относиться к нему с должным пиететом, но сейчас, посреди белого дня, история в Седых Мхах попахивала безумием.
– Проснулся, святой отец.
Священник кивнул и о чем-то задумался. Я же почтительно ждал. Нет, до религиозного почтения мне далеко, но старость нужно уважать. Потому и не торопил – от меня явно что-то нужно, так пусть обдумает, как завербовать на свою сторону.
– Все началось со свадьбы барона, сын мой, – заговорил, наконец, он, складывая руки на коленях. – Невесту сэр Мален взял из соседнего баронства. Устроили большой праздник, воины пили лучшие вина, женщины – надели лучшие платья, дети играли с приехавшим по случаю большого события зоопарком. А вот на самой церемонии… – он тяжело вздохнул. – Невеста барона принесла в жертву святого отца Патрика.
Я вскинул бровь.
– А как же барон?
Священник снова тяжело вздохнул.
– Барон поддержал невесту. Она обещала невероятную силу и мощь.
Я кивнул.
– К утру в замке не осталось ни одного живого.
– Почему не послали за помощью? Я так понимаю, соседи должны были прознать о случившемся. В конце концов, барона нужно отлучить от церкви, придать анафеме, а земли – отобрать. Уж что-что, а недостаток в феодах на севере чувствуется сильно.
– Все так и было, – кивнул святой отец. – Вот только армия барона к тому моменту окрепла. И сама пошла в наступление. А каждый убитый ими вставал против своих же братьев по оружию.
Перед глазами так и представилось, как традиционно разобщенную армию гордых северян перемалывает собственное войско. Да уж, это не юг, где все подчинено строжайшей дисциплине.
– Неужели никто так и не смог дать им отпора?
– Мы не воины, – пожал плечами старик. – Но святые отцы вознесли молитвы и были услышаны Господом нашим. Теперь все пять баронств, попавших под проклятье, отделены барьером. Пройти мертвец его не может.
– А люди спокойно проходят, – кивнул я. – Поэтому и стоите здесь, охраняете проезжих?
– Именно, сын мой.
– Так в чем конкретно будет моя помощь?
– Ты бессмертный, сын мой. И раз тебя не берет смерть, ты не обратишься в нежить.
– То есть, я правильно понимаю, святой отец, вы хотите, чтобы я перебил всех мертвяков не только в этом, но и в четырех захваченных сэром Маленом баронствах?
Священник кивнул.
– Ты будешь не один.
– И кто же пойдет со мной?