редние львиные лапы заканчивались изогнутыми птичьими когтями. И крылья, огромные золотистые крылья, им позавидовал бы любой орел. Перья и шерсть ярко-золотые, но в памяти Ветра Кар видел и черно-золотых, и полностью черных грифонов.
Считалось, что грифонов создали колдуны. Но разве под силу человеку создать нечто столь величественное? А если правда, если могущество колдунов так огромно – как же они позволили себя истребить?
Быть может там, в долине колдунов, найдется ответ. Все ответы. А пока довольно того, что есть. Ветер. Кар ощутил, как в груди снова растет ликование, неудержимое, готовое прорваться смехом. Он великолепен, его грифон. Он прекрасен!
«Ты – мой, – откликнулся Ветер. – Мы – вместе. Ты любишь мясо черным?»
Выругавшись, Кар бросился спасать полусгоревший обед.
Они летели до темноты, потом в темноте. Кар хотел узнать, а Ветру не терпелось показать Кару, каково это – нырять в ночное небо, видеть далеко внизу темную землю, взглядом грифона различать огромные звезды. Грифоны видят в темноте, как днем. Кар наслаждался полетом и свободой, красотой ночного неба и силой огромных крыльев; Ветер упивался радостью Кара.
Потом выбрали место подальше от людских селений. Напились из реки, смеясь и брызгая друг в друга, и устроились спать на плоской вершине прибрежной скалы. Кар прижался к теплому боку, Ветер накрыл его крылом. Внизу шумел водный поток, рядом мерно билось грифонье сердце. Разве что в далеком детстве, в материнских объятиях, Кару было так спокойно. Он заснул и во сне опять летел, и смеялся, и слышал взмахи золотых крыльев, и знал, что так будет – отныне и навсегда.
«Надо спуститься» – напомнил Ветер.
Кар зябко поежился. Здесь, в горах, он давно замерз бы насмерть, если б не тепло грифоньего тела. Последний день он летел, лежа на спине Ветра, всем телом ощущая его тепло, но все рано непрерывно стучал зубами. Не раз и не два грифон предлагал вернуться. Кар не уступал. Ночью, прижатый крылом к теплому боку зверя, согрелся, к утру же стал заходиться жестоким кашлем. Голова кружилась и казалась неподъемно тяжелой. Не на шутку встревоженный Ветер унес бы его прочь силой, но Кар сумел убедить грифона, что возвращение займет теперь больше времени, и лучше всего – быстрее найти колдунов.
И вот она, заветная долина, оттуда веет летним теплом и пряной зеленью. Грифон делает круг за кругом, а Кар все не может справиться с нерешительностью.
«Мы должны спуститься, – в мысленном голосе Ветра росла тревога. – Там тебе помогут!»
«Я боюсь», – признался Кар.
«Они знают, что мы здесь, – сообщил грифон чуть погодя. – Нам не причинят вреда».
«Откуда ты знаешь?»
«От них».
Со скал взмыли и закружились вокруг четыре грифона – черный и три черно-золотых.
«Нам велят спускаться», – озабоченно сказал Ветер.
Кар глубоко вздохнул.
«Спускайся».
Широкая площадка, куда опустился Ветер, вся была изрыта когтями грифонов. Строения вокруг казались скорее хозяйственными постройками, чем жильем. Двое мужчин в темных блестящих одеждах незнакомого покроя и материала рассматривали Кара, словно покупатели, выбирающие товар. Кар замер на спине Ветра. Язык отказался служить. Колдуны. Настоящие, без примеси имперской крови. Смуглая с красноватым отливом кожа, блестящие черные волосы, в лицах ни следа мягкости, свойственной чертам истинных людей. Лица изваяний, твердые, словно камень, и такие же высокомерные.
Колдуны переговаривались, но Кар, сколько ни старался, не понял ни слова.
«Они знают, кто ты, – сказал грифон. – Они удивлены».
«Удивлены?»
«Удивлены, что ты прилетел со мной».
«Откуда им знать, кто я, если я сам этого не знаю? – Кар устало привалился к грифоньей шее. От земли исходило тепло. Голова кружилась. – Ты что, понимаешь их, Ветер?»
«Я слушаю не так, как ты, – Ветер вскинул голову и сердито зашипел: – Они говорят, „щенок покорил грифона“! Они смеются! Что это значит?»
«Не знаю. Ты можешь с ними поговорить?»
«Только с тобой. И с другими грифонами».
Он подошел незаметно. Высокий, словно плащом, окутанный грозным величием. Встал с двумя другими, отделенный незримой стеной высокомерия. Кар глянул – и больше не смог отвести глаз. Клубок тьмы возле сердца зашевелился, заворчал, будто пес, приветствуя хозяина. Холодные черные глаза оглядели Кара – он вдруг почувствовал себя голым, – прошли насквозь. Кар с ужасом понял, что не может скрыть ничего. Его словно встряхнули, просмотрели на свету и небрежно бросили обратно.
– Вот ты и пришел, – слова имперского языка падали с уст незнакомца, как сухие кости. – Да еще и обзавелся грифоном. Признаюсь, я впечатлен. Ты неплохо получился, принц дикарей.
Неприкрытая насмешка уязвила Кара и придала сил. Он выпрямился. Вежливо склонил голову.
– Сдается мне, господин, вы знаете обо мне больше меня самого. В таком случае мы в неравном положении. Не назоветесь ли?
Уголки губ колдуна дрогнули в намеке на усмешку.
– Дерзок. Хорошо. Приятно видеть, что моя кровь берет верх над дикарской. Я неплохо потрудился, зачиная тебя. Что же, спешивайся. Теперь твой дом здесь. Тебе предстоит многому научиться, а времени у нас не так много…
Кар не слышал последних слов. В ушах нарастал шум. «Я потрудился, зачиная тебя… Потрудился…»
– Отец?..
Колдун чуть заметно приподнял густые брови.
– Это нам предстоит выяснить. Моя кровь в твоих жилах еще не делает тебя моим сыном. Надеюсь, ты понимаешь?
Кар не понял, но кивнул.
– Ты сумел покорить грифона, – продолжил колдун. – Это говорит о многом. Возможно, ты действительно мой сын – тем лучше. Повторяю, спешивайся. Не волнуйся о грифоне, ему окажут самый лучший прием.
«Ветер?»
«Он говорит правду, – подтвердил грифон. Добавил невпопад: – Я ему не доверяю».
«Я, кажется, тоже, – признался Кар. – Но мы уже прилетели. Если что-нибудь случится…»
«Я заберу тебя, и мы улетим. Мы – вместе».
«Хорошо».
Едва коснувшись земли, Кар согнулся в неудержимом кашле. Ветер испуганно раскинул крылья, потянулся к нему клювом. Колдун-отец кивнул одному из двоих, что первыми вышли навстречу. Тот приблизился. Молодой, не старше Кара, короткие волосы и чисто выбритое лицо делали его еще моложе. Протянув руку, колдун открытой ладонью чуть коснулся груди Кара. Сосредоточенно наморщил лоб. Нечто невидимое, но вполне реальное словно вытянулось сквозь плоть наружу и прилипло к ладони колдуна. Тот брезгливо встряхнул рукой, вытер о штаны. Шагнул в сторону.
Кар схватился за грудь, откуда разом ушли боль и кашель. В голове прояснилось, озноб исчез. Молодой колдун чуть усмехнулся, встретив его пораженный взгляд.
– Это твой первый урок, – сказал отец. – Как они тебя назвали?
– Карий, – с трудом ответил Кар.
– Пока оставим. Настоящее имя ты еще должен заслужить. Идем.
В зеркале – хотя кому придет в голову назвать зеркалом участок каменной стены, неведомо как обретший совершенную гладкость и способность отражать? – появилась растерянная фигура. Странно блестящая черно-переливчатая одежда облегала ее, словно вторая кожа. Коротко подстриженные волосы и гладкий подбородок придавали неуверенный вид юнца. И даже – глупца. Или нет, это широко распахнутые ошеломленные глаза и разинутый рот делают его глупцом… Кар с усилием закрыл рот.
– Дикарь, – сказал Оун.
Снова. В первый раз он назвал Кара дикарем, когда тот в удивлении отпрянул от хлынувшей из отверстия в потолке купальни теплой воды – Оун назвал ее «душ». Потом, когда, облаченный в новую одежду, Кар искал, куда бы прицепить нож. И вот теперь. Хмурый наставник, весьма недовольный своей ролью, начинал его раздражать. Увы, Оун – один из немногих, владеющих языком Империи, потому придется мириться с его присутствием. Пока.
Отвернувшись от зеркала, Кар посмотрел недовольному колдуну в глаза. На первый взгляд Оуну можно было дать лет тридцать пять – сорок, но Кар уже понял, что внешний вид обманчив.
– Я дикарь, – сказал Кар. – Полукровка. Вы меня презираете, верно? К чему тогда тратить на меня время?
Оун возмущенно сверкнул глазами.
– Никто из нас не стал бы тратить на тебя и минуты, не будь ты нужен своему отцу!
– А зачем я ему нужен?
– Об этом он сам тебе скажет.
– Когда?
– Когда сочтет нужным.
– Хорошо, – Кар подумал. – А что я должен делать сейчас? Зачем вы здесь? Вас приставил ко мне отец, верно?
– Да.
– Зачем?
Оун насмешливо оскалился.
– В первую очередь – научить тебя приличным манерам.
– Разумеется, – Кар наклонил голову с достоинством, как принц Империи, услышавший придворный комплимент. – А затем?
– Затем, – нехотя ответил колдун, – научить тебя пользоваться своей Силой. Если она у тебя действительно есть. Твой отец дает тебе возможность сделаться одним из нас, маленький дикарь, хоть я и сомневаюсь, что ты на это способен.
Кар улыбнулся. Он больше не боялся колдунов. Ненависть и отвращение под маской обходительности, непререкаемая власть, высокомерие тех, кто вынужден исполнять приказы – все это было ему знакомо. С этим он умел обращаться.
– Поручил ли вам отец отвечать на мои вопросы?
– Да, если они не выйдут за пределы разумного.
– Хорошо.
Кар обвел глазами комнату, с немалым искусством вырубленную в толще скалы, два выхода, занавеси из того же непонятного материала, что и одежда, такую же занавесь над входом в купальню. Здесь тепло, хотя ни камина, ни очага в комнате нет. Откуда берется теплая вода? Кто прорубил в скалах целый город?
Нет. Начинать следует с другого. Кар пересек комнату, сел на изящный стул перед овальным столом тонкой работы. Оун остался стоять у зеркала.
– Кто мой отец? – спросил Кар.
– Сильнейший.
– Что это значит? Правитель?
– Сильнейший – значит, Сильнейший.
– Вы слушаетесь его приказаний, верно? Значит, он правитель. Или не так?
– Это будет еще хуже, чем я думал, – проворчал Оун. С недовольной гримасой занял второй стул, напротив. – Дикарями правят вожди.