Но до нужного места я все же добираюсь. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы найти этот адрес. Но еще больше для того, чтобы решиться сюда приехать. Спокойный, не самый плохой район на окраине города. Узкие вымощенные улочки, высокие изгороди, увитые плющом, словно сказочные домики. Это не особняки элиты Горскейра, но и не трущобы. Тут все мило и удобно: от лужаек перед домом и до балконов, на которых стоят кадки с розовыми кустиками.
Оставляю осу за шлагбаумом и дальше отправляюсь пешком. Ночью удается проскользнуть незамеченным мимо символического пункта охраны, идти тут недалеко. Буквально два квартала и поворот направо. Но и этот путь меня окончательно выматывает. На миг жалею, что не отложил все до утра. Только вместе с рассветом придут сомнения, и я снова никуда не поеду.
Пожалуй, я не так представлял дом шэха. Более строгим, что ли. Но тут все так же, как и в домах по соседству. Розовые кусты, высокая изгородь, красная черепичная крыша, серый кирпич, дверь с колокольчиком и дорожка, ведущая к крыльцу.
Заношу руку, чтобы позвонить, и у меня просыпается совесть. Три часа ночи – не лучшее время для визита, если ты хочешь, чтобы тебя выслушали. Поэтому присаживаюсь на крыльцо, на светлый и с виду вполне чистый коврик, приваливаюсь к перилам, прячу руки в рукава, а нос в воротник, накидываю капюшон на голову и засыпаю.
Жестко, неудобно и холодно, но я все равно дремлю, изредка просыпаясь, чтобы сменить позу. Ночи сейчас пробирают до костей, особенно после относительно теплых дней. Но я упрямо сижу и жду. Где-то вдалеке небо уже начинает светлеть, и продержаться осталось не так долго. Меньше, чем тут торчу.
Из состояния алкогольного коматоза меня вырывает хлопнувшая рядом дверь и обеспокоенный голос:
– Эй! Эй, парень, ты что, решил тут окочуриться?
Стаскиваю с головы капюшон и поднимаю глаза, чтобы в предрассветной дымке встретиться со взглядом шэха, который тренирует Каро. А он ранняя пташка. К счастью, я не успел окончательно примерзнуть к крыльцу.
– Ты… – удивленно тянет он, цепляясь взглядом, как понимаю, за мои импланты. – Дар ведь? Правильно? Так тебя зовут? Ты что тут делаешь?
– А возьмите меня к себе… – тихо прошу я дрожащим голосом. Нет, не от волнения, просто похмелье, мороз и откат. – Тренироваться…
Смотрит с изумлением и усмешкой. Отчасти понимаю: сижу тут как бродяга. Жалкий, не протрезвевший до конца, замерзший.
– Нет уж. – Он качает головой. – Обдолбанных не тренирую. Ты выбрал не лучший способ набиться мне в ученики. Пришел бы в зал, как все нормальные, тогда бы поговорили.
– А разве я нормальный? – Указываю на свои импланты, но шэха это не впечатляет.
– Все равно не лучший способ.
– Я никогда и ни в чем не выбираю лучшие способы, – признаюсь я и вытягиваю ноги. Они затекли и онемели. Полночи просидеть на корточках – это жестко.
– Дар, я правда не берусь тренировать таких… – Шэх замолкает, пытаясь подобрать слова, а у меня ощущение, что получаю удар в солнечное сплетение. Жестко.
– Инвалидов, – выплевываю я с горечью. – Только вот я терпеливый и упрямый. Справлюсь не хуже тех, кто без этих украшений.
– Ага, инвалидов. – Шэх не спорит, но мстительно добавляет: – На голову. Мне наплевать на твой экзоскелет. А вот тебе – нет. Ты знаешь, что алкоголь и импланты несовместимы. У тебя толстовка в крови. Готов поспорить, все болит, но ты все равно пил.
Он прав, я это понимаю. Как понимаю и то, что выгляжу безответственным идиотом. Не поспоришь, я и правда такой, но должен попытаться убедить его дать мне шанс.
– Бесполезно говорить, что я не пью вообще и вчера… это случайность? – без особого энтузиазма спрашиваю я.
– Ну отчего же? – Он почему-то не уходит, хотя явно спешит. В руках кристалл от магмобиля, на плече – спортивная сумка. – Охотно верю. Но это ничего не значит. Саморазрушение. Оно у тебя в крови, нельзя с таким в бой. Я не готов брать ответственность за адреналинщика. Пойми, ты сам не знаешь, когда у тебя сорвет крышу.
И это тоже правда. Не знаю, как объяснить, что мне жизненно необходим кто-то, кто сможет удержать меня на том краю над бездной, где я балансирую с того момента, как вернулся из Монарко.
– Но мне нужно… Мне нужно почувствовать себя живым, и я…
– Ты творишь всякую дичь, верно? – заключает он жестко.
Этот разговор дается намного тяжелее, чем я думал.
– Мне не нужно побед, не нужно сверхрезультатов. Я хочу свободно двигаться в экзоскелете. Да, на тренировках будет больно и жестко, но это увеличит подвижность экзоскелета, и я смогу двигаться, почти не чувствуя его. Мне это нужно.
– А если правду? – прерывает меня шэх, а я теряюсь. Потому что шел к нему именно за этим. Ну… или почти за этим.
– Но это правда.
– Нет, и ты прекрасно это знаешь. Это предлог. То, что тебе говорит разум. А что говорит сердце? Подумай, Дар, перед ответом. От этого зависит, возьму я тебя или нет. Понимаешь, в чем дело, парень… Мы всегда врем. Себе, окружающим… Всем. Но иногда себе врать недопустимо. От этого зависит жизнь, и не всегда наша.
– Хорошо… – Я откидываю голову на стену дома, прикрываю глаза и закусываю губу. Не люблю выворачиваться наизнанку. – Мне нужно… нужно чувствовать боль, – наконец признаюсь в своей слабости. – Она заставляет понимать, что я еще жив. На тренировке можно контролировать этот процесс, а вне тренировок – нет.
– Вне тренировок ты не можешь контролировать потребность в боли? – Шэх хочет дожать меня окончательно. Что же… он в своем праве.
Открываю глаза и смотрю на него, не таясь и открыто, выпуская собственных демонов, понимая, что сейчас демонстрирую всю накопившуюся в душе тьму. Открываюсь перед ним больше, чем перед Китом, и тихо говорю:
– А я не хочу. Только вот… боюсь, рано или поздно это меня убьет.
– Но и умирать ты не хочешь, так ведь? Вопрос, возможно, покажется тебе глупым, но мне нужно знать на него ответ.
– Не глупый. Я не знаю, хочу умирать или нет. Мне все равно. – Задумываюсь, пытаясь побороть нестерпимое желание закурить. – Но близкие мне люди приложили слишком много усилий, вытаскивая меня с того света. Я не имею права уйти из жизни самостоятельно. Это нехорошо по отношению к ним.
– Но случайно можно… – догадывается шэх.
Мне страшно то, как глубоко он смотрит мне в душу. Я понимаю, что после этих слов шэх меня пошлет, но все равно говорю:
– Да. И я постоянно ищу этот случай.
– Я не психолог, Дар… и не целитель. И уже говорил, что не люблю иметь дело с адреналинщиками. Все адреналинщики опасны как раз тем, что в попытках случайно уйти из жизни слишком часто тянут за собой других.
– Психологи и целители не помогли. Поверьте, были лучшие, – говорю я.
Шэх смотрит на меня долго, явно не решаясь дать ответ, а потом говорит:
– Тебе можешь помочь только ты сам. Никто больше. Другие могут дать только необходимую поддержку.
– Вы дадите мне эту поддержку? – в лоб уточняю я, обещая себе, что, если шэх скажет «нет», больше унижаться не буду.
– Ты до сих пор пьян, замерз и, судя по лихорадочному блеску глаз, заболеваешь. – Это не посыл, но и не ответ. – Я правда принял тебя за зельевика. Пойдем.
– Куда? – лениво уточняю я, так как идти никуда не хочу. Ну и не могу далеко. Но в последнем точно признаваться не стану.
– В дом пошли.
Согласно киваю, тяжело встаю и двигаюсь следом за шэхом. Как только попадаю в тепло, ведет, а руки и ноги начинает покалывать. Демоны, я и правда окоченел.
Разуваюсь и прохожу в гостиную, которую вряд ли могу рассмотреть. Перед глазами туман, и вообще реальность воспринимается с трудом. Организм на грани. Я перегнул палку, устроив ему слишком сильное испытание. Теперь расплачиваюсь.
Шэх идет на второй этаж, и я двигаюсь за ним, сжав зубы. Лестница кажется сущим адом, а каждое движение напоминает первый день после того, как на меня надели экзоскелет.
– Располагайся. – Шэх открывает передо мной дверь комнаты. – Это гостевая. В ванной полотенца, одежду я тебе принесу. Твоя задача – сходить в душ и выспаться. Проголодаешься – еда на кухне, в холодильнике. Мне надо уехать. Я вернусь вечером. Если не передумаешь, как проспишься, поговорим.
– Не передумаю, – уверенно отвечаю я, и он кивает.
– И еще один момент. Прости, парень, но я должен обсудить твое решение с твоей бабушкой. Заиметь во врагах мирс Амелию мне не хочется. У меня нет ресурса противостоять ей.
– Не говорите ей про мое состояние, – прошу я. – Она расстроится.
– Но не удивится?
– Послушный внук у нас Кит. – Я пожимаю плечами. – А про тренировки она знает. Не могу сказать, что одобряет. Точнее, как… она одобряет идею, но не направление. Но запрещать точно не станет.
– Я все равно поговорю.
– Ваше право.
Шэх уходит, а я падаю на кровать и вырубаюсь, проигнорировав указание сходить в душ. Я жутко замерз, но устал сильнее. Но главное, я сделал то, что хотел.
Глава 18
Каро
Мне плохо и душат рыдания. Впервые мне наплевать, что скажут другие. Впервые мне наплевать, что кто-то слышит мои всхлипывания. Потому что хочу плакать и плачу. Сама себе поражаюсь. Мне не больно, никакой трагедии не произошло, но обидно до такой степени, что я полночи рыдаю в подушку, одновременно жалея себя и ненавидя за слабость. Засыпаю только под утро, но зато крепко. Настолько, что истошный визг Энси заставляет меня буквально подпрыгнуть на кровати и испуганно распахнуть глаза, скорчившись от дикой головной боли. Вот знала, что рыдать полночи – не лучшее решение. Перед глазами плывет комната, от непрекращающегося визга Энси кажется, что лопнут виски.
Я даже понять не могу, что произошло. В комнате полумрак, несмотря на то что наступило утро. Шторы все еще задернуты, и луч света пробивается только в пространство между ними. Не сразу понимаю, что довело соседку до истерики. А потом перевожу взгляд с ее испуганного лица и дрожащих, прижатых ко рту рук в сторону стола, и сама испуганно замираю, отказываясь верить.