Я начинаю клевать носом и, устроившись в позе эмбриона между старой одеждой, засыпаю, чтобы с криком ужаса проснуться от хлопка двери.
Не сразу понимаю, что ору я в реале. Подскакиваю на кровати, чувствуя сгущающийся магический кокон. Еще секунда – и всех вокруг накрыло бы ментальной волной. Сдерживаюсь в последний миг. Светает. У двери в душевую вижу очень смущенную, покрасневшую рыжеволосую соседку в полотенце.
– П-прости… – испуганно бормочет она. – Я тебя напугала… Я правда не хотела. Дверь случайно хлопнула. Вечно моя привычка вставать ни свет ни заря мешает людям…
– Ничего страшного, – хриплю я, все еще пытаясь отойти от кошмарного сна. Давно мне не снилось ничего подобного, хотя первое время кошмары были частью моей жизни. – Сон все равно был отвратительный. Поэтому спасибо, что выдернула меня из него в реальность. Она нравится мне несколько больше. Интересно, в этом месте можно где-то попить кофе?
– Можно. – Она улыбается и пожимает плечами. – У меня.
Подходит к шкафу и достает оттуда жестяную банку с отличным кофе и две чашки, которые сами могут нагревать воду до нужной температуры. Я давно облизываюсь на такой набор, но руки не доходят купить.
– Ты моя героиня… – бормочу я, понимая, что день, начавшийся с чашки ароматного кофе, просто не может быть плохим.
Я даже решаю пожертвовать своей пробежкой, на которую обычно хожу до завтрака. Но сегодня бегать нет желания. Так как подобное случается нечасто, даю себе эту небольшую поблажку. Забираю чашку с ароматным напитком и устраиваюсь на подоконнике. Почти идеально, если не вспоминать про сон.
Соседка тоже залезает и садится напротив, благо он достаточно большой и нам хватает места. Я прислоняюсь спиной к одному оконному откосу, а она – к другому. Удобно, и не мешаем друг другу. Пьем кофе и молчим, уставившись в окно. Идеально. Хотя бы с соседкой мне повезло. Мы с ней совпадаем, и я гадаю, кто она.
Дорогая пижама, хороший кофе, отличные вещи. Не стипендиатка, как я. Явно домашняя девочка из обеспеченной семьи, но, похоже, не настолько, чтобы входить в число элиты. Иначе не жила бы в общежитии. Или жила? Но одна ночь на соседних кроватях – слишком мало для вопросов о личной жизни и социальном положении. Сама я отвечать на такие точно не готова.
Поэтому допиваем кофе молча, наблюдая, как медленно просыпается мир за окном. На дорожке перед общежитием сначала появляется дворник, потом куда-то бредут сонные студенты, разминаются бегуны в ярких спортивных костюмах, мир начинает новый день.
Мне хочется верить, что сегодня будет лучше, чем вчера, но цветок и сон не дают покоя. Они отравляют чудесное осеннее утро. Когда солнышко еще светит так же ярко, как и летом, но в кронах деревьев уже появляется золото, а утром чувствуется прохлада. Осень – пора ожидания медленного увядания природы.
Мне кажется, в моей жизни тоже наступила осень. Пока не происходит ничего серьезного, но это временно. Точнее, я, может быть, просто не до конца осознаю, что все вокруг меня изменилось. Как и желтый листок не понимает, что уже умер, несмотря на то что еще висит на ветке.
С этими мыслями я собираюсь и выхожу из комнаты. Следом за мной закрывает дверь моя новая соседка. Завтракаем мы вместе, а потом наши пути расходятся – у нас совершенно разное расписание.
С исчезновением ярко-рыжей макушки заканчивается все хорошее, что случилось сегодняшним утром. Я захожу в аудиторию, и то, что вижу на своем столе, заставляет сердце рухнуть в желудок. Голова кружится, меня начинает тошнить, но нужно держать себя в руках. Я обещала, что больше не потеряю контроль.
На пустом столе рядом с уткнувшейся в конспект Марой лежит простой черный гребень. Несколько красных камней – как декор, один отсутствует… Обычная вещь, но я не могу заставить себя сделать ни шагу. Руки дрожат, и на лбу выступает холодный пот. Голова кружится, и я не в силах сдвинуться с места, потому что узнаю этот предмет. Он, как и цветок, символ моего кошмара. Яркая его часть, о которой, как я думала, не знает никто.
– Ну что замерла? – шипят в спину, и я делаю шаг в сторону, пропуская нахальную рыжую и ее подружку, которые усаживаются на свободное место перед партой близнецов.
Я даже злиться не могу, страх вытеснил другие чувства.
Дар пока один. Усевшись вполоборота, он болтает с кем-то из парней, а я медленно иду к парте с гребнем.
– Это что? – спрашиваю Мару, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Я сумею, я справлюсь… это всего лишь вещь. Она ничего не значит.
Нет, значит. Бесполезно убеждать себя в обратном. Я слишком хорошо знаю этот гребень. Между третьим и четвертым зубом выщербинка, один камень отсутствует. Я помню его до мельчайших деталей, потому что Он два года расчесывал мне волосы этим гребнем и расстраивался, что они слишком медленно растут.
– Представления не имею, – отмахивается Мара. – Мы пришли, он уже был тут. Может, вчера кто-то забыл?
– Может… – тяну я и замираю рядом со столом, осознавая: сидеть тут я однозначно не смогу.
Решение, совершенно неизящное, приходит в голову мгновенно: я сажусь рядом с Даром, проигнорировав возмущенное: «Э-э-э…» за спиной. Это Кит не успел и теперь порывается призвать меня к порядку и совести.
– Я рад, что так сильно вчера тебя впечатлил… но посредственный поцелуй – не повод занимать место моего брата, – с нахальной улыбкой говорит Дар.
Мне очень хочется ему вмазать, но гребень страшнее. Слова тренера имеют для меня магическую силу, поэтому я сдерживаюсь, приклеиваю на лицо улыбку, напоминающую оскал, и шиплю:
– Рада, что ты самокритичен. Поцелуй и правда был посредственный!
Мы оба врем. И оба слишком злы и горды, чтобы признать это.
– Ну, со стороны смотрелось очень горячо! – усмехается Мара и шутливо машет на себя тетрадью.
Рыжая шипит, блондинка, которую Дар целовал вчера после меня, наоборот, прячет глаза. Интересно… Я думала, она от него не отлипнет.
– Не, ну а мне-то где сидеть? – возмущается Кит.
– Конечно, со мной! – отвечает Мара, поигрывая бровями.
Она нравится мне все больше. Красивая, уверенная в себе, непосредственная.
– А это? – Парень указывает на гребень. Берет его и протягивает мне.
Сглатываю и слишком поспешно трясу головой.
– Это не мое, выброси!
– Я нанимался, что ли? – бухтит Кит.
– Ну, себе оставь…
Я очень боюсь, что Киту придет идиотская идея положить гребень на мою парту, и тогда, пожалуй, я сбегу. Но спор прекращает Мара. Она забирает «камень преткновения» из рук Кита и одним движением отправляет в урну.
– Как дети, ей-богу! – Она закатывает глаза.
Кит наконец садится, а я шумно выдыхаю.
– То есть… – тихо мне на ухо говорит Дар, – бесстрашная Каро боится расчески?
– Я не бесстрашная Каро.
– Да? А кто ты?
Смотрю прямо ему в глаза, в которых мне чудится весенний лед, и отвечаю:
– Я Кара Господня…
Дар внимательно изучает меня в ответ, хмыкает и говорит:
– Ну что… похоже. А я Дар богов.
Теперь уже я хрюкаю от смеха:
– Ты прокля́тый Дар!
– Ну да… – Парень задумчиво закусывает губу и добавляет: – Или про́клятый. Иногда, мне кажется, второе.
Ответить не успеваю. В аудиторию входит преподаватель, и я готовлюсь внимать. Боже, я и забыла, что это такое.
Сегодня я учусь. Старательно, игнорируя попытки меня задеть, хотя иногда это сложно. Вчерашний поцелуй не забыли, и периодически я слышу то глумливые смешки, то злобное шипение, но сегодня держусь изо всех сил. И это дает результаты. От меня отстает даже Дар, к тому же сижу я с ним только первую пару, а потом пересаживаюсь к Маре, поборов страх.
– Что тебя напугало? – с ходу спрашивает она. Ей вообще известно понятие личного пространства?
– Старая история. Не хочу об этом, – говорю я достаточно жестко, надеясь, что это раз и навсегда закроет неприятную для меня тему.
Мара смотрит задумчиво, явно не желая сворачивать разговор. Но я не готова рассказывать такое посторонним людям. Я вообще предпочитаю не вспоминать. А придется. Я не имею права скрывать случившееся от тренера. Возможно, нам повезет и меня просто пытаются вывести из себя конкуренты. Скоро крупные соревнования, на которых я собираюсь победить.
Глава 6
Мысленно я успеваю поставить себе «пять» за отлично проведенный день, но последней парой у нас юрмагия у мирса Чамблена. Я прекрасно понимаю, что ничего хорошего меня там не ждет, но стараюсь вести себя максимально незаметно: скриплю ручкой и не поднимаю глаз. Дар тоже делает вид, что примерно записывает лекции. По крайней мере, его светлая голова склонена над тетрадью.
Но последствия отвратительного поведения накануне настигают и меня, и Дара. Мирс Чамблен ничего не забыл. Как в младшей школе, нас оставляют на отработку. Я смотрю в немом изумлении, Кит, убирая тетради в рюкзак, откровенно ржет, а Дар, кажется, потерял способность говорить.
– Я не буду убираться в ваших залежах хлама! – возмущаюсь я.
– Да? – Преподаватель изгибает бровь и кривит в нехорошей усмешке крупные губы. – А ваш тренер сказал, что физическая дисциплина пойдет вам на пользу. Или вы остаетесь сегодня, или не получаете ни одного отгула во время соревнований. Вы ни за что не сдадите у меня ни одно задание. Наверное, если ваши успехи в спорте так велики, как говорят, выгнать вас не получится, но крови я попорчу вам изрядно. Ну так как: трудотерапия или проблемы?
Я мрачно соплю, а Дар демонстративно берет со стола тетрадь и двигается к выходу.
– А вы, молодой человек, куда?
– А мне соревнования по известным причинам не светят, поэтому я не могу представить, какой рычаг давления вы можете найти.
– Поверьте, я на всех могу найти рычаг давления, – самодовольно говорит мирс Чамблен. – Мы с мирс Амелией обсуждали, что долго сидеть на занятиях для вас непосильный труд…
На этих словах Дар резко разворачивается, я аж морщусь от фантомной боли. Нельзя же так.