Франсуа слушал, боясь пропустить хоть слово. Когда герцогиня закончила, ее дочь восхищенно воскликнула:
– Сударыня, превосходный план! Ваш ум поистине достоин восхищения!
– Итак, ровно в десять. Помните, Франсуаза, у купчихи не должно быть ни малейших сомнений.
– Положитесь на меня, мадам.
Франсуа до ночи ходил по аллеям, пытаясь решить, что ему предпринять. Самый простой способ – рассказать все королеве. Но в чем тогда будет его заслуга? В том, что он просто что-то подслушал? Нет, нужно придумать нечто другое, чтобы предстать в выгодном свете перед королевой и Луизой.
Вся ночь прошла в раздумьях и сомнениях, а к утру шевалье имел четкий план действий.
Следующим вечером Франсуа занял позицию в парке, напротив бокового выхода из замка, а всего в сотне туазов от него мадемуазель дю Руэ прогуливалась под руку с новым поклонником, маркизом де Риньолем. Тот был верным помощником Дианы и сейчас стремился как бы ненароком увести Луизу в глубь парка. Маркиз не знал подробностей интриги, ему было поручено лишь завлечь жертву в парк на определенное время и вскоре после десяти оставить ее. Так он и сделал. Лишь только часы на колокольне пробили десять раз, маркиз, словно о чем-то вспомнив, ударил себя ладонью по лбу и рассыпался в извинениях:
– Дорогая госпожа де ля Беродьер, умоляю простить, но время с вами бежит так незаметно! Я и не предполагал, что уже столь поздно, а ведь в десять у меня крайне важное дело! Боюсь показаться негалантным, но прошу позволить мне покинуть вас сию же минуту. Уверяю, что только восхищение вашей красотой позволило мне так забыться!
– Конечно, маркиз, – кивнула удивленная Луиза, – ступайте по своему делу.
Отвесив поклон и еще раз извинившись, кавалер мгновенно скрылся за высоким кустарником, а уязвленная фрейлина пошла в сторону замка по той самой аллее, которая прямехонько вела к боковому входу.
В это же самое время Екатерина де Медичи, влекомая коварной Дианой, входила в свою опочивальню. В дальнем углу, у прекрасного золоченого бюро, она увидела даму в платье бледно-желтого цвета, которая, стоя к ним спиной, рылась в бумагах ее величества. Королева в возмущении застыла, узнав Луизу, а Диана издала удивленный возглас. В тот же миг та сорвалась с места и, не оборачиваясь, скрылась в туалетной комнате. Бледная от волнения Екатерина последовала за ней настолько быстро, насколько позволяло королевское достоинство, и успела лишь заметить, как воровка проскользнула на лестницу. «Видимо, не зря мы тогда подозревали дю Руэ в шпионаже», – мелькнуло в голове у королевы, она ни на секунду не усомнилась, что узнала негодяйку. Она с силой дернула шнур от звонка и приказала появившемуся мажордому:
– Велите немедленно найти мадемуазель де ля Беродьер дю Руэ и препроводить в мою библиотеку! Глаз с нее не спускать!
Екатерина подошла к бюро и мельком просмотрела лежавшие в беспорядке бумаги. Недоставало письма от папы! Ну ладно, она ей устроит!
Немного успокоившись, королева обернулась к Диане:
– Что вы желали показать мне, мадам? И почему именно здесь, в моей спальне? Уж не то ли, что мы увидели?
– Ваше величество, – Диана изобразила растерянность, – я не верю своим глазам… Я имела в виду совсем другое, мелочь… Не могу в это поверить. Возможно ли, чтоб одна из ваших фрейлин решилась на такое?!
– Оставим это, – прервала ее Екатерина, – расскажете позже. Мне нужно идти, сейчас приведут дю Руэ.
Диана многое бы отдала, чтоб присутствовать при буре, которая вот-вот разразится над головой фрейлины, но перед дверью библиотеки Екатерина велела оставить ее, и Великой сенешальше пришлось вернуться в бальную залу. Ее величество едва успела сесть в кресла, как дверь распахнулась, и Луиджи Аламанни, почтительно поклонившись, объявил:
– Мадемуазель де ла Беродьер дю Руэ.
Луиза шагнула в комнату и присела в реверансе, подобрав подол своего бледно-желтого платья. Королева жестом велела ей приблизиться и, еле сдерживая гнев, воскликнула:
– Как это понимать, мадемуазель?!
Растерянная девушка долго не могла взять в толк, в чем ее обвиняют, а когда поняла, разразилась слезами.
– Ваше величество, – лепетала она, – клянусь вам… это ошибка, поверьте… я ни в чем не виновна пред вами.
– Стыдитесь! – гремела королева. – Я видела вас, а вы имеете дерзость говорить, что не виновны! Если бы вы признались, покаялись и вернули письмо, я, возможно, забыла бы о вас, и вы могли бы спокойно жить где-нибудь вдалеке от двора. Но ваше упрямство, мадемуазель, и ваше предательство вынуждают меня применить к вам строгие меры. Вы будете арестованы и пробудете в Шатле до тех пор, пока не выдадите мне письмо и ваших сообщников.
Как ни умоляла Луиза, как ни отрицала свою причастность к преступлению, королева не желала ее слушать. Тем не менее она решила предпринять последнюю попытку получить признание добром. Подойдя к девушке, Екатерина почти спокойно проговорила:
– Прошу вас, мадемуазель, одумайтесь, отдайте мне письмо. Иначе мне придется приказать, чтобы вас обыскали.
Несчастная фрейлина упала на колени:
– Умоляю, сударыня, смилуйтесь, поверьте мне! Это какая-то интрига… клеветники…
– Клеветники?! – вскричала королева. – И вы смеете говорить мне о клеветниках?! Мне, которая видела вас своими собственными глазами! Так получите же то, что заслужили.
С этими словами Екатерина дернула шнур от звонка, дверь немедленно распахнулась.
– Позовите капитана Монтгомери.
– Ваше величество, он здесь, – с поклоном ответил мажордом, – и с ним шевалье де Романьяк. Он умоляет ваше величество срочно принять его.
– Попросите шевалье подождать. А мне пришлите капитана.
Но Франсуа уже появился в дверях библиотеки:
– Ваше величество…
Несмотря на родственные чувства, которые Екатерина питала к «кузену», она разозлилась.
– Я занята, шевалье! – в бешенстве крикнула она.
Франсуа поклонился и вышел. В библиотеку вошел капитан королевской шотландской гвардии.
– Арестуйте эту даму, капитан.
Монтгомери поклонился и щелкнул каблуками. Луиза, рыдая, встала.
– Капитан, вы ждали меня? – спросила королева вслед. – Что вы хотели?
Тот повернулся, снова поклонился и сообщил:
– Шевалье де Романьяк привел даму, ваше величество. Он утверждает, что она выкрала у вашего величества какие-то бумаги. Дама сопротивлялась, шевалье приказал арестовать ее и послал за мной.
Королева непонимающе смотрела на капитана, потом перевела взгляд на Луизу. В глазах той засветилась робкая надежда.
– Позовите шевалье, – коротко бросила Екатерина.
Монтгомери вновь щелкнул каблуками и вышел, через мгновение вернувшись вместе с Франсуа.
– Прошу вас объясниться, шевалье. О какой даме говорит капитан?
– Сударыня, около десяти вечера я вышел прогуляться в парк, так как в бальной зале было душно, – начал Франсуа заготовленный заранее рассказ. – Вдруг, к своему изумлению, я увидел, как из бокового выхода, того, что ведет в ваши покои, сломя голову выбежала какая-то дама. Я окликнул ее, дама подбежала ко мне и отдала вот эту бумагу, при этом говорила что-то вроде: «Скорее, сударь, пока королева не опомнилась и не послала за нами погоню». Я, поняв, что это какой-то заговор против вашего величества, приказал ее задержать.
Сказав это, Франсуа поклонился и протянул королеве бумагу. Та взглянула на нее и кивнула:
– Да, это самое письмо было похищено недавно из моей спальни. Но его украла… Я ничего не понимаю.
– Если вашему величеству угодно, указанная дама находится в соседней комнате под охраной.
– Приведите ее.
Гвардеец пропустил в библиотеку девицу в мятом бледно-желтом платье и в сбившемся на сторону белом парике, который точно копировал прическу мадемуазель де ля Беродьер. Королева растерянно переводила взгляд с нее на Луизу. Наконец она усмехнулась и проговорила:
– Так вот в чем дело! Маскарад. Вам придется рассказать, милочка, кто вас послал.
Девица поджала губы и уставилась в пол.
Увы, для Екатерины этот случай закончился очередным унижением. Воровка по ее приказу была арестована, но спустя неделю Диана смогла уговорить короля ее помиловать. Девица была освобождена, и королеве пришлось с этим смириться.
Для Франсуа же эта история стала началом бурного, головокружительного романа. Чувство, которое он ранее подавлял, наконец встретило понимание со стороны благодарной Луизы, хлынуло, словно прорвав плотину, и затопило их совершенно. Опьяненный любовью, Франсуа как безумный бросился в омут страсти. Он был пленен красотой и грацией фрейлины, и она, сраженная его бурным натиском, отдалась ему, к бесконечному восторгу их обоих.
Хотя Франсуа давно жил во дворце, квартиру на улице Святого Тома он сохранил за собой, и теперь она стала гнездышком для влюбленных. По настоянию Луизы они скрывали свою связь: королева не одобряла романов фрейлин. Несмотря на это, весь двор знал об их любви, и дамы часто подшучивали над Франсуа:
– Ах, дорогой де Романьяк, я слышала, вы одержали большую победу в турнире Венеры?
– Весь двор, шевалье, судачит о счастливчике, которому некая белокурая нимфа благоволит сверх всякой меры.
– Говорят, мессир, вы собираетесь жениться? Что ж, на брачном ложе спится мягче.
От этих намеков Франсуа краснел, бледнел и… чувствовал себя бесконечно счастливым.
Диана де Пуатье пребывала в гневе. Мало того, что этот негодяй Романьяк когда-то разоблачил Буланжери, приставленную ею к королеве, теперь он сорвал такой прекрасный план и не позволил ей опорочить красотку Руэ! Не говоря уже о той давней истории с веером, за которую, впрочем, следовало сказать ему спасибо: после того случая все придворные дамы приобрели складные опахала, и они оказались незаменимы при летней жаре. «Хорошо, веер ему еще можно простить, но теперь он перешел всякие границы. Он умен и хитер, я должна придумать, как его обезвредить».