– Шевалье!
– Сударыня!
– Вы пришли, чтобы спасти меня? – доверчиво спросила она. – Королева не забыла обо мне?
– Успокойтесь, мадемуазель. Для того чтобы вызволить вас отсюда, мне нужно узнать все обстоятельства. Расскажите, что случилось.
Девушка села на кровать и растерянно пожала плечами:
– Но я ничего не знаю. Дядюшка умер, и я горевала, но вдруг пришли стражники и сказали, что он отравился тем настоем, что я ему давала.
– А чем болел ваш дядя?
Изабель, поколебавшись, принялась рассказывать:
– Видите ли, шевалье, в последнее время он стал очень странным. В прошлом году умерла его жена, и даже поговаривали, что он сам ее убил. Но я в это не верю! А месяца два назад он сказал, что она сама считает его виноватым.
– Кто «она»?
– Его жена, мадам де Шаль.
– Как это? Она же умерла?
– Дядюшка говорил, что призрак жены приходит к нему и спрашивает: «За что ты меня убил?» На моего бедного дядю это ужасно подействовало. Он стал нервным, дерганым, очень переживал. Больше всего его угнетало, что жена считает его виноватым в ее смерти. Он говорил, что это, конечно, неправда, и не мог понять, почему она его обвиняет.
– Ничего себе! – удивился Франсуа. – И что же было дальше?
– Дядя совсем извелся, я не могла на это смотреть. Мне пришло в голову, что кто-то навел на него порчу, и тогда я напоила его этим злосчастным зельем.
– А где вы его взяли?
– Его дала мне одна бабушка-ведунья. Она уверяла, что это варево непременно ему поможет.
– Понятно… А теперь скажите, как мне найти эту знахарку.
– Ее дом стоит прямо на углу улиц Сен-Жак и Пуари, рядом с воротами Святого Якова.
Франсуа как мог ободрил Изабель, попрощался с ней и вскоре уже подъезжал к улице Пуари. Он с нетерпением осмотрел угловой дом – красная крыша, зеленая дверь – и нахмурился.
Это была лавка торговца рыбой.
Пришлось Франсуа возвращаться в Шатле. Битый час он убеждал Изабель сказать ему правду, но девушка стояла на своем. Да, тот самый дом, с красной крышей и зеленой дверью. Именно там она покупала настой, именно там жила ведунья. И не было на доме вывески – ни рыбной лавки, ни какой другой.
Сбитый с толку, Франсуа снова отправился на улицу Пуари. Возможно, рыбная лавка только что открылась?
Подъехав к злосчастному дому, Романьяк постучал в дверь молоточком, но никто ему не ответил. Проходящий мимо парень в белой холщовой рубахе и ярко-синих шоссах прокричал:
– Там нет никого, ваша милость!
Шевалье приблизился к нему:
– Почему? Разве лавка не работает?
– Хозяева уже недели две как уехали, сударь, – охотно пояснил парень. – Кто-то там у них в деревне заболел. И даже вывеску сняли, а теперь кто-то ее снова повесил.
Франсуа насторожился:
– А когда дом стоял без вывески?
– Да, почитай, с самого Святого Антония, а появилась она снова дня три назад.
Ночью Франсуа ворочался без сна. Теперь он уже не сомневался, что кто-то строит козни против мадемуазель де Шаль. Нет ничего проще – снял вывеску рыбной лавки, продал отравленный настой и снова повесил. Но кто это сделал?
Едва наступило утро, как он снова явился в Шатле и опять принялся задавать Изабель вопросы:
– Вспомните, мадемуазель, как вы узнали об этой травнице? Ведь если нет вывески, значит, вас кто-то к ней направил.
– Конечно, – кивнула она, – мне про нее рассказала сестра дядюшкиной покойной жены, мадемуазель д’Обер. Она моя подруга. Эта ведунья ей очень помогла, когда заболела их матушка. Она и адрес мне дала, и сказала, когда нужно прийти.
– Спасибо, сударыня. Крепитесь, я надеюсь скоро вытащить вас отсюда, – произнес Франсуа и, поклонившись, вышел.
Вскоре он уже докладывал Екатерине о результатах своих изысканий. Королева вызвала Антонио де Гонди и приказала:
– Ступайте к королевскому архивариусу, сеньор, и выясните, кто наследует барону де Шаль в случае, если его племянница Изабель не сможет принять наследство.
Через несколько часов они уже знали ответ: мадемуазель д’Обер. Екатерина усмехнулась:
– Как видите, Диана ни при чем.
– Да, сударыня, – улыбнулся Франсуа, – редкий случай.
Королева нахмурилась и бросила:
– Прикажите ее арестовать.
Через три дня мадемуазель д’Обер созналась, что именно она затеяла эту интригу. Франсуа не поленился еще раз сходить в Шатле, чтобы выслушать ее признание.
– Наша мать оставила почти все состояние моей сестре, – рассказала дама, – а я осталась ни с чем. Я рассчитывала, что после нее хоть что-то получу, но все досталось ее мужу. Тогда мне пришлось действовать самой. Я сказала кое-кому, что моя сестрица умерла слишком рано и в этом может быть виновен ее муж. Пошли слухи. Потом я, переодевшись в ее белое платье и применив немного грима, стала по ночам появляться в его доме. Я хотела испугать его до смерти, ведь мы с сестрой были очень похожи. Он и в самом деле принял меня за призрак, но, видимо, сердце у него здоровое, и с де Шалем ничего не случилось, только нервничать стал. Тогда я решила его отравить, но не сама, а руками его глупой племянницы. Она жаловалась, что на дядю навели порчу, вот я и посоветовала «ведунью». Ее изображала моя старая служанка, она продала этой дурочке настойку белладонны. И ведь почти получилось! Де Шаль умер, а Изабель отправили в тюрьму и тоже должны были казнить. Вот так – две жертвы одним ударом. И следующей наследницей должна была быть я…
– Вы и будете следующей, мадемуазель, – пообещал Франсуа. – Только не наследницей, а жертвой. Палача.
В тот же день перед Изабель открылись двери Шатле, и она вернулась ко двору.
– Матушка, матушка, взгляните!
В кабинет вбежала очаровательная девчушка, протягивая Екатерине куклу в роскошном платье. Королева, сдержав улыбку, нарочито строго сказала:
– Елизавета, дочь моя, разве вы не знаете, что не следует мешать, когда мы работаем?
Девочка вздохнула и повернулась к Франсуа, ища поддержки. Тот шагнул к ней, взял куклу и внимательно ее рассмотрел.
– Мне кажется, сударыня, – улыбнулся он, обращаясь к Екатерине, – что ее высочество права. Никакие дела не могут быть важнее такой красоты.
Принцесса просияла:
– Вы же придете поиграть с нами, когда освободитесь, не правда ли, дядюшка?
Франсуа кивнул, Елизавета присела в реверансе и тут же выскользнула из комнаты. Шевалье проводил ее взглядом.
По мере того как дети Екатерины и Генриха подрастали, Франсуа находил все большее удовольствие в общении с ними. Старшему, Франциску, болезненному и капризному мальчику, было уже двенадцать. Дофин не был симпатичен Романьяку, а вот к остальным «племянникам» он относился с большой нежностью. Франсуа любил с ними играть, читал им книги, рассказывал о море и разных странах. Больше всего он привязался к старшей из девочек, одиннадцатилетней Елизавете. Именно столько лет было Бланке, когда он впервые с ней встретился, и шевалье находил в юной принцессе схожесть с его сестрой. Елизавета была умна, любознательна, добра и деликатна, и с каждым годом Франсуа привязывался к ней все сильнее. Девочка отвечала ему искренней любовью и преданностью, столь редко встречающимися в этом обществе.
Как-то утром королева показала Франсуа тонкую книжицу под названием «Столетия».
– Взгляните, дорогой брат. Вам знакомы эти тексты?
Тот взял книжку и, прочитав пару малопонятных четверостиший, покачал головой.
– Довольно интересная вещь, – продолжала Екатерина. – Ее автор – известный в Провансе ясновидец, говорят, многие его пророчества сбываются. Конечно, лучше нашего сеньора Гаурико никого нет, но я бы взглянула на этого мессира Нострадамуса.
– Как вы сказали, мадам? – встрепенулся Франсуа. – Мишель Нострадамус?
– Вы о нем слышали? – удивилась королева.
– Слышал? Да мы с ним два года бок о бок жили, истребляя мор в Провансе!
– Прекрасно! – обрадовалась Екатерина. – Тем больше резона пригласить его ко двору.
Поначалу Франсуа обеспокоился – не всплывет ли с приездом Мишеля какая-нибудь ненужная информация? Но, прикинув и так и эдак, он понял, что ничто в истории, рассказанной им Нострдаму, не противоречит тому, что знала о «кузене» королева. Франсуа успокоился и стал с нетерпением ждать приезда друга. А пока принялся изучать его «Столетия». Книга содержала несколько десятков четверостиший – катренов. Франсуа внимательно прочел их, но ничего не смог понять: катрены были составлены в иносказательной форме.
Как-то вечером Романьяк предложил нескольким придворным игру – разгадывать смысл пророчеств Нострадамуса. О нем многие были наслышаны и его приезда ждали с нетерпением. Дюжина дам и кавалеров собралась в небольшой зале, расположив кресла по кругу. Франсуа одну за другой предлагал им загадки.
Когда появится хвостатая звезда,
Три великих монарха станут врагами.
Ударит с неба, мир, земля задрожат.
По, Тибр разольются, на берег вынесет змею.
– Хвостатая звезда? – повторил виконт де Ноле. – Это же комета.
– Не та ли самая, на которую мы смотрели всю весну? – подхватила Изабель де Шаль. – Ее вроде бы называют кометой Карла V.
Действительно, с начала марта над Европой была хорошо видна большая комета. Поговаривали, что именно она стала причиной отречения испанского короля от престола в пользу сына Филиппа: Карл воспринял ее как знак удалиться в монастырь.
– И как раз Франция, Испания и Англия сейчас воюют.
Коннетабль Монморанси, расположившийся в стороне от других, рассмеялся из своего угла:
– Вроде бы этот пророк должен писать о будущем, а не о настоящем, господа?
– Альманах издан в прошлом году, сударь, – возразил Франсуа. – Тогда кометы не было и в помине.
– Будем считать, что этот катрен мы разгадали. Читайте же дальше, Романьяк, – поторопила Изабель.
Сорок лет Ирида не будет видна,