– Сожалею, сэр, но сегодня мы уже закрылись. Если вы зайдете завтра, я уверен, что сумею вам помочь.
Если у меня получится убедить эту парочку, что я не знаю, кто такой Хал, тем лучше. Я кивнул, показывая ему глазами, что все под контролем. Хал неохотно кивнул в ответ, его глаза слегка пожелтели, и он молча вышел из магазина. Я не сомневался, что теперь он организует быстрое расследование прошлого моих странных посетителей.
Отец Грегори громко требовал, чтобы я немедленно их отпустил, и грозил мне ужасными неприятностями.
– Знаете, мне кажется, таких плохих покупателей у меня еще не было, – сказал я, повернувшись к ним. – Вы не только изводили моих продавцов и заставили меня прервать приятный отдых, чтобы разобраться с вами, но и попытались убить моего клиента, когда он всего лишь вошел, теперь еще и жалуетесь – а ведь я помешал вам совершить преступление, наказуемое смертной казнью. Ну, давайте, падре, – обратился я к отцу Грегори. – Как бы поступил Иисус?
Бессильно дрожа от ярости, с капельками слюны на губах, отец Грегори взревел:
– Он обрушил бы на тебя небесный огонь за связь с посланниками ада!
– Вот только не надо спешить, святой отец. Я думаю, вы сделали несколько скачков в логике и вере, за которыми я не поспеваю. Во-первых, я не знаю никаких посланников ада. Во-вторых, у меня нет ни с кем связи, потому что мне не нравится это слово. И, в-третьих, неужели вы лично говорили с Иисусом? Потому что я с ним разговаривал, и он вовсе не из тех, кто готов обрушить небесный огонь на книжный магазин – ну, это так, на всякий случай, чтобы вы знали. А теперь, парни, скажите, кто вы такие на самом деле?
– Ты понятия не имеешь, с кем связался, – прошипел раввин.
– Ну да, потому и спрашиваю. – Казалось, его борода проявляет необычную активность для волосяного покрова лица. Когда бородатый человек начинает говорить, ожидаешь, что возникнет некоторое движение у челюстей. Но, когда раввин смолк, его фигурно подстриженная бородка продолжала двигаться. – Скажи, у тебя в бороде живут тараканы или кто-то еще?
Движение прекратилось, как только я упомянул тараканов. Я включил очки фейри, но борода все еще выглядела как обычная борода. Однако мое внимание привлек серебряный нож, воткнувшийся в ковер. Он слегка светился – в нем имелась магия, но, как ни странно, только в рукояти.
– У тебя хороший нож, раввин, – сказал я, опустившись на корточки, чтобы изучить магию оружия более внимательно.
Красный узор соединял десять точек в знакомом порядке, а потом повторялся, охватывая всю рукоять. Я узнал Каббалистическое Древо Жизни.
– Можешь забрать его себе, – послышался голос из области бороды.
– Ну, неужели? – сказал я.
Раввин не походил на человека, склонного вести переговоры, значит, рассчитывал, что я просто возьму нож и скажу, что он принадлежит мне. Очевидно, заклинание на рукояти делает что-то нехорошее, если его касается кто-то, кроме раввина.
– Да, считай, что это подарок.
– Мама говорила мне: бойся волосатых людей, дары приносящих.
– Это греки говорили про приносящих дары, – вмешался отец Грегори, щеголяя своими познаниями.
Некоторое время я молча его изучал. Странный тип – отец Грегори, несомненно, был англичанином, однако он продвинулся в католической иерархии, свободно говорил по-русски и играл вторую скрипку для еврея, который относился к нему как к вышколенной цирковой собачке. Быть может, именно по этой причине он ужасно хотел оказаться правым. Или Благочестивым. Или и то, и другое.
– Моя мама ничего не знала о существовании греков, – сказал я ему. – Она опасалась угонщиков скота, приходивших из места, которое теперь называется графство Типперэри.
– Угонщики скота? Это же еще до Святого Патрика[58]. Сколько тебе лет?
– А вы разве не знаете? Вы делали вид, что вам известно обо мне все, – ответил я. – Заткнитесь на секунду, пока я это проверю.
Интересно, сможет ли магическая защита моего магазина справиться с каббалистическими заклинаниями? Мне еще не доводилось испытывать ее против такого вида магии, потому что я старался защитить это место от фейри и ада, а также обычных форм колдовства. За прошедшие столетия мне приходилось сталкиваться с несколькими каббалистами, но все они вели себя дружелюбно, и между нами никогда не возникало вражды. Заклинание все еще оставалось активным и, по существу, не являлось магией для моих защитных амулетов.
Я практически не сомневался, что оно носит негативный характер, если несостоявшийся убийца раввин хотел, чтобы я к нему прикоснулся, поэтому я обратил свое внимание на действующие амулеты защиты и изменил определение магии так, чтобы оно включало Каббалистическое Древо Жизни. Заклинание рассеялось под атакой моих амулетов, и красный узор потускнел. Я снял очки фейри и принялся изучать рукоять при помощи обычного зрения. Она была сделана из гладкого черного оникса и украшена двумя рядами золотых букв. Сверху, у клинка, три буквы из иврита, которые читались как Netzakh, или победа, седьмой сфирот Каббалы. Под ними, у основания рукояти, имелся странный символ, который выглядел как стилизованная буква Р, окруженная ореолом.
– Я это конфискую, – заявил я, поднимая нож с ковра, без малейших негативных последствий для себя, что повергло раввина в шок. – Я не принимаю от тебя даров. Когда дело доходит до ножей в моем магазине, я придерживаюсь следующей политики: используешь – теряешь.
Я несколько раз крутанул ножом перед лицом раввина, чтобы он окончательно убедился в том, что нож не причинил мне ни малейшего вреда, и спокойно подошел к стойке, где заваривал чай.
– Ну, а теперь, святой отец, почему бы нам всем не расслабиться? Будь я таким плохим, как вы думаете, я бы давно начал выгрызать ваш костный мозг или делать с вами нечто столь же впечатляющее. Давайте я заварю всем нам по чашке чая, а потом отпущу вас, мы сядем и все спокойно обсудим.
– Ne doveryaite emu! – прорычал раввин на русском. Не доверяйте ему.
Я все еще не хотел показывать, что знаю русский язык, но решил, что священник может принять мое предложение.
– Послушайте, святой отец, – сказал я, – уж не знаю, что говорит ваш приятель, но если он дает уроки хороших манер или дипломатии, то у меня уже не вызывает сомнений, что он едва ли знаком с этими понятиями.
– Да, ему часто не хватает терпения, – признал священник, – но он правильно поступил, атаковав волка.
– Какого еще волка?
– Человек, который вошел в магазин, был оборотнем. Не делай вид, что не знал.
Интересно, как они могли так быстро сообразить, что Хал оборотень, но я решил поставить под сомнение правомочность их действий, чтобы скорее понять, зачем они пришли.
– Ну, и что с того? Он был в человеческой форме и хотел купить книгу. Это не причина его убивать.
– Оборотней нужно убивать сразу!
– И кто это говорит?
Раввин отчаянно пытался освободиться от своего пиджака, стащив его через голову или… что-то другое. Шляпа упала на пол, лицо раскраснелось, борода снова начала шевелиться. Я бы мог соединить нижнюю часть пиджака с верхней частью брюк и пресечь все попытки, но его судорожные движения меня забавляли, к тому же было интересно посмотреть, что он станет делать, когда вырвется на свободу. Я оставался за стойкой и не делал никаких угрожающих движений.
– Оборотни являются ошибкой природы. Почти все религии это признают.
– О, теперь я понимаю. А как вы относитесь к вампирам?
– Ну, если под «отношением» ты имеешь в виду желание их убить, то да, аналогично.
– А что насчет ведьм?
– Мы не позволяем ведьмам жить! – Священник снова покраснел, и я решил, что к ведьмам у него особое отношение.
– Ясно. Ничего другого вы и не могли сказать. Ну, а как же я? С кем вы сейчас беседуете?
– Ты святой человек, как и мы.
Его ответ меня удивил.
– Хм-м-м, разве пару минут назад вы не сказали, что Иисус обрушил бы на меня небесный огонь?
Он ответил, используя снисходительный голос – ну-это-для-твоей-же-пользы.
– Придет час расплаты, когда ты ответишь за те времена, когда общался с силами зла, но мы признаем, что ты следуешь по древнему пути друидов.
Мои брови поползли вверх. Все-таки они знали, кто я такой.
– И где сказано, что друиды общаются с силами зла? Это совсем не так.
– Именно магия друидов открыла портал ада в горах Сьюпестишен, – заявил отец Грегори. – И ты там был.
Проклятый Энгус Ог.
– Да, и убил практически всех демонов, вышедших из портала. Другого общения с этими силами у меня не было. Я прикончил демонов.
– А как же демон в средней школе Скайлайн?
– Падший ангел Базазель. Он также убит вашим покорным слугой.
Священник побледнел еще быстрее, чем покраснел, демонстрируя высокое качество кровеносной системы.
– Ты убил падшего ангела? – едва слышно прошептал он.
– Onnetakoisil’ny! – прорычал раввин Иосиф из-под пиджака. Он не такой сильный.
Ну, я достаточно сильный, чтобы сделать так, чтобы ты выглядел идиотом, – подумал я. Однако я понимал, что еще немного, и он избавится от пиджака.
– Да, я это сделал, святой отец. Так вот, послушайте меня. Я готов вас отпустить, и вы потеряете лишь нож и малую толику достоинства, но я больше не хочу вас видеть. Вам здесь не рады, и я не намерен показывать вам свои книги. Я не продаю их фанатикам любой окраски. Живи и давай жить другим. К тому же, когда дело доходит до ада, мы на одной стороне. Договорились?
– Я не могу отвечать за всех, – сказал Грегори, бросая выразительный взгляд на раввина, продолжавшего извиваться на полу рядом с ним. – Но со своей стороны я вполне удовлетворен.
Раввину, наконец, удалось вытащить одну руку из пиджака, за ней почти сразу появилась вторая. Он тут же принялся читать заклинание на иврите, а его руки начали чертить в воздухе узоры. Я активировал очки фейри, чтобы иметь возможность видеть, что он делает. Крошечные разноцветные огоньки слетали с его пальцев и объединялись в изящную паутину. Я тут же понял, что он создает заклинание из Каббалистического Древа Жизни, и не стал ему мешать. Как только он закончит и попытается его задействовать, защитная магия магазина распознает и остановит угрозу. Священник нервно смотрел на меня, пока его коллега продолжал произносить заклинание, словно ждал каких-то ответных действий, но я лишь равнодушно наблюдал за происходящим.