исчез за горизонтом.
— Не хотел бы я оказаться у нее на пути, — задумчиво сказал Гаетан, — не зря вся эта свора мерзавцев с улицы Мортен, так перепугались когда узнали о создании таких существ. Небось, мечтали заполучить в свое распоряжение, чтобы обтяпывать свои грязные делишки, — он повернулся ко мне, — а вот наши дела хуже некуда. Давай пристегнёмся. Мне очень не хочется быть размазанным по внутренней обшивке при ударе об землю.
Удар о поверхность взлетно-посадочной полосы был достаточно сильным, но корпус Embraer, как и говорила Квадра, его выдержал. Аэроджет на всей скорости понесся по полосе, даже не думая останавливаться.
— Надо как-то тормозить, — озабочено предложил Дефоссе, — есть какие-нибудь соображения?
— Я не умею управлять самолетом, — ответил я.
— Я это уже заметил, черт возьми, меня тоже этому не учили, нас лишь выкидывали из самолетов с парашютами или десантных капсулах… Но если мы не затормозим нас вынесет за пределы взлетного поля, а там мы налетим на какое-нибудь строение и все, пиши пропало.
Я активировал нейромод и направил его воздействие на изменение структуры костной и мышечной ткани своего друга, чтобы в случае удара минимизировать ущерб нанесенный организму. Он удивленно посмотрел на меня, понимая, что я делаю.
— За заботу благодарю, но, черт возьми, Георг, нам надо тормозить! — в ответ на мои манипуляции заорал он.
Он, чертыхаясь и кляня Квадру, стал искать механизм торможения.
— Педаль, — закричал Гаетан, — одна чертова педаль! Это может быть только тормоз!
Он со всей силы вдавил педаль под своей ногой в пол. Раздался страшный скрежет и грохот, корпус самолета задрожал, треск обшивки перемежался с визгом тормозов. Самолет резко потерял скорость, через некоторое время раздался хлопок, последовал сильный удар, зубодробительная тряска подбрасывала нас в креслах, едва не срывая ремни, которыми мы были пристегнуты. Корпус самолета стал разворачиваться циркулем, наконец, он завалился на один бок, переломив крыло, остановился. Аэроджет все же вылетел с бетонного покрытия взлетно-посадочной полосы, снес небольшую часть ограждения, но к тому моменту уже потерял скорость.
Мы сидели в полном молчании несколько секунд.
— Живы, черт возьми, — выругался Дефоссе, — мы живы.
Он осмотрелся по сторонам.
— Вот что приятель, давай вставай и двигай отсюда поскорее. Я останусь здесь.
— Зачем? — удивленно спросил я.
— А затем, что скоро здесь будут аварийные службы и службы безопасности. Я очень не хочу, чтобы они обнаружили тебя здесь.
Видя, что я хочу что-то возразить, он перебил меня.
— Ты похож на человека, но пойми, тебя раскусят, что ты проклятый спаун очень быстро, и ты не доберешься до своей жены никогда. Я же человек. Никто не будет меня убивать или вживлять в голову проклятое нейронное дерьмо.
Гаетан Дефоссе подошел к двери, повернув ручки, открыл ее.
— Я битый, опытный полицейский, бывший солдат, я не пропаду. Поверь, Георг еще никто сделал старину Гаетана Дефоссе, а вот ты будешь в опасности. Они уже знают, что здесь на борту, со мной, был ты. Но сейчас их больше всего интересует судьба своего истребителя. Пока они будут разбираться, допрашивать меня, пройдет много времени. Я как-нибудь дам знать Кореньи, что я здесь и, в конце концов, меня передадут полиции, миграционным службам… Главное ты уже будешь в предгорьях Маунт-Худ.
Он кивнул головой в сторону люка.
— Давай, друг, я рад, что судьба свела нас вместе. Но ты должен идти, — он помолчал и выглянув наружу, грустно добавил, — а ведь, черт возьми, Марс был так близко…
Когда искорёженный корпус самолета был уже на достаточном удалении от меня, я обернулся. К нему на большой скорости подъехали несколько машин. Среди скорой и пожарных машин была машина службы безопасности аэропорта и многоцелевой тактический автомобиль HMMWV национальной гвардии. Из Хамера вылезли два гвардейца. Подъехал небольшой армейский грузовик из кузова на землю спрыгнули два персекутора.
Гвардейцы выволокли Гаетан Дефоссе из самолета и поставили на колени, потом один из них взял его за руки, которые он держал за головой, завел за спину и надел наручники. Прежде чем начать обыск аэроджета, солдат ударил, стоящего на коленях, ногой в спину, что бы он беспомощно упал лицом вниз. Мне было горько и больно смотреть, как представители сил безопасности избивают моего друга, но я ничего не мог сделать. Я был благодарен ему и дал себе слово, что никогда не забуду его.
В скором времени я добрался до станции мультикоптеров и сел в ожидании транспорта за столик у придорожной закусочной «Honey Dew». За стеклом над барной стойкой висел большой телевизор. CNN транслировала новости о событиях происходящих в Тихом Океане. В этой трансляции я нашел объяснение, почему Квадра так поспешно покинула нас. Несколько стран из совета безопасности создали коалицию, призванную уничтожить корабль Альберто Гирландайо «Горизонт Бигль». Впоследствии я узнал, что была попытка связаться с ним и начать переговоры. Он же полностью проигнорировал обращение к нему. Несколько самолетов с авианосцев пытались атаковать его судно, но были сбиты так же как аэроджет Кларка и Эвы. Терпению стран постоянных членов совета безопасности пришел конец. Четыре страны создали коалицию, к которой присоединились еще несколько государств из Азиатско-Тихоокеанского региона.
Я сидел за столиком и смотрел, как эскадрилья автоматических дронов уничтожает огромный корабль. Сначала мощные лучи лазеров с боевых космических станций выжгли все средства ПВО корабля, а ракеты запущенные с дронов смели всё, что было на палубе бывшего танкера. Никто не задался вопросом, что за странный, похищенный вместе с пилотом из воздушного пространства над городом Бостон, истребитель, взорвался над палубой «Горизонта Бигль». И тем более никто не обратил внимания, как на палубу уже горящего под мощными лучами лазеров судна, опустилось небольшое темное облачко, оставшееся от сгоревших обломков американского истребителя. Поэтому я не верю в гибель Гирландайо. Квадра не допустит гибель своего Создателя.
Но с гибелью его корабля погибала эпоха спаунов, так и не получившая расцвета. Эра кумвитаев умерла — остатки нашего биологического вида, что были на корабле, жестоко убивали персекуторы и после них окончательно «зачистил», уничтожив все, надежды новой генетической сверх расы, спецназ, состоявший из людей. Я, не отрываясь, смотрел трансляцию новостей, пока кто-то не обратился ко мне.
Невысокая, темнокожая женщина, водитель грузовика, с соседней со станцией площадки мультикоптеров.
— Простите, это не ваш, мультикоптер ожидает?
Потом она проследила за моим взглядом.
— Я не имею ничего против них всех. Когда я, после ужасной аварии, умирала в больнице Mass General они вытащили меня с того света. Меня и все мою семью… Знаете, я была одним перекрученным через мясорубку куском мяса, а они восстановили все ткани, хрящи, сделали так что все обошлось без последствий. Но ни получили по заслугам. Просто нужно было сразу их всех, поставить под контроль и сейчас не пришлось бы разгребать эту кучу дерьма, — она кивнула в сторону экрана, — «Все пудели — собаки, но не все собаки — пудели», — философски изрекла она под конец.
Я встал, молча кивнул и отправился к ожидающему меня мультикоптеру.
У подножия Маунт-Худ, на берегу реки Колумбия расположен небольшой, очень красивый городок Худ Ривер, который собственно говоря, и получил свое название благодаря старому вулкану. Мультикоптер приземлился на небольшой стоянке для автомобилей. Я не рискнул отправляться к дому Балу на мультикоптере транспортного оператора федерального значения. Как бы мне этого не хотелось, я помнил обо всех предостережениях Гаетана Дефоссе: не активировать без крайней необходимости нейромод, не использовать операторов связи и также соответственно не пользоваться смартфоном, избегать общественных мест и по возможности не пользоваться услугами крупных транспортных компаний, находящихся под более пристальным контролем федеральных властей. Но чем ближе я был к конечной точке маршрута, тем беспокойней мне было на душе. Колебания фона нейромода постоянно выходили из-под контроля. Моя вторая сущность испытывала странное волнение и беспокойство. До подножия Маунт-Худ оставалось еще немного, и безопасность стоила моих усилий.
Чтобы добраться до подножия горы, я взял в прокат небольшой кроссовер и через полчаса уже был у моста, перекинувшегося через русло небольшой речки с каменистым дном. Мне еще предстояло обогнуть подножие Маунт-Худ на западе, прежде чем по грунтовым горным дорогам я доберусь до дома Балу, но я уже чувствовал гнетущее беспокойство. Жар, от нейромода, который я едва контролировал, растекался по всему телу лишая, меня возможности трезво оценивать ситуацию. Я двигался, как в замедленном сне и предчувствие чего-то страшного и злого не покидало меня ни на минуту. У небольшого озера Лоранс я сделал остановку, чтобы уточнить маршрут, потому что дальше была целая сеть запутанных, как лабиринт Кносса, грунтовых дорог, настоящих троп блужданий, проложенных туристами и местными фермерами, владельцами ранчо. Когда я вышел из машины надо мной пролетел военный вертолет с газо-воздушными лопастями. Он тихо прошелестел ими над моей головой и пронесся на запад, завалив свой черный угловатый корпус на бок, чтобы сделав круг зайти на западный склон вулкана.
Я все понял.
Они знали, что я буду здесь, и знали, что здесь будет Мюриэл. Я вскочил в машину и помчался на полной скорости к дому Балу. Колеса автомобиля едва выдерживали нагрузку, чтобы не взорваться на острых камнях, каждая секунда была дорога, я знал это так, как уже сталкивался со смертоносным дыханием, идущем от излучателей персекуторов. Но как бы я не выжимал все, что можно из машины я подъехал к дому Балу уже слишком поздно.
На небольшой площадке у дома были разбросаны воздушными потоками вещи и предметы, сложенные у стен дома, хозяйственной рукой моего друга. Вертолет не смог сесть на маленькой площадке, сбросив немногочисленный десант, улетел дальше кружить над Маунт-Худ, ожидая пока задние не будет выполнено.