— Да, — ответил император, — но также и информация. И я хочу получить ее, прежде чем принять окончательное решение. Спасибо, что нашли время поболтать со мной… надеюсь, вы вернетесь на бал. Еще совсем не поздно.
Слова императора означали, что аудиенция окончена. Советники встали, подошли к двери и повернулись, чтобы поклониться. Мосби сделала реверанс и собиралась выйти из комнаты, когда император поднял руку.
— Генерал Мосби…
— Да, ваше величество?
— Задержитесь на минутку. Я хочу обсудить готовность ваших войск.
Сколари уже вышла в коридор, но не успела отойти далеко и поэтому услышала слова императора и увидела, что Мосби снова вошла в кабинет. Черт побери! Император хочет ее — насчет этого можно не сомневаться, — но сумеет ли Мосби воспользоваться ситуацией? Попытаться–то она наверняка попытается.
Сколари, Уортингтон и Чин—Чу направились в танцевальный зал. Мысли их были очень разные. Мысли Сколари кипели, она уже составляла план, как ей одолеть препятствия. Мысли Уортингтона были более сдержанными, его мозг взвешивал, анализировал и оценивал. Мысли Чин—Чу были нехарактерно мрачными, когда он вспоминал то, что увидел, и думал о сыне.
Космические пехотинцы, стоящие по обе стороны от двери кабинета, смотрели прямо перед собой. Выполняя подобные задания, важно было знать, на что реагировать, а что не замечать.
Мосби закрыла за собой дверь. Император встал, обошел стол и пересек комнату. Он оказался чуть ниже ростом, чем она думала, но все–таки довольно стройным. На нем была куртка с высоким воротником, рейтузы и сапоги до колен, которые Мосби уже видела. И от него пахло дорогим мылом и одеколоном. Император остановился всего в нескольких дюймах от нее.
— Вы очень красивы. Мосби улыбнулась:
— Спасибо, ваше величество. Вы сами довольно привлекательны. И вы не теряете времени зря.
Император засмеялся. Это был низкий гортанный смех, который Мосби нашла очень сексуальным.
— Зовите меня Николай. А время слишком драгоценно, чтобы его терять. Я чувствую, мы с вами понимаем друг друга. Мы знаем, чего хотим, и не боимся это схватить.
Говоря это, император охватил ладонями груди Мосби и коснулся своими губами ее губ.
Мосби встала на цыпочки и поцеловала его. Поцелуй постепенно становился все более страстным, пока оба не задохнулись. Мосби провела рукой между его ног. То, что она нашла там, оказалось более чем удовлетворительным. Их губы разошлись, а глаза встретились.
— Вы далеко не робки. Мосби улыбнулась.
— Неужели? А император предпочитает робких генералов?
— Видимо, нет, — сдержанно ответил император. — Пойдемте в спальню. Там нам будет удобнее.
Император взял Мосби за руку и повел к другому концу комнаты. Сенсор обнаружил их приближение, и секция книжного шкафа скользнула в сторону.
— Как хитро.
— Да, — согласился император. — Хитрость и таинственность — необходимые условия для королевской власти… как была бы счастлива сказать вам моя мать.
Как и в кабинете императора, одну стену его спальни занимали высокие арочные окна, но на этом сходство заканчивалось.
Стены, ковер и огромная кровать были белые. Окна были открыты, снаружи шел дождь, и занавески слегка колыхались. Откуда–то звучала музыка и сливалась с шумом дождя, образуя новые созвучия.
Мосби огляделась, но не нашла ничего из того, что ожидала увидеть. Не было ни зеркальных потолков, ни специальной мебели, ни видеокамер. Она почувствовала облегчение и разочарование одновременно.
Император поднял брови:
— Вы не одобряете? Может, закрыть окна? Мосби улыбнулась:
— Я одобряю, и оставьте окна открытыми. Я люблю дождь.
Император был очень нежен, удивительно нежен, учитывая, что он мог взять все, чего бы ни захотел. Его руки были теплыми, медленными и терпеливыми. Они сняли ее платье, трусики и чулки. А когда она уже лежала обнаженной на кровати, коснулись ее парика.
— Мне снять это? Или ты предпочитаешь остаться в нем?
Мосби посмотрела ему прямо в глаза.
— Это целиком на твое усмотрение, Николай. Кого ты хочешь? Меня? Или женщину, которую я изображаю?
Император улыбнулся и снял парик. Ее настоящие волосы были очень короткими — просто пух, и он погладил их.
— Ты очень красива.
Мосби протянула к нему руки, и император еще несколько мгновений наслаждался тем, что видел, прежде чем принять ее объятие.
Ему потребовалось время, чтобы самому раздеться, перецеловать ее всю — от головы до пальцев ног и предаться страсти. Долгой, неторопливой страсти, кульминация которой напоминала окончание первого акта двухактной пьесы. Ей не хватало завершенности, как будто еще не все было сказано, сделано и почувствовано.
Император поцеловал Мосби в нос и провел ладонью по ее коротко остриженным волосам.
— Тебе понравилось? Мосби усмехнулась.
— А если нет? Изменишь мое мнение Императорским указом?
Император торжественно кивнул:
— Конечно. Больше того, я объявлю твое мнение государственной тайной и возьму с тебя клятву молчать.
Мосби хихикнула.
— Не утруждай себя, Николай. Это было хорошо.
— Значит, тебе понравилось?
— Да, мне понравилось.
— Настолько, чтобы повторить? Мосби издала мурлыкающий звук.
— Безусловно.
— Хорошо, в таком случае я позволил себе вольность пригласить друга присоединиться к нам.
Тревога кольнула Мосби, когда открылась еще одна потайная дверь, и второй мужчина вошел в комнату. Сначала она не узнала его, но вот он шагнул в свет лампы… Император? Или его точная копия… вплоть до интимных подробностей.
Император погладил ее по руке.
— Не надо волноваться. Это клон. Ты не представляешь, на скольких скучных церемониях он присутствует вместо меня.
Мосби знала о клонах и даже сражалась с ними пять лет назад во время пограничного конфликта, но никогда ни с одним из них не общалась близко. Она заставила свой голос звучать капризно.
— Выглядит он хорошо… но разделяет ли он твои вкусы в отношении женщин?
— О, несомненно, — ответил император. — Теперь расслабься, и я покажу тебе, что если один император — это хорошо, то два — еще лучше.
Мосби последовала совету, и нашла, что император был абсолютно прав.
7
Вы легионеры — солдаты, предназначенные для смерти. Я посылаю вас туда, где вы можете умереть.
Французский генерал Франсуа де Негрье
1883 стандартный год
Форпост Легиона NA-45–16/R,
также известный как «Веретено»,
Империя людей
Хадатанские штурмовики появились из–за солнца. Световое, тепловое и прочие излучения красно го карлика сначала прикрывали их приближение, но новейшие детекторные приборы легионеров уловили их.
— Вот они, капитан. Идут как раз вовремя. У специалиста по электронике были ярко–рыжие волосы, веснушки и неизбежное прозвище Рыжий. Он носил яркую рубашку с цветочным рисунком и сидел за большим пультом. Пульт включал в себя сотни красных, зеленых и янтарных индикаторных лампочек, многочисленные экраны, дисплеи и цифровые табло и вдобавок многоуровневую клавиатуру, внешне похожую на клавиатуру трубного органа. Клавиатура и альтернативная голосораспознающая система соединяли Рыжего с Вертиголовом, центральным компьютером астероида.
Предназначенный для научных и коммерческих целей, Вертиголов вместе с вспомогательным оборудованием стоимостью в несколько миллионов империалов был реквизирован для военных нужд после нападения два дня назад. И Рыжий, по–прежнему оставаясь штатским, стал почетным членом Легиона.
Капитан Омар Нарбаков, к которому обращался Рыжий, был высоким худым мужчиной с черной кожей и живыми карими глазами. Когда он двигался, его бритая голова блестела от света ламп. Офицер посмотрел на свои часы и выругался. Рыжий поспорил с ним, что следующая атака начнется ровно в пятнадцать минут второго, и она началась. Нарбаков сунул руку в карман брюк, достал кучу смятых денег и вытащил десятку.
— На. Купи себе приличную рубашку. От этой у меня в глазах рябит.
— Тебя надули, Омар.
Нарбаков резко повернулся на голос Леонида Чин—Чу.
— Да? Как это?
Те, кто знал обоих мужчин, сказали бы, что Леонид Чин—Чу похож на своего отца, хотя сын был намного выше и такой же тонкий, как десантный нож. Вокруг глаз и рта Леонида залегли насмешливые морщинки. Они стали глубже, когда он заговорил:
— Рыжий взял все данные по последним семи атакам, пропустил их через Вертиголова и получил расчетное время атаки.
Нарбаков повернулся к Рыжему. Выражение его лица многих превратило бы в камень.
— Это правда?
— Конечно, — весело ответил Рыжий. — А что? Разве я похож на дурака?
— Да, — проворчал Нарбаков. — В этой рубахе — ну просто вылитый. Я хочу получить назад свои деньги.
Рыжий ухмыльнулся, когда офицер выхватил деньги из его руки.
— Итак, — как можно беспечнее спросил Леонид, — вы собираетесь что–нибудь делать с этими кораблями?
Нарбаков посмотрел на него удивленно, будто не понимая, зачем торговец задает такой глупый вопрос.
— А то как же… через минуту они будут в пределах досягаемости. Тогда вступит в действие операция «Бумеранг». А когда гады разберутся в этом, мои киборги откроют огонь.
— И этого хватит, чтобы сдержать их? Нарбаков взглянул на экраны:
— Ага… пока. А дальше — кто знает? Черт побери, да у них там целый флот в миниатюре. И достаточно огневой мощи, чтобы вскрыть этот астероид как жестянку с печеными бобами. Другое дело, если бы мы имели корабли, или истребители, или хоть какое–нибудь представление о том, когда прибудет помощь. Но мы ничего не имеем, так что если гады действительно захотят получить этот кусок недвижимости, они его получат.
Леонид задумался. Сила у хадатан есть… но используют ли они ее? На астероиде под названием «Веретено» добывали вещество, известное как «звездная пыль». Массированная атака могла бы уничтожить все оборудование, вот почему инопланетяне удерживали часть своих сил.