Я молча изучал его.
Молодой, сильный, с лицом лидера, а не подчинённого. Привыкший приказывать, а не просить. Сейчас он был загнан в угол, но не сломлен. Он предлагал мне сделку.
— Трудно доверять человеку со стороны? — спросил я, начиная раскладывать на стуле инструменты, создавая иллюзию подготовки к процедуре.
— У меня нет выбора, — он криво усмехнулся. — К тому же ты мне жизнь спас.
— Откуда ты знаешь? — я поднял бровь.
— Твои работодатели не отличаются молчаливостью, — пояснил он. — Я тут лежу, притворяюсь полутрупом, а они обсуждают, какой у них гениальный доктор.
— Если знаешь, что спас, — заметил я, протирая головку фонендоскопа, — то почему не благодаришь?
Знает и не благодарит. Вот же жук. Зажал порцию Живы.
Алексей на секунду опешил от такой прямоты, а потом на его губах снова появилась кривая усмешка.
— Буду искренне благодарен, док, когда ты поможешь мне выбраться из этого подвала. Это будет самая щедрая благодарность в твоей жизни, обещаю.
Он был прав. Благодарность спасённого и свободного главаря банды будет стоить куда дороже, чем вежливость пленника на цепи. Это будет хорошая инвестиция.
— Черный пес решил не рисковать и на время исчезнуть, оставив меня на одного Митьку. А Митька, — Алексей усмехнулся, — скажем так, не самый изобретательный и жестокий из них. Так что спасибо за передышку.
Так вот оно что. Паша решил скрыться на время.
Алексей предлагал мне союз. Рискованный, но потенциально очень выгодный.
Помочь ему сбежать — значит немедленно и бесповоротно настроить против себя всех «Чёрных Псов». Оставить его здесь — значит позволить Паше вернуться и дальше использовать меня как карманного лекаря для своих садистских развлечений.
А ещё есть Аглая. Её реакция на спасение возлюбленного может принести мне такой поток Живы, который вкупе с потоком Алексея хорошо наполнят мой сосуд. Я смогу провести ритуал ещё раз, и мои силы вновь возрастут.
Заманчиво всё это.
Нужно больше информации, больше времени.
— Я ничего не могу обещать, — сказал я тихо, прикладывая холодную головку стетоскопа к его груди. — Ситуация слишком сложная. У тебя есть люди снаружи? Кто-то, с кем можно связаться?
— Думай быстрее, док, — проигнорировал он мой вопрос. — У меня такое чувство, что Паша скоро вернётся. И вернётся он с новыми идеями. И они мне точно не понравятся.
Закончив бессмысленный осмотр, я собрал инструменты.
— Лечение закончено, — громко сказал я, убирая последний инструмент в саквояж и открывая дверь. — Можешь возвращаться, Митька. С пациентом всё в порядке.
Открыв дверь квартиры, я замер на пороге. Из кухни доносились не просто голоса. Оттуда доносился смех. Заливистый, искренний женский смех, прерываемый странным, скрипучим, но определённо одобрительным звуком.
Я тихо, как шпион в собственной квартире, прошёл по коридору и заглянул на кухню. Картина, открывшаяся мне, была настолько сюрреалистичной, что на секунду я усомнился в собственном рассудке.
За моим скромным кухонным столом, сервированным по всем правилам аристократического этикета, насколько это было возможно с разномастной посудой из моего шкафа, сидели двое.
Аристократка Аглая и… Костомар.
Он сидел на стуле, который жалобно под ним скрипел. За неимением другой одежды он нарядился в мои вещи: старые джинсы, которые на его костлявых ногах болтались как на палках. И свитер, который трещал по швам на его широкой грудной клетке.
Зрелище было одновременно и нелепым, и внушительным. Он держал в костяных фалангах пальцев вилку с наколотым на неё кусочком запечённой моркови.
— … и тогда я говорю ему: «Милейший, если вы не в состоянии отличить паштет из гусиной печени от ливерной колбасы, то вам определённо не место в высшем обществе!» — закончила Аглая какую-то свою историю и залилась весёлым смехом.
— Я ем грунт! — с восторженной, почти ликующей интонацией произнёс Костомар, элегантно поднёс вилку к своему черепу, просунул её под него, имитируя процесс поглощения пищи.
За долю секунды в моей голове рухнули все законы физики и логики.
Беглая графиня и мой древний дворецкий — двухметровый оживший скелет, ведут светскую беседу на моей съёмной кухне.
В прошлой жизни я командовал легионами нежити и разрушал целые королевства, но, клянусь всеми забытыми богами, ничего более странного и абсурдного я не видел.
Этот мир определённо был сломан. И ломал его я. И это доставляло мне по-некромантски огромное удовольствие
Я громко кашлянул, объявляя о своём присутствии. Оба синхронно повернули головы в мою сторону.
— Святослав! — Аглая вскочила со стула, её лицо сияло искренней, почти детской радостью. — Ты вовремя! Мы как раз приготовили ужин! Представляешь, Костомар оказался просто потрясающим собеседником! Мы понимаем друг друга с полуслова!
— Я ем грунт, — с чувством собственного достоинства подтвердил Костомар, аккуратно кладя вилку на тарелку.
Я, конечно, дал Костомару команду охранять Аглаю и следить за ней. Но он воспринял мой приказ не так, как делал это раньше. Общение с ней ему и правда нравилось. Удивительно.
Я окинул взглядом стол.
На нём действительно был пир. Ароматное жаркое из телятины в густом соусе, запечённые до золотистой корочки овощи, свежий салат с травами, которых я и в прошлой жизни не покупал, и даже какой-то замысловатый десерт из взбитых сливок и ягод.
— Впечатляет, — честно признался я, садясь за стол и пробуя еду. Атмосфера была слишком мирной, чтобы нарушать её сразу. — Но у меня возникает один закономерный вопрос. Откуда продукты? Насколько я помню, утром в моём холодильнике были только яйца, засохший кусок сыра и немного хлеба.
Аглая тут же слегка покраснела, её весёлость улетучилась. Она отвела взгляд и принялась теребить край белоснежной скатерти, которой был накрыт стол.
— Ну… я немного вышла, — пробормотала она. — Совсем ненадолго! Буквально на десять минут! В магазин на углу!
Я медленно положил вилку на тарелку. Лёгкая комедия закончилась, начался серьёзный разговор.
— Аглая, — мой голос стал тихим и холодным. — Мы же договаривались. Никаких самовольных выходов из квартиры. Ни под каким предлогом.
— Но я очень хорошо замаскировалась! — она торопливо подбежала к вешалке, схватила мой старый, потрёпанный плащ и неуклюже накинула на плечи, сверху повязав голову каким-то платком. — Видишь? Никто бы меня не узнал! Я была похожа на обычную горожанку!
Она думает, что старый плащ и платок могут скрыть аристократическую осанку, породистую стать и привычку смотреть на людей чуть свысока? Наивно.
Для любого из парней Паши, чей глаз намётан на то, чтобы отличать своих от чужих в этом районе, она была как маяк в ночной шторм. Они бы учуяли в ней золотую девочку за версту, даже в таком наряде.
— Это неважно, — отрезал я, качая головой. — Любой выход — это риск. Ненужный и глупый риск. Что, если бы кто-то из людей Паши тебя случайно заметил? Или, что ещё хуже, люди твоего отца, которые наверняка уже ищут тебя по всему городу?
— Я была очень осторожна…
— Недостаточно осторожна, — мой голос стал ещё твёрже. — Аглая, ты должна понять одну простую вещь: твоя безопасность сейчас — это не только твоя личная забота. Если тебя найдут здесь, в этой квартире, пострадаем мы оба. Очень сильно пострадаем.
Она опустила голову, и её плечи поникли. Вся её радость и гордость за устроенный ужин испарились без следа. Она вдруг осознала всю хрупкость нашего положения.
— Прости, — тихо сказала она. — Я не подумала. Я просто… я так устала сидеть взаперти. Мне хотелось сделать что-то полезное, что-то приятное.
Мой взгляд стал ещё холоднее. Один вопрос оставался открытым.
— А деньги ты где взяла?
— У меня были с собой, — ответила она, не понимая, к чему я веду.
— Что? — я подался вперёд. — Ты расплачивалась банковской картой?
Банковская транзакция — это цифровой след, который люди её отца нашли бы за пару часов.
— Нет-нет! — она испуганно замахала руками, наконец осознав масштаб потенциальной катастрофы. — Наличными! Конечно, наличными! Я же не совсем дура! У меня было немного в кошельке, когда я… уходила из дома.
Обошлось. На этот раз обошлось. Но это было слишком близко к провалу.
Я смягчился. В конце концов, её порыв был понятен. Но мне не было её жаль. Мне нужен был именно этот результат. Нужно, чтобы она поняла: эта квартира — не уютное гнездышко, а временная, хоть и комфортная клетка.
И чем дольше она в ней сидит, тем опаснее становится для нас всех. Это был первый, самый важный шаг к тому, чтобы она сама захотела вернуться к отцу.
Я выдержал паузу, давая ей прочувствовать момент, а затем немного смягчил тон. Метод кнута и пряника всегда работал безотказно.
— Ужин действительно великолепный, — сказал я уже спокойнее, снова беря в руки вилку. — Твои намерения были самыми лучшими. Но давай договоримся: больше никаких самовольных выходов. Никогда. Если понадобятся продукты или что-то ещё — просто скажи мне. Мы всё решим.
— Я ем грунт? — с вопросительной интонацией произнёс Костомар, указывая костлявым пальцем на себя.
— Нет, Костомар, ты за продуктами не пойдёшь, — вздохнул я. — Боюсь, двухметровый говорящий скелет в мясной лавке вызовет еще больше ненужных вопросов, чем леди в платке.
Остаток вечера прошёл на удивление мирно.
Аглая, оправившись от моего выговора, начала рассказывать о своём детстве, о жизни в поместье, о балах, гувернантках и своей любимой лошади по имени Заря.
Она говорила не переставая, и я понял, что это её способ справиться со стрессом — мысленно вернуться в безопасное, беззаботное прошлое.
А я слушал.
Слушал и фильтровал информацию, как аналитическая машина. Имена, места, привычки графа, его слабости, его привязанности, названия любимых сигар, марка вина, которое он пьёт по вечерам.
Каждая, даже самая незначительная деталь могла в будущем стать рычагом давления или ключом к пониманию его мотивов. Она изливала душу, спасаясь от тоски и страха. А я, кивая и поддакивая, пополнял свою базу данных.